Анна Дашевская - Семь гвоздей с золотыми шляпками
Хранитель Либер оторвался от картотеки и улыбнулся мне.
— Лавиния, давно вас не видел! Что-то вы совсем меня забыли, с лета носа не кажете.
— Каюсь, Хранитель, каюсь и обещаю исправиться! Кстати, Жиль желал наведаться к вам, если это будет завтра, вы не против?
— Буду рад, — ответил он суховато. Боги, неужели они с моим саморазвивающимся артефактом где-то не сошлись во мнениях? Надо срочно мирить, мне совсем не хочется гасить информационную войну между двумя такими странными древними сущностями!
Я дипломатично не стала развивать эту тему; завтра посмотрю, какая между ними пробежала кошка, поймаю ее за хвост и сдам в виварий.
— Хранитель, я никак не могу вспомнить, где и что я слышала совсем недавно о Джироламо Чертальдо? Может быть, вы сможете помочь?
— Джироламо… — Либер пошевелил длинными пальцами. — Да, что-то такое было, проскальзывало. Вот только что и где? Лавиния, я подумаю. Завтра увидимся, договорились?
— Спасибо, до завтра! — и я испарилась из библиотеки. В коридоре перед ней меня чуть не сбил с ног Анри Буа-Траси, похудевший и взъерошенный, но чрезвычайно довольный.
— Ой, — он слегка покраснел. — Извините, профессор!
— Попытаюсь, — усмехнулась я. — Как успехи?
— Ну, я ж вам завтра должен предоставить ответ?
— Да, ты прав. Ну, хорошо, тогда до завтра.
Сколько мне было известно, в конверт с ответами он заглянуть не попытался. Зато с той самой студенткой, которой я этот конверт отдала, с неприметной Валери Дюнуа, теперь сидел за одним столом. Как раз сегодня перед лекцией я заметила, что они о чем-то жарко спорят; когда поинтересовалась предметом спора, выяснилось, что вызвали его различия в описаниях мантикоры, а именно ее хвоста. Я удивилась — эти милые зверушки, с телом красного льва, головой человека и хвостом скорпиона, известны давно, и описаны во всех учебниках. Оба спорщика синхронно положили передо мной раскрытые учебники, только у Анри это была монография Кэкстона «Бестиарий Европы», а Валери держала в руках «Зеркало вечности» Анджея Сапковского.
— Ну, и? — спросила я с удивлением. Картинки в обеих книгах совпадали до волоска.
— Здесь, — тонкий пальчик Валери ткнул в «Зеркало», — говорится, что в кисточке на хвосте мантикоры есть ядовитые иглы, которыми она выстреливает во врага. А у Кэкстона сказано, что в хвосте шип, которым мантикора врага ударяет. Соответственно, совершенно разная должна быть стратегия защиты!
Я умилилась, но показывать это разумно не стала.
— Что же, действительно, вы правы. Расхождение серьезное. Займитесь изучением вопроса. Вы вдвоем получите пропуск в закрытую часть музея, где есть чучело мантикоры, изучите его, и к понедельнику предоставите своим коллегам по аудитории точные данные. Вот пропуск, — я написала на листке несколько слов на латыни и поставила магическую подпись. — Можете взять с собой двух соучеников каждый. Но за каждый поврежденный экспонат несете личную ответственность передо мной!
По аудитории пронесся вздох. Предвижу, что в ближайший час оба студента будут завалены предложениями услуг и мелкими подарками от желающих попасть в музей.
Конечно, завтра Анри все сдаст и получит свою заслуженную пятерку, в этом я тоже уверена…
Хранитель Либер не подвел.
Ну, то есть, сначала, конечно, мне пришлось долго пытать Жиля о причинах взаимного охлаждения. Дело дошло даже до открытого шантажа («Я тебя от Сети отключу!») и ответных обид («Да чтоб я еще хоть раз тебя консультировал!»). Но в результате выяснилось, что Либер позволил себе какое-то не вполне дипломатичное высказывание о дроу. Жиль рассвирепел, а в этом состоянии он становится крайне несдержанным, и в ответ выплюнул какую-то гадость об умственных способностях домовых духов. Ну, дальше слово за слово, ссора разгорелась нешуточная, а, поскольку Жиля я в спешном порядке увезла с собой в Новый Свет, помириться у них с Либером возможности не было.
— И не стыдно? — спросила я укоризненно. — Две легендарные сущности, а ведете себя, как рыбные торговки в порту.
Жиль поджал губы, но промолчал. Это означало признание того, что он неправ.
Придя в библиотеку, я выложила одушевленный артефакт на стойку библиотекаря, забрала у Либера протянутую мне стопку выписок и вырезок и ушла за дальний стол. Пусть сами теперь разбираются, не маленькие уже.
Начнем с досье.
Итак, Джироламо Лоренцо Чертальдо, отметивший месяц назад скромную дату, всего семьдесят два года. Судя по лицу на рисунке в газете, я бы дала ему все сто пятьдесят, потом догнала и добавила еще пару десятков. Что ж ты так плохо выглядишь, Джироламо? Ну, ладно, пусть боги обделили его самого магической силой, но отец-то его, знаменитый Марио Чертальдо, по прозвищу Ледяной Вихрь, был архимагом. Да и матушка магией обижена не была, хотя практиковала только целительскую и растительную. А дети сильных магов обычно живут почти так же долго, как и родители, даже если изначально полностью лишены магических способностей. Вот внукам уже в этом случае ничего не перепадает…
Так, поехали дальше. В возрасте четырнадцати лет в результате несчастного случая Джироламо потерял обоих родителей. Довольно странный несчастный случай: оба утонули, когда перевернулась гондола. Утонувший маг? Да еще и с водной/ледяной специализацией? Ну-ну, расскажите мне еще про утонувшую щуку. До совершеннолетия осиротевший Джироламо находился под опекой двоюродного дяди по отцу, нобиля Антонио Партечилацио. В двадцать один год официально обвинил опекуна в растрате средств, а потом и в смерти родителей. Растрату довольно легко доказал, убийство не сумел, поскольку у дядюшки было алиби, подтвержденное тремя уважаемыми гражданами Венеции. За растрату наследства Партечилацио был лишен всех должностей в Большом Совете и в Совете судей, и выслан на Терра Ферма. Через полгода его нашли мертвым — ай-ай-ай, какая неожиданность! — и более того, явно убитым. Подвешенным за ноги к колодезному журавлю, с головой, опущенной в воду.
Следующие годы Джироламо жил затворником, женат никогда не был, семейных денег от растратчика так и не получил, и ничем более не прославился.
Отличная история, только все это не объясняет, почему Марта поселилась в его палаццо. Как не объясняет и того, почему, когда я слышу это имя, Джироламо Чертальдо, у меня будто звонок в голове звенит. Тихонько так, но звенит.
Либер неслышно возник перед моим столом.
— Ничего не нашли?
— Пока нет, — покачала я головой. — Если бы я еще знала, что именно я ищу! Почему-то у меня такое чувство, что это должно оказаться очень важно для текущего расследования…
