Алан Аюпов - Сад фонтанов
— Ну, — усмехнулась она. — Детям об этом знать нет никакой надобности. А мужа или кого-либо ещё у меня просто-напросто никогда не будет. Все мужчины земли мне без надобности. Мне нужен только один. И этот один — ты! Пойми, ты будешь первым и единственным. Мне больше никто, поверь, никто не нужен.
— Зачем ты обрекаешь себя на такое жуткое испытание?! — ужаснулся я.
— Потому что это и есть цель моей жизни. Мой урок на этой земле. Моё понимание любви. Самая большая ценность. И пусть тебя не мучают угрызения совести. Я знаю, что сегодня я невеста, завтра — не поймёшь кто: то ли жена, то ли вдова, а послезавтра — мать одна ночка. Знаю!.. Знаю, что будут злословить. Знаю, что будут поливать грязью, но я к этому готова. Я сознательно иду на это. Иду ради высшей любви.
— А если всё-таки ошибёшься?!
— Не ошибусь, — покачала головкой девушка.
— Не понимаю, — искренне пожаловался я.
— А ты и не пробуй. Твоё время понимания любви ещё не пришло. Твой путь — для людей, для толпы, среди неизменной суеты. Не ищи мест уединения и отдохновения. Не думай, что дух художника-мыслителя — а истинный художник всегда таков — зависит от его физического или материального благополучия. Не соки тела и земных благ питают дух творящего. Только проникая в великую тайну любви, может постичь человек, как раскрывается в его духе тот или иной аспект Любви, в нём живущей.
Я смотрел на эту удивительную девчонку и думал, какой же я всё-таки дурак. Как мне далеко до её понимания жизни. До её искажённого представления любви. Или не искажённого?!
— Я тебя не понимаю, но я верю тебе. Это трудно — поверить в то, что ты говоришь, но у меня нет другого выбора. Либо верить, либо не верить. Совершить или не совершить непоправимую ошибку или, наоборот, чудо. Пусть жизнь рассудит. Я верю другу — и это главное!..
— Спасибо, — тихо, очень тихо поблагодарила Настенька.
Она подошла ко мне, положила свои тонкие руки пианистки мне на плечи, заглянула в глаза.
— Я люблю тебя, только тебя одного! И клянусь любить до конца дней своих! — она слегка приподнялась на цыпочки, и мы поцеловались.
Отпустив девушку из своих неуклюжих объятий, я повернулся к столу и разлил остатки шампанского.
— Значит, и в церковь на чужое венчание ты меня специально водила?
— Да, — призналась она. — Это было тайное венчание.
— Странно всё это, — пожевал я губами.
— Ты не волнуйся. Тебя это ни к чему не обязывает, — поспешила успокоить мою совесть девушка.
— Ты за мою совесть не беспокойся. Ответственность должна быть обоюдной. Ты приняла решение, сообщила о нём мне, и я тоже приму своё. Оно для меня очень, очень трудное.
— Будет ли мне дозволено ознакомиться с ним? — опустив взгляд, осторожно поинтересовалась девушка.
— Настенька, позволь этот тост поднять за тебя! За твою непоколебимую веру в любовь! Ту, в которую веришь ты. Я очень надеюсь, что смогу тебя понять. Пусть не сейчас, пусть завтра, послезавтра, но обязательно понять. И тогда я тебя, во что бы то ни стало, разыщу. Честное слово, разыщу! Чего бы это мне не стоило. Веришь?
— Верю, — ответила Настенька, поднимая бокал. — Но позволь всё же выпить не за меня, а за настоящую, вечную любовь! За нас!!!
Мы стояли у ночного окна, слившись друг с другом в нежном объятии. Слегка наклонившись, я извлёк из футлярчика обручальное кольцо и надел его на безымянный пальчик самой прекрасной, самой милой, самой удивительной девушки во вселенной!!!
— Жаль, что для меня нет кольца, — посетовал я.
— Ты ошибаешься. Ты очень сильно ошибаешься, так как твоё кольцо отныне будет с тобой. Всегда, где бы ты ни был, чего бы ты не делал. Только поймёшь ты это не сегодня.
— Спасибо тебе, милое моё сердечко! — поблагодарил я, целуя девушку.
— Помнишь, как в песне поётся? — спросила Настенька, и, не дожидаясь ответа, тихо-тихо запела:
«Будут звёзды вам казаться близкими.
Будет в сердце музыка весенняя.
А ещё неплохо, коль окажется
Первая любовь — она последняя».
И звёзды приблизились, опустились на землю и вошли в наш дом, в свадебную комнату, навсегда поселившись в глазах Девушки из Вечности!!!
«Добрый сказочник много видывал,
Тот, что первую сказку выдумал.
И когда нам тяжело в были-небыли,
Подставляют нам крыло гуси-лебеди».
Михаил Танич
Глава 14
ПЕРСТЕНЬ ПОЗНАНИЯ
Бескрайний океан волн раскинулся у моих ног. Солнца не было. Насколько хватало глаз, повсюду горбатились волны. Пустынный, голый берег простирался в обе стороны за горизонт. В небе не было ни одной птицы. Над самой водой лилась странная музыка из набора различных звуков. Они не были неприятны, но и не складывались в привычную слуху мелодию. В ней чувствовалось дыхание космоса. Вся округа была пропитана ощущением чего-то грандиозного, необъемлемого. Облака проплывали высоко над головой, поддерживая ритм созданный великим океаном бытия. Шелест перекатывающейся морской гальки дополнял картину необыкновенной гармонии. Я зачарованно взирал на это чудо, не в силах оторвать взгляд от бегущих волн и прервать лейтмотив вселенной, проникающий в моё существо неземной симфонией. Потрясение было настолько велико, что описать его простыми словами было невозможно. Я был един с миром, и мир был мной. Я был каплей на гребне волны, и я был мировым пространством, окружающим всё: Прерывать это состояние совсем не хотелось. Наоборот. Хотелось, чтобы оно никогда не кончалось.
— Вам нравится? — услышал я в этом волшебном мире звуков и видений диссонирующий голос.
— Разве такое может кому-то не нравиться? — одними губами, чтобы не разрушить партитуру чуда, восхитился я.
— Но ведь в этом ничего удивительного нет. На земле всё это есть. Только люди не желают этого слышать. Вам для подобного прослушивания необходимо отойти в мир иной. А что стоит немного удалиться от мест всеобщего обитания, и вы услышите то же самое.
— Нет, — возразил я. — Такое услышать на земле невозможно. Я чувствую, что здесь есть что-то такое, чего нет и не может быть у нас.
— Нет. Здесь всё абсолютно идентично. Я даже больше скажу. Это всё взято с земли. Просто ваша натура настолько приблизилась к осознанию, настолько утончилась, точнее, повысилась чувствительность ко всему прекрасному, что вы стали в состоянии ощутить величие момента, в котором оказались, кстати, не по своей вине. Но это другой разговор.
— Вы говорите загадками, но мне говорить не хочется. Мне хочется слушать и ощущать. Давайте лучше помолчим, — предложил я.
