Александра Лисина - Не выходите замуж на спор
Разумеется, из покоев меня никуда не выпустят — супруг весьма дорожит собственной жизнью, поэтому ни семьи, ни друзей я больше не увижу. Собственно, я вообще никого и ничего не увижу, кроме того, что позволит мне муж. Целой и невредимой я ему, наверное, не понадоблюсь, но Свет ведь можно накапливать и без крыльев. Так что Князь ничего не потеряет, если немного подправит мой внешний вид, тем более что скоро будет иметь на это полное право.
Возможность воздействовать на него во второй раз я даже не рассматриваю — Князь больше не допустит ошибки и все время будет начеку. Бороться с ним в открытую мне не удастся. Собственно, я даже не знаю, смогу ли вообще ему противостоять, потому что понятия не имею, во что его превратила. Если вторая ипостась демона усилилась настолько, насколько должна была, то вспышек ее ярости я могу вовсе не пережить.
По достоинству оценив открывающиеся перспективы, я медленно повернулась вокруг своей оси, помня об излюбленной игре мужа — подкрадываться из самых неожиданных мест. А убедившись, что комната действительно пуста, рывком сдернула с постели покрывало и, закутавшись в него до бровей, растянула губы в жутковатой усмешке.
Зря, Княже… зря ты не посадил рядом со мной соглядатая. И напрасно оставил мне свободными руки. Боюсь, ты просчитался и подарил мне второй шанс, которым я, даже находясь на грани истощения, не премину воспользоваться.
Вскинув над головой дрожащие от слабости руки, я… тут же их опустила, в последний момент сообразив, что творить благословение на "темную" ипостась не стоит. Пришлось потратить еще несколько секунд, чтобы вернуть себе человеческий облик, нацарапать на стене несколько прощальных слов, после чего облегченно выдохнуть и раствориться в окутавшем меня сиянии истинного Света. Совершенно точно зная, что его не хватит на возвращение, но твердо веря, что лучше помереть в двух шагах от родного дома, чем до самой смерти томиться в плену у сильнейшего демона Преисподней.
* * *Света, к счастью, хватило. И на то, чтобы вернуться в УННУН. И даже на то, чтобы добраться до собственной комнаты. Но на самом пороге ноги у меня все‑таки подкосились, и в нашу с Улькой комнату я не вошла, а ввалилась, предварительно убедившись, что никто не увидит моего позора.
— Хелька! — сидящая за столом баньши, обернувшись на скрип открываемой двери, охнула и подхватилась на ноги. Но, как водится, зацепилась подолом и рухнула на пол вместе с опрокинувшимся стулом, на котором только что сидела.
Грохот раздался такой, что я поневоле поморщилась, а потом мысленно покачала головой. Интересно, кто ее поднимать будет? У меня сил осталось — только на моргание.
Я скептически взглянула на растянувшуюся в двух шагах подругу.
— Привет, Уль… ничего себе не отшибла?
— Не — е-т… — ошалело потрясла головой баньши. Но потом протерла глаза и с воплем: "ХЕЛЬ!" на карачках поползла обниматься.
— Стой! Не надо! — попыталась отпрянуть я, но Улька, налетев с ходу, так стиснула мои ребра, что у меня потемнело в глазах.
— От… пус… ти… ненормальная! — просипела я, тщетно пытаясь спастись от агрессивно настроенной подруги. — Убьешь же… Темный Князь не смог, а ты… у тебя сейчас точно получится…
— Хелька — а-а — а!!! — счастливо завизжала баньши. — А — а-а — а! ТЫ ОПЯТЬ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ ВЕРНУЛА — А-АСЬ!..
Я сдавленно охнула, но уши зажать было нечем — руки упирались в плоскую Улькину грудь, тщетно пытаясь отодвинуть подальше наше горластое чудовище. А эта блаженная заверещала так, что все стекла и зеркала в комнате опасно задребезжали, грозя вот — вот разлететься на куски.
— Хелька — а-а — а! Наконец‑то! — меня звучно чмокнули в обе щеки, одарили сияющим взглядом, а затем опять взвизгнули прямо в ухо: — Ур — р-ра!
— Что такое?! Уль, ты чего орешь… ух ты! — в закрытое окно, все‑таки разнеся его на части, вихрем влетело что‑то мелкое, сиреневое и возбужденно жужжащее. — Хелька! Неужто и правда живая?!
Я стряхнула с себя осколки, с мученическим видом посмотрела на ринувшегося в нашу сторону Шмуля, надеясь, что он спасет меня от орущей во всю глотку Ульки. Но фей явно понял меня неправильно, потому что, бесцеремонно отпихнув баньши, вцепился в меня с такой силой, что я не выдержала и глухо застонала.
— Боже… за какие грехи?!
— Да ты что?! — гулким эхом отозвался в коридоре радостный рев Васьки. — Марти, ты уверен?!
— Слышишь, Улька визжит? — рассудительно заметил Зырян, и голоса быстро приблизились. — Значит, точно вернулась… Хеля, к вам можно?
— Нет! — хрипло каркнула я, стараясь избавиться от активно душившего меня фея. Но парни не услышали и, как обычно, с ноги распахнули дверь. Та с пронзительным визгом повернулась на плохо смазанных петлях и, снеся с меня неосторожно подставившегося Шмуля, с сочным шмяком впечатала его в стену. Улька, воспользовавшись ситуацией, тут же ринулась обниматься снова, но, поскольку сидела прямо на проходе, то попалась под ноги оборотню, и тот, споткнувшись, растянулся тоже. Разумеется, на мне, потому что я просто не успела уползти с траектории падения грузного Васькиного тела.
— Оу! — прохрипела я, запоздало понимая: вот кто на самом деле желает моей смерти!
— Да! — радостно воскликнул влетевший следом за оборотнем Мартин и ожидаемо распластался прямо поверх него. — Ой! Хеля! Ты тут!
На меня умильно взглянули два огромных голубых глаза, выглядывающие из‑под золотистых кудряшек.
— Я так рад тебя видеть!
— Я… то…же… — из последних сил прошептала я, кидая полный муки взгляд на осторожно заглянувшего в комнату оракула. — Зырян, спасай меня!
— И меня! — простонал из‑за двери сползший на пол фей.
Зырян, к сожалению, спешить не любил, поэтому радостно подпрыгивающего на спине Васьки ангела снял далеко не сразу. Сперва с любопытством заглянул под образовавшуюся на полу кучу малу. Неделикатно оттащил в сторону что‑то невнятно бормочущую себе под нос баньши. Деловито поднял за шкирку ползущего в непонятном направлении и полностью дезориентированного фея. И только заметив мое опасно побагровевшее лицо, наконец, додумался до чего‑то важного… но вместо того, чтобы подать руку, наклонился и звучно хлопнул меня по плечу.
— С возвращением, подруга! Мы тебя заждались!
Я уже была готова кого‑нибудь убить, но тут у Васьки, наконец, проснулась совесть. Этот бугай с кряхтением приподнялся и, перехватив мой красноречивый взгляд, поспешил выпрямиться. При этом оперевшись широкой ладонью на мой живот и неосторожно от него оттолкнувшись.
Я жалобно выдохнула и уже открыла рот, чтобы высказать все, что я думаю по поводу "горячей" встречи, которая едва меня не добила, но тут подошел Марти и просто поцеловал меня в щеку. После чего все мое возмущение как ветром сдуло, и я, вместо того, чтобы выругаться, лишь устало села и раздраженно поддернула сползающее с плеч, еще дымящееся покрывало.
