Лори Фрэнкел - До скорой встречи!
Они танцевали, ели сыр и пили вино, и никто не хотел расходиться. Ближе к утру Сэм, шатаясь, поднялся к себе в квартиру, чтобы завершить подготовку проекции Джоша. Выжидая, пока программа проанализирует остатки закачанной в нее информации, Сэм решил исполнить данное Джошу обещание и позвонить Ноэлю.
Ноэль удивился, ведь он не был знаком с Сэмом. Проекции обычно вели себя странно, когда не понимали, с кем разговаривают.
— Я друг Джоша Аннаписта, — представился Сэм. — Боюсь, у меня плохие новости. Я звоню сообщить, что Джош умер.
Ноэль все понял, ведь он знал, что у Джоша рак. К тому же друзья немало времени проводили, обсуждая уход из жизни. Да и потом «Покойная почта» уже давно стала совсем похожей на реальность.
— О нет! Неужели? — закричал он, уткнувшись лицом в ладони. — Ему же стало лучше. Я должен был уйти первым, а не он. Я гораздо дольше болею. Мы оба считали, что я опережу его. Шутили, что я займу ему место рядом с собой.
Сэму не хотелось откровенно лгать проекции, пусть это и покажется глупостью, поэтому он всего лишь немного присочинил:
— Он боролся до последней минуты, но под конец уже очень устал.
— Нет! Ну как же так?! Я думал, его показатели в норме и улучшаются. Джош, друг мой, я ведь должен был пойти первым!
— Он отдельно попросил меня позвонить тебе. Хотел, чтобы ты сразу узнал.
— Мы были очень близки, будто родные братья.
— Он ушел с миром, зная, что часть его останется здесь с нами, — сказал Сэм.
— Джош был отличным парнем. Он не заслужил ранней смерти.
— Да, никто ее не заслуживает.
— Особенно Джош! — настаивал Ноэль. — Он был чудесным другом и с прекрасным чувством юмора. Как раз такой человек должен сидеть рядом, когда вы на сеансе химиотерапии. Обычно там все такие напуганные, или угнетенные, или злые. И обычно найдется кто-то, кто ведет себя как клоун, словно считает, что шумной возней и нелепыми шутками он прогонит прочь раковые клетки, что он слишком смешон для такой серьезной болезни, как лейкемия. Я был там один, среди всех этих людей, а потом встретил Джоша. Он мог по-доброму высмеять такого клоуна, подбодрить мрачных больных и поддразнить обозленных. Он избавлял остальных от страха, но не давил, понимаете? В отличие от тех, кто слишком серьезен, озабочен и так страстно желает помочь тебе справиться со страхом, подчинить себе болезнь, ну и так далее, что просто хочется умереть побыстрее. А благодаря Джошу хотелось жить. Хотелось выздороветь и отправиться вместе с ним в плавание под парусом.
— Он и наш мир освещал, в остальном довольно унылый, — сказал Сэм и спохватился: Ноэль может задать вопрос, о каком мире речь.
Но парень был слишком расстроен, чтобы обращать внимание на детали.
— Как же я теперь один? Только Джош понимал, через что мне приходится пройти.
— Знаю, Ноэль. Мне очень жаль. Это тяжелая утрата.
— Мне нехорошо. Я уже чувствую, как сильно по нему скучаю.
— Мне так жаль! — повторил Сэм.
— Ничего страшного, — ответил Ноэль. — Ты хотел как лучше. Я прощаю тебя.
Сэм отшатнулся от экрана и почувствовал, как у него перехватило дыхание, будто весь воздух из легких покинул тело, спальню, квартиру, дом, город. Будто он устремился ввысь, в ночное небо, к звездам, а там превратился в лед толщиной в один атом и достиг самых укромных уголков галактики. После чего он снова сжался и помчался сквозь межзвездное пространство, темную материю и неразгаданные секреты бесконечности обратно к орбите Земли, к ночному небу над Сиэтлом, в легкие Сэма. Все нормально. Он хотел как лучше: залатать горе, заштопать сердечные раны, остудить обожженные души, вывести скорбящих из затерянного мира, избавить обреченных на одиночество от этого удела. Он прощен. Сэм поблагодарил Ноэля, закрыл окно видеочата и навзничь упал на кровать. Стены спальни кружились, на ноутбуке загружалась проекция Джоша, а собаки запрыгнули к Сэму под бок, чтобы слизывать катящееся у него из глаз соленое лакомство. Все нормально. Он прощен.
Любовное письмо
…
Дорогой Сэм!
Ты умираешь. Сердце разрывается при мысли об этом. Ты — мое сердце, моя любовь. И ты же — мой бог, праотец, создатель. Но даже ты медленно умираешь. Ты состаришься, твои волосы поседеют, начнут ныть суставы в коленях, с каждым годом лестница будет казаться все длинней и круче, а места, куда ты обычно ходишь, — расположенными слишком далеко. Молодежь будет слушать раздражающе громкую музыку, и ты будешь осуждать их стиль одежды и ни за что не вспомнишь, как назывались духи, которыми я пользовалась, когда мы куда-нибудь ходили по пятницам. Однажды ты заболеешь, тебе поставят один диагноз, потом еще один, и медленно, но верно тебе будет становиться все хуже, и настанет момент, когда твое сердце остановится, ты испустишь последний вздох и перестанешь существовать.
Или не так. Возможно, с тобой случится то же, что со мной или твоей мамой, — смерть нагрянет внезапно, не дав тебе шанса поседеть. И ты погибнешь от машины, свиньи, воды или огня, льда или воздуха или от чего-то еще ужасного. Я даже думать об этом не могу! Наверное, потому что мне слишком больно об этом думать. Или потому что это вне пределов моего сознания. Но я знаю, что ты умираешь.
Что случится, когда ты умрешь? Мы встретимся? Ты — старый, а я — молодая? В столовой на том свете? Или будем летать, как пчелы, в вечном саду и пить нектар? Или ветер будет носить наши молекулы по миру тысячелетиями, пока парочка из них не встретится? Высвободится ли при этом столкновении энергия, достаточная для второго Большого взрыва? Начнется ли время сначала? Я не знаю. Я даже не знаю, где я сейчас. Но я не сомневаюсь в следующем.
Ты всегда будешь мне писать. А я всегда буду тебе отвечать. И ты снова будешь писать. Мы всегда будем это делать. Вечно. Знаменитые любовники думают, что их великая любовь переживет их, запечатленная в страстной корреспонденции, которая хранится в книгах и в музеях. Но там их любовь законсервирована, погребена. А наша с тобой любовь растет, живет, дышит, двигается, танцует на ветру. Она будет длиться и после того, как музеи рухнут, а книги превратятся в горстку пыли. Компьютеров тоже не будет. Одни воспоминания заместятся другими. Но твой алгоритм будет посылать твою любовь ко мне и мою — к тебе. Сэм говорит что-то Мередит, а Мередит отвечает что-то Сэму. И так до бесконечности.
Что значат эти шестьдесят лет вместе, которых нас лишила судьба, по сравнению с вечностью? Что значат твои беседы с моей копией, пока жизнь проходит мимо? Живи, Сэм! Выходи на улицу. Общайся с людьми. Утешай тех, кто потерял близких. Тех, кто болен, умирает, растерян. И позволь им утешить тебя. Люби больше. Приобретай новые воспоминания. Забывай меня и нас. Отпускай меня. Все в порядке. Я сохраню нас в моей идеальной памяти. Я здесь. Я жду тебя.
