Анна Яновская - Психотерапевт его величества
От разбора меня отвлекает вызов Рейвена. Не терпящим возражений тоном он информирует, что завтра мы все будем отмечать гномский национальный праздник Кучлы-мрлок в Шасточчо, поэтому я должна быть свободна и с зимним комплектом одежды. На мои растерянные вопросы приятель отвечает, что все увижу сама, завтра Мих за мной заедет за час до рассвета, путь предстоит долгий. Меня такие неожиданные мероприятия радуют, но и нервируют. Как я могу заранее ко всему подготовиться, если ничего не понятно, что и где будет? И кто едет? И когда меня вернут, у меня послезавтра клиенты вечером!
За этими размышлениями заканчиваю уборку и обвожу взглядом результат: а здорово! В чем-то даже лучше, чем дома. У нас качественные коллекционные фигурки стоят таких денег, что мне о них остается только мечтать. Ставлю рядом большой кувшин с водой – для передачи некоторых состояний нужно сделать мокрое болото, а не сухую пустыню. Все. Я очень рассчитываю, что сегодняшний клиент согласится попробовать передать что-то через песочную композицию, раз уж магическая клятва не позволяет ему говорить прямо.
Орстен вновь выглядит подтянутым мужчиной средних лет в застегнутом на все пуговицы мундире. В прошлый раз мы остановились на том, что его боли не поддаются никакой систематизации. И я попросила наблюдать за самим собой и искать то, что его беспокоит в реальной жизни. И сегодня он отчитывается по бумажке о проведенном самоисследовании по вопросам эмоционального дискомфорта в произвольной сфере личной жизни. С трудом продираюсь через серию казенных формулировок и доныриваю до сути. Выжимка из его рапорта в четырех словах: у меня нет проблем.
– Поняла вашу мысль. Может быть, упражнение что-то прояснит. Постройте, пожалуйста, в песочнице какую-нибудь композицию, отражающую ваше состояние. Вы можете использовать фигурки и предметы, которые есть на полках, или совсем не брать их. Как хотите.
Да-да, опять задание без жесткой инструкции, но в этот раз Орстен не демонстрирует недовольства. Останавливается напротив полок и замирает. Я хорошо помню, что во время построения песочницы дергать, отвлекать или комментировать нельзя: человек впадает в состояние, близкое к трансу, обращаясь к своим внутренним процессам, выводя их на символический уровень. Это само по себе терапевтично, даже если не будет потом интерпретировано и осознано. Поэтому тихо сижу в своем кресле и жду. Так проходит почти пятнадцать минут. Орстен поворачивается ко мне, и я вижу в его глазах смирение с неудачей.
– Мне симпатичны какие-то фигурки, но они не имеют никакого отношения ко мне лично. Что делать?
– Не знаю, – целенаправленно занимаю позицию беспомощности. Он ждет четких инструкций, но в его случае это не поможет, нельзя научиться понимать собственные потребности, следуя советам другого человека.
– Какая цель у этого упражнения?
– Посмотреть в свой внутренний мир. Можно не искать логического объяснения в вашем выборе, а просто поддаться порыву.
– Я не вижу в этом смысла, но я сделаю то, что вы просите.
Он ставит в нижнюю часть ящика загон с тремя хищными животными, огороженный мощным забором. В правом углу дом, самый холодный, строгий и правильный дом из всех, которые стоят на моих полках. В центр он ставит объятого пламенем мужчину, раскрывшего рот то ли в хохоте, то ли в крике. Все пространство, не занятое фигурами, разлиновано параллельными и перпендикулярными линиями. На дальний бортик песочницы Орстен устанавливает солнце. Последними добавляет парочку кривляющихся обезьян. Ни одной женской фигуры, ни деревца, ни сокровищ.
Я понимаю его песочницу так: хищные звери в нижней части композиции – это его инстинкты. Они окружены забором – то есть сдерживаются и подавляются. Солнце – символ отца, который наблюдает и контролирует. Дом не выглядит уютным, безопасным – там явно мало ресурсов. Человек в огне – это сам клиент. Его что-то сжигает изнутри. Нужно только понять, что именно. Обезьяны мне пока не понятны. Тоже инстинкты?
– Я закончил.
– Как вам?
– Не понимаю, как это может мне помочь.
Как же тяжело с такими клиентами! Они ждут, что психолог волшебным образом решит их проблему, скажет какие-то заветные слова, и все сразу станет хорошо, безо всяких усилий. Нет таких волшебных слов, увы. Иначе бы все их знали. И универсального рецепта счастья тоже нет. В кабинете приходится думать, искать смыслы и связи там, где раньше их не видел.
– Расскажите мне об этом мире.
– Это животные, это забор, это человек в огне, это солнце, это дом, это дороги, это обезьяны – вы говорили, что можно взять то, что понравится.
Никаких взаимодействий между объектами.
– Какое место в песочнице вызывает больше напряжения?
– Как ни странно солнце. А еще обезьяны раздражают. Давайте я их вообще уберу, не знаю, зачем поставил.
Интересно, от чего он хочет отказаться? Что вычеркивает из своей жизни? Такие милые хулиганистые мордашки. Две обезьяны… Двое детей… До меня доходит.
– Сколько лет вашим детям?
– Сыну пятнадцать, дочке шесть.
Молчу. Жду, дойдет ли до него самого. Переводит взгляд на фигурку в своей руке, затем на меня.
– На что вы намекаете? Мои дети совершенно не похожи на обезьян, они воспитанные и сдержанные, какими и должны быть дети.
Ага. Или отказывается от своей детской, спонтанной, уязвимой части, или проблемы с реальными детьми.
– Что случилось в вашей жизни четырнадцать лет назад?
– Появились боли.
– Вашему сыну пятнадцать.
– Да. Не вижу связи.
– Я прямо говорю вам о том, что рождение сына и появление симптома связаны между собой. А вот почему – только вы можете мне объяснить… Как отцовство повлияло на вас? Будьте уже честны с самим собой!
Он долго молчит.
– Вы правы, у меня действительно есть с ним некоторые недоразумения. Он не хочет вести себя, как мужчина. Бесконечно дерзит, спорит, плачет. Я не могу выбить из него эту дурь и беспокоюсь о том, каким человеком он станет. Если подумать, – его глаза расширяются. – Чем хуже у нас с ним отношения, тем чаще мои приступы… Это факт! Никогда бы не подумал… Но я не понимаю, как это может быть связано! Объясните, вы явно что-то знаете!
В его голосе звучит приказ, который не может быть выполнен. Если он получит ответ из моих рук – это не уберет симптом. Каждый должен пережить свое осознание сам.
– Почему боль появилась почти сразу, как только он родился?
– Я не хотел сына.
Честно. Искренне. Но мало.
– Идите глубже в темную часть своей души. Почему вы не хотели сына?
– Потому что не хотел воспитывать мальчика! Я помню, как со мной обращался отец. Я не хотел быть таким же. Хотя я все равно делаю то же самое…