Кристин Фихан - Темный принц
Рейвен сделала еще одну попытку.
- Горе творит странные вещи с людьми. А Руди Романов потерял обоих родителей. Его мать была жестоко убита его собственным отцом. Вне зависимости от того, что он нашел, - это заставило его обвинять тебя. Вполне возможно, что он чувствует вину за то, что считает своего отца сумасшедшим. То, что он творит - ужасно, но не хуже того, что сделал ты с теми, кто убил твою сестру.
- Я не думал о сестре, когда напал на ассасинов . - Некая мрачность сквозила в мыслях Михаила. - Эти два случая не стоят сравнения. Ассасины напали на нас первыми. Я бы оставил их в покое, если бы они не стали преследовать моих людей. Однажды я уже подвел тебя, малышка. На этот раз я защищу тебя.
- Мы здесь в безопасности. Люди из деревни придут и потушат огонь. Они, возможно, заберут Руди в больницу. Они подумают, что он сумасшедший. И не надо волноваться, что люди подумают, что мы умерли в огне. Они ведь не найдут наших тел. Позже мы можем сказать, что навещали Селесте и Эрика, планируя нашу свадьбу.
Она не понимала, и он не решился рассказать ей. Они не были в безопасности. Огонь ревел над их головами, поглощая основание пола так же быстро, как и верхний этаж. В скором времени им придется уйти в безопасное убежище земли. Он также не был уверен, что их объединенных сил будет достаточно, чтобы раскрыть землю. Даже если бы это и получилось, он знал, что не смог бы отправить ее в глубокий сон. У него почти не осталось сил, почти все они ушли за время дня.
Они либо выживут, либо умрут вместе. Они будут вынуждены лечь в землю. Рейвен придется пережить похороны живьем еще до окончания этого дня, до конца которого еще много часов. Руди Романов обрек Рейвен на невыносимую пытку. Михаил знал ее величайший страх - асфиксию. Его губы дернулись еще в одном молчаливом рычании. Смерть его дома, - любимого, - он мог простить, насколько это было возможно, но лежать беспомощным, в то время как Рейвен испытывает агонию от погребения, - это не заслуживает прощения.
Все мысли Рейвен были о Михаиле, об его потере. Она испытывала сочувствие к Романову, она беспокоилась, что его свидетельство может поставить под угрозу других. Если бы Михаил смог собраться с силами, то поцеловал бы ее. Вместо этого, он сделал это своим сознанием. Всю свою любовь, все свое понимание ее сочувствия, ее безоговорочной любви, ее самоотверженности, он вложил в свой мысленный поцелуй.
Ее глаза расширились, стали темно-фиолетовыми, затем сладко-сонными, словно он опьянял ее своими поцелуями. Его руки запутались в ее волосах. Таких шелковистых, таких любимых. На краткий момент он закрыл глаза, смакуя этот момент, смакуя то, как она, заставляла его чувствовать себя таким любимым, таким заботливым. Он никогда этого не чувствовал на протяжении всех веков своего существования, и он был благодарен за то, что смог продержаться достаточно долго, чтобы испытать радость от единения с истинной Спутницей Жизни.
Звук огня над головой вновь стал громче. Рухнула балка, разбившись об пол над ними, и через открытую дверь в подвал посыпались искры, принося с собой дым и зловонный запах смерти. Смерти их дома.
- У нас нет выбора, любовь моя . - Михаил был так нежен, насколько это было возможно. - Мы должны уйти под землю.
Рейвен закрыла глаза, вновь вернулась паника.
- Михаил, я люблю тебя . - Ее слова были наполнены грустью и одобрением. Одобрением не убежищем в земле, а неминуемой смертью. Она хотела сделать что-нибудь, в чем он нуждался, но этот способ был за пределами ее возможностей. Земле не удастся поглотить ее.
Михаил не мог тратить время на споры.
- Подпитай мой приказ своей оставшейся силой. Позволь ей перетечь из себя в меня, иначе я не смогу открыть землю .
Рейвен была готова сделать что угодно, лишь бы спасти его. Если это означало отдать ему последние унции своей силы, - что ж так тому и быть. Без ограничений, с полной любовью и щедростью, Рейвен поделилась с ним своей силой.
Почва раскрылась прямо рядом с ними, разделившись на части, словно огромный куб был аккуратно извлечен из земли. Яма лежала раскрытая, свежая и прохладная, исцеляющая сила земли манила Михаила, но эта же влажная темнота заставляла ужас и абсолютный страх подниматься в Рейвен.
Она старалась доблестно удерживать свой ум в спокойном состоянии.
- Иди первым . - Рейвен знала, что не сможет последовать за ним. Она также знала, что он обязан поверить, что она так и сделает, в противном случае нет никакого способа спасти Михаила.
За считанные секунды Михаил перекатился, обхватывая Рейвен руками и перенося их обоих через край в поджидающие руки земли. Он почувствовал ее молчаливый крик, эхом отозвавшийся в его сознании, но заставил свое сердце позабыть про жестокий страх внутри нее и, используя последние унции силы, сосредоточиться на закрывании земли над ними. Будучи тенью в ее сознании, он с легкостью мог читать ее намерения - она бы никогда не пошла с ним.
Она все кричала и кричала, звук в его голове был диким и неконтролируемым. Очевидный, примитивный ужас. Она просила его, умоляла. Но Михаил мог только держать ее, впитывая волну за волной ужаса. Ее сознание представляло собой лабиринт паники и хаоса. Сам же он был изнурен, используя свои силы вплоть до последней унции, чтобы обеспечить их безопасность.
За всю свою жизнь - столетия жизни - он никогда не знал что такое ненависть. Но, лежа здесь, не обладая силами, чтобы отправить ее в забытье; со своим домом, горящим над их головами, и Рейвен, все ближе приближающейся к краю безумия рядом с ним, он научился. Он вновь выбрал для них жизнь, хотя при этом подверг ее таким ужасным страданиям. Помочь ей, он мог только вновь собравшись с силами. А восстановить потраченное ему удастся, только отгородившись от нее, обретя силы в бессмертном сне, присущем его виду, и позволив земле снова наполнить его силами. От этого новая волна ненависти поглотила его.
- Рейвен. - Даже их сильная ментальная связь начала становиться трудной. - Малышка, замедли ритм своего сердца по примеру моего. Нет никакой необходимости в воздухе, поэтому не пытайся дышать .
Она не смогла услышать его, отчаянно стараясь сделать глоток воздуха, которого здесь не было. Вместе со своей паникой и истерическим страхом, она ощутила чувство предательства из-за того, что он настоял на своем, навязал ей свое решение.
Михаил не решился погрузить себя в сон, вместо этого он продолжал оставаться в полной готовности, его руки - в ее волосах, его тело - расслабленным, впитывающим исцеляющее богатство земли. Он не оставит ее одну перед лицом того, что она рассматривает как похороны. Пока она испытывает страдания, он был решительно настроен оставаться с ней и разделить эту ужасную ношу. Хаос в ее сознании, казалось, продолжался вечность. Как только ее тело стало совершенно уставшим, как только истощение проникло через бессмысленный крик, она начала задыхаться, и этот звук страшно булькал в ее горле.
