Лиза Смит - Души теней
— То есть он делает это для нас? Чтобы защитить нас?
— Не знаю. Наверное, да, — медленно сказала Мередит.
— Значит, раньше мы ошибались на его счет? — Бонни великодушно употребила «мы» вместо «ты». Из всех подруг Елены на Мередит обаяние Дамона действовало слабее всего.
— Наверное, да, — повторила Мередит. — Но все, кажется, забыли, что совсем недавно Дамон помог кицунэ упрятать сюда Стефана. А Стефан точно не сделал ничего, чем мог бы это заслужить.
— Ну да, ты права, — в голосе Бонни звучало облегчение от того, что она не слишком ошиблась, и одновременно странная задумчивость.
— Все, что Стефану было нужно от Дамона, — мир и покой, — продолжила Мередит увереннее.
— И Елена, — машинально добавила Бонни.
— Да, да, и Елена. Но все, что было нужно Елене, — это Стефан. Я имею в виду, все что нужно… — Мередит осеклась. В настоящем времени эта фраза уже казалась неправильной. Она попыталась еще раз:
— Все, что теперь нужно Елене…
Бонни молча смотрела на подругу.
— Короче, что бы ей ни было нужно, — заключила Мередит несколько неуверенно, — Стефан ей тоже нужен. И она не хочет, чтобы кто-нибудь из нас оставался в этом… этой чертовой дыре.
В другом паланкине, рядом с ними, было очень тихо. Бонни и Мередит уже так привыкли путешествовать в закрытом паланкине, что не понимали, что за ними несут такой же паланкин и что их голоса отчетливо слышны в жарком послеполуденном воздухе.
Во втором паланкине Дамон с Еленой внимательно смотрели на приоткрытые шелковые занавеси. Елене безумно хотелось сделать хоть что-нибудь, и она поспешно размотала шнур, чтобы занавеси упали на место.
Это было ошибкой. Елена с Дамоном оказались в замкнутом красноватом пространстве, где имели значение только эти недавно сказанные слова.
Елена почувствовала, что дышит все чаще. Ее аура расплывалась. Все вокруг расплывалось.
Они не верят, что единственное, что мне нужно, — это Стефан.
— Держись, — сказал Дамон. — Это последний день. До утра…
Елена остановила его жестом.
— До утра мы найдем ключ, освободим Стефана и уберемся отсюда, — упрямо продолжил Дамон.
Нe сглазить бы, подумала Елена. Ей хотелось молиться, чтобы все обошлось.
В тишине они подъехали к особняку леди Блодьювед. Елена очень долго не замечала, что Дамон дрожит, и только вырвавшийся у него быстрый прерывистый вздох заставил ее встрепенуться.
— Дамон! Господи… — Елена не могла найти, те слова — те самые слова. — Дамон, посмотри на меня! Что случилось?!
«Что случилось? — ответил Дамон мысленно, чтобы голос не дрожал. — Ты понимаешь, что происходит со Стефаном в то время, когда ты в шикарном платье идешь на прием? Ты будешь пить прекрасное вино и танцевать, а он… он…» — мысль так и осталась незавершенной.
Именно это мне надо было услышать, прежде чем показаться на людях, подумала Елена. Их уже несли по длинной подъездной дорожке к дому Блодьювед. Она собралась с силами — сейчас занавеси раздвинутся, и они окажутся там, где должны найти второй ключ.
34
«Я не думаю об этом, — мысленно, как и Дамой, ответила Елена. Она тоже боялась не справиться с голосом. — Потому что, если я буду об этом думать — я сойду с ума. А если я сойду с ума — какой прок от меня будет Стефану? Я не смогу помочь ему. Поэтому я спрятала эти мысли за железными засовами и удержу их там любой ценой».
— И у тебя получается? — спросил Дамон неверным голосом.
— Да, потому что я должна выдержать. Помнишь, мы спорили из-за связанных рук? Бонни и Мередит сомневались, но они знали, что я позволю надеть на себя наручники и буду ползти за тобой, если потребуется, — Елена повернулась к Дамону и добавила: — Ведь и ты раз за разом жертвовал собой.
Она обняла его, погладив по зажившей спине, чтобы было ясно, что она имеет в виду.
— Это ради тебя, — резко ответил Дамон.
— Вообще-то нет. Подумай! сам: если бы ты не согласился на наказание, мы еще могли бы сбежать из города, но точно не смогли бы помочь Стефану. Если разобраться, то все, что ты делал, ты делал ради Стефана.
— Если разобраться, то Стефан попал сюда из-за меня, — устало сказал Дамон.
— Сколько можно, Дамон, — Елена почувствовала смертельную усталость, — ты был одержим, когда Шиничи уговорил тебя на это. Может быть, нужно, чтобы кто-нибудь снова овладел тобой, просто чтобы ты вспомнил, каково это…
Дамон весь содрогнулся, но вслух сказал только:
— Кое-что мы оба упустили. Помнишь старинную историю о двух братьях, которые убили друг друга и стали вампирами из-за того, что любили одну и ту же девушку?
— Что? — Усталость куда-то пропала. — Дамон, что ты имеешь в виду?
— То, что сказал. Вы все об этом забываете. Ха. Может быть, даже Стефан не понимает. Я рассказываю эту историю снова и снова, но никто не понимает.
Дамон отвернулся. Елена придвинулась к нему ближе, чтобы он мог почувствовать запах ее кожи — запах розового масла.
— Дамон, расскажи. Пожалуйста!
Он повернулся к ней, но тут носильщики остановились. У Елены оказалась секунда, чтобы вытереть лицо, — занавеси раздвинулись. Мередит пересказала им все легенда о Блодьювед, которые нашла в Интернете. Что боги сделали ее из цветов и оживили. Что она убила своего мужа и за это обречена проводить каждую ночь от полуночи до рассвета в облике совы. Но, видимо, о чем-то легенды умалчивали. Они не говорили о том, что она вынуждена жить здесь, изгнанная из Небесного Двора в багровые сумерки Темного Измерения. Довольно логично, что все ее приемы начинались в шесть вечера.
Мысли Елены путались. Она приняла предложенный рабом бокал черномагического вина и огляделась. Все женщины и почти все мужчины были облачены в такие же хитрые наряды, цвет которых менялся на солнце. Елена почувствовала себя одетой очень скромно — в конце концов, все вокруг было окрашено в розовые, алые или винные оттенки.
Потягивая вино, она с удивлением обнаружила, что автоматически ведет себя именно так, как принято на вечеринках, целует в щеку и обнимает людей, с которыми впервые встретилась на прошлой неделе, словно они знакомы годами. Они с Дамоном потихоньку пробирались к особняку, иногда двигаясь против потока людей.
Они преодолели пролет белой (розовой) мраморной лестницы, окруженной бордюром из великолепных голубых (фиолетовых) дельфиниумов и розового (алого) шиповника, и Елена остановилась. По двум причинам. Во-первых, она хотела взять новый бокал вина — первый окрасил ее щеки нежным румянцем, хотя все вокруг и так сияло розовым. Елена надеялась, что второй бокал поможет ей забыть то, о чем Дамон говорил в паланкине, и помнить только о ключе, а еще о том, что волновало ее, пока она не услышала разговор Бонни и Мередит.
