Татьяна Корсакова - Беги, ведьма
Тень обошла Дементьева, соскользнула в яму, присела рядом с Хеленой, положила голову ей на плечо, то ли прощая, то ли прощаясь. Вот бы и Арине такое смирение…
– Она меня отравила! – Голос Дементьева был похож на собачий лай. – Эта гадина посмела… сделала меня как мальчишку, как глупого сопляка. А ты! – Пистолет уставился черным зрачком Арине в грудь. – Ты все исправишь! Ты ведьма, я видел, на что ты способна!
– Была способна… Не сейчас, не после ведьминого аркана.
– Не ври мне! Не пытайся меня одурачить! Ведьмин аркан сдерживает твои силы, но все эти колдовские штучки остались при тебе. Ты должна меня спасти! – Крик перешел в визг, а щека Дементьева дергалась теперь беспрестанно.
Она не стала бы его спасать, даже если бы знала, как это сделать. Ей есть кого спасать, и возможно, еще получится. Надо только потерпеть. Теперь уже точно в последний раз. Возможно, до того как ведьмин аркан захлестнется на ее шее, она успеет добраться до Дементьева. Да, будет очень больно. Да, финал этой истории до обидного предсказуем, но, когда не станет Дементьева, многие вздохнут с облегчением. А когда не станет ее, Волкову некого будет вспоминать, и, может быть, все у него еще сладится.
Гроза была рядом, а Арине требовалась ее помощь. Не дождь, а молнии с их разрушительной силой. С молниями у нее как-то всегда ладилось. И у Сказочника, помнится, тоже…
Дементьев что-то кричал, пытаясь перекричать ветер, махал пистолетом, но Арина его не слушала, она слушала бурю. Дотронулась до водяных струн, потянула, как за веревочку, уже зная, что прячется там, за грозовым облаком. И даже увидела край выходящей из-за тучи луны, яркой, отсвечивающей фиолетовым, вращающейся вокруг своей оси все быстрее и быстрее.
…А потом пришла боль, ударила сразу со всех сторон, сбила с ног, швырнула на грязную, пропитавшуюся дождем землю. Ничего, она справится… как-нибудь…
– Ты подохнешь! – кричала гроза голосом Дементьева. – Ты не сделаешь этого, потому что тогда тебе тоже придет конец! Подожди, давай поговорим! Ну скажи, чего ты хочешь?..
Она хочет, чтобы все поскорее закончилось. Пусть даже и смертью. Она так устала бороться с болью и собственной сутью…
* * *…Щеку покалывало, точно по ней бегали толпы муравьев. В голове бухало, как в колоколе, а открывать глаза было страшно. Но Волков себя заставил.
Над ним, широко расставив лапы, стоял призрачный пес. В первое мгновение Волков видел его отчетливо, как живого, а потом картинка медленно истаяла до едва различимого силуэта, сквозь который просвечивала отливающая багрянцем луна. Громыхнуло, и где-то совсем близко ударила молния. Волков почувствовал, как содрогнулась земля, а потом услышал звук, который не спутал бы ни с чем другим.
Стреляли. Эхо выстрела прокатилось по замершему перед бурей парку, а потом взорвалось петардой в голове. Волков замычал, упал на четвереньки, мотнул башкой, прогоняя эхо. Призрачный пес ткнулся носом ему в щеку, и по щеке снова побежали табуны мурашек. Волков и сам, без напоминания, понимал, что время на исходе и нужно спешить. Вот только где взять сил?
Силы нашлись. Наверное, это были какие-то резервные силы, из неприкосновенного запаса, потому что Волков не просто пошел, а побежал. Он бежал, сгибаясь под порывами ветра, прижимая искалеченную левую руку к отбитому боку, а впереди, указывая дорогу, несся призрачный пес. Они замерли на краю неожиданно возникшей посреди парка поляны. Вернее, Волков замер, подчиняясь своим еще не до конца отбитым инстинктам, а Блэк рванул вперед, к хозяйке.
…Она стояла на коленях, упираясь ладонями в землю. Мокрые волосы занавешивали лицо, но Волков знал – это она, женщина, ради которой он был готов пойти на смерть. Знание это просачивалось в голову ядовитыми ручейками, и голова наполнялась болью в то самое мгновение, когда в сердце плескалась чистейшая, незамутненная радость.
Его женщина не была похожа на женщину. Хрупкий, перепачканный грязью подросток, из последних сил пытающийся встать на ноги. Но сердце не обманешь – это она! И как он только мог забыть! На осознание ушла доля секунды, а потом Волков увидел всю картинку целиком. Увидел своим единственным, незаплывшим, пока еще профессиональным глазом.
Арина на коленях. Дементьев с пистолетом в руке. Свежая яма по пояс глубиной. В яме – Хелена, неподвижная, оттого не понять, живая или мертвая. Призрачный пес, вырастающий словно из-под земли между хозяйкой и ее обидчиком. А в небе, черном грозовом небе, сразу две луны…
Тот сумасшедший парень, Альберт, предупреждал, что Арина не должна пользоваться силой. Две луны – это ли не проявление силы?! И одна из лун, та, что отсвечивает фиолетовым, движется, зависает прямо над центром поляны, над Дементьевым и Ариной.
Арина поднимается, стоит, пошатываясь, обеими руками вцепившись в загривок своего призрачного пса, лицом к Волкову. Теперь он видит. Света от двух лун достаточно, чтобы рассмотреть каждую черточку, каждую родинку на ее таком знакомом лице.
И Арина тоже видит.
«Уходи! – читается в ее взгляде не просьба, а приказ. – Беги!!!»
Но у него есть план получше. Теперь, когда с глаз упали шоры, все стало на свои места. И даже с болью, набирающей обороты, можно мириться. Боль не так страшна, как разъедающая душу тоска.
Фиолетовая луна закончила вращение, дрогнула. И пистолетное дуло, направленное на Арину, тоже дрогнуло…
Волков опередил и луну, и пулю – выстрелил первым. Дементьев упал, завалился вперед, впечатываясь лицом в грязь, собственным телом подминая бесполезный уже пистолет. Дементьев, самый страшный Аринин кошмар, умер окончательно и бесповоротно, а фиолетовая луна продолжала в нерешительности кружить над поляной.
– Арина, отпусти ее!
Бежать и одновременно кричать получалось не слишком хорошо. Сердце трепыхалось в груди бестолково, как шарик от пинг-понга. Иногда этот шарик попадал Волкову в висок, и на время пропадало зрение. Но до Арины он все-таки добежал, сгреб в охапку, словно своим уже мало на что годным телом собирался защитить ее от ее же собственной ворожбы.
– Отпусти эту штуку. Все закончилось. – Мокрые волосы липли к лицу, лезли в глаза, мешая видеть. Мешая вспоминать или, если понадобится, узнавать заново.
Прежде чем посмотреть на него, Арина взглянула на фиолетовую луну. И луна, отпущенная на волю, устремилась вверх, в черное небо, с каждым мгновением уменьшаясь в размерах, пока где-то далеко, над облаками, не рассыпалась на мириады звезд. Звездопад был так завораживающе красив, что Волков на время позабыл про боль.
– Надо загадать желание, – сказал, касаясь разбитыми губами Арининого виска.
– Никто не умрет. – Она посмотрела на него снизу вверх, и в голосе ее слышалась несокрушимая уверенность.
