Дракон с королевским клеймом (СИ) - Штерн Оливия
Любопытно, что теперь скажет король, узнав, кем сделали его сына. Наследника, кровь которого принадлежит династии.
Захочет иметь собственного карманного дракона? Наплюет на то, что это его единственный сын и теперь единственный наследник. Зато дракон. Власть. Могущество. Возможность сравнять с землей любое государство, если, конечно, напасть внезапно, и Аривьен не успеет отправить дирижабли.
Ведь донесут, обязательно донесут… а чтобы не донесли, нужно убить всех гвардейцев, вот прямо сейчас.
Бездна! Все-таки он был неправильным драконом, в котором осталось слишком много человеческого. Пожалуй, Лессия прекрасно об этом знала, иначе зачем бы ей та серебряная фигурка?
Итан вздохнул, на прощание пыхнул пламенем, стараясь попасть в тоненький рожок восходящего месяца — и начал снижаться. В небе, безусловно, хорошо — но у него были дела на земле. Даже не дела — скорее всего, теперь его там ожидали очень большие проблемы. Но у него хватит мужества, чтобы встретить иx как полагается, лицом к лицу.
ГЛАВА 16. Когда начинается счастье
Вельмина поймала себя на том, что самым безобразным образом грызет ногти. Это было совершенно недопустимо и для фрейлины, и для аристократки, и просто для женщины, получившей хорошее воспитание.
Однако, вот уже который час она сидела на краю кровати, временами обкусывая ноготь на мизинце, бездумно таращась в ночь за окном.
Все мысли куда-то делись. И в груди словно поселился колкий еж, ворочался, противно царапал… и на затылке, по которому хорошенько приложили, выросла противная болючая шишка.
Правда, советник де Вер отсыпал ей пригоршню розовеньких пилюлей и объявил, что, если их принимать, к утру все пройдет. Она, Вельмина де Ронш, будет как новенькая.
И этот же советник сообщил, что Итан отправился ловить беглецов, хотя — его величеству эта идея не понравилась, наверное, потому, что его величество не доверяет Итану, да и как тут доверять… С другой стороны, Итан спас жизнь королю, а потому дальше «наверняка вы будете как сыр в масле кататься».
Вельмина проглотила пару пилюль, ей немного полегчало, и противная тошнота, что одолевала поначалу, прошла. Но шишка на затылке все равно болела. И мысли… мысли разбегались, словно мышата. Пожалуй, только одна внятная и осталась. Боги, пусть он вернется живым.
Ардиан был опасен. Принцесса — глупа. Вернее, слишком наивна. А ее маг — очень опасен, потому что не любил эту девчонку, но крутил ей как хотел. Теперь уже Вельмина в этом не сомневалась. А Итан… должен был их поймать. Ужасно. Воображение временами начинало рисовать столь кошмарные картины, что Вельмина всхлипывала, жмурилась и впивалась зубами в многострадальный ноготь. Ей очень хотелось верить в то, что Пять богов, Отец, Мать, Дитя, Старица и Старец… Они услышат ее. Помогут. И одновременно с этим она постоянно ловила себя на совершенно богопротивных мыслях — далеко не всегда Боги слушают. Их как будто бы научили просто не слышать, это ведь так удобно.
Когда тишину разрезал скрип двери, Вельмина едва в обморок не упала от испуга. Вскочила с кровати, чувствуя, как в груди стянулась стальная пружина, повернулась… И увидела его.
Итан стоял в дверях, хмурый, почему-то одетый совсем не так, как ухоил на королевский бал, в каких-то холстяных штанах и сорочке, с чужого плеча, явно ему тесной. Растрепанный, усталый… но живой.
И когда осознание того, что ее дракон вернулся живым и даже стоит на собственных ногах, нахлынуло на Вельмину, оборачивая в розовые лепестки безбрежного счастья, она просто кинулась навстречу и повисла у него на шее, вдыхая его запах, который почему-то был запахом потухшего костра и поздней осени. Но… может быть, именно так и должен пахнуть дракон?
— Ты пришел, — выдохнула она, зарываясь пальцами в густые жесткие волосы, покрывая поцелуями его лицо, шрам через всю щеку.
И ничего ей больше не нужно было. Просто иметь возможность касаться. Чувствовать горячую гладкую кожу под подушечками пальцев. Просто, чтобы он был…
— Вельмина, — выдохнул Итан.
— Не надо, молчи, — шепнула она.
Обо всем этом они поговорят потом. И позже — пусть весь мир будет позже.
Итан поймал ее губы, его руки оказались на талии. Поцелуй как будто окутывал ее магией, завертывал в приятно-горячий кокон. Что-то менялось глубоко внутри, такое странное тепло, приятная тяжесть в том самом, сокровенном местечке… Но ведь с ней уже было подобное? И тогда это не было ни стыдно, ни страшно, ни больно.
И поэтому Вельмина не стала возражать, когда Итан попросту подхватил ее под бедра и перенес на кровать, почти не разрывая поцелуя. Потом отстранился на миг, избавляясь от сорочки. Что-то треснуло по шву, но Вельмине было все равно. Она смотрела в светлые глаза короля-дракона и видела в них безумную жажду, и понимала, что причина этому — она, когда-то нелюбимая жена, когда-то растоптанная, почти сломленная женщина. Раны закрывались, и то, что было исковеркано и сломано, постепенно выпрямлалось, устремляясь новыми зелеными ростками прямо к солнцу.
«Возьми меня, — подумала она, — прямо сейчас. Ты ведь знаешь, ты должен чувствовать, что я всегда… всегда хотела принадлежать тебе, даже когда этого не осознавала».
У нее не хватило храбрости сказать это вслух, но Итан все прочел в ее глазах.
И ей так хотелось… именно его, непременно принять в себя… до боли, до невнятных стонов. Все это напоминало безумие — но именно в этом сумасшедшем огне ей и было хорошо.
Полетели вверх пышные юбки. Итан попробовал стянуть с нее панталоны, но все кончилось тем, что он их попросту разорвал. Он ничего не спрашивал, ничего не говорил — но Вельмина и не хотела ничего слушать. Она вскрикнула, когда горячие губы коснулись ее там, вяло запротестовала — потому что такое считалось совершенно неприличным.
— Как скажешь, — нехотя согласился Итан.
Подхватил ее ногу, сгибая в колене.
Он был восхитительно-тяжелым. И большим — до чувства сладостной наполненности, до легкой боли. И каждое его движение отзывалось во всем теле нарастающим напряжением. И вне всякого сомнения, это было куда лучше, чем тогда, на кресле.
— Посмотри на меня, — услышала Вельмина хриплое.
Встретилась с ним взглядом. В черноте зрачков, почи поглотивших радужку, полыхало самое настоящее пламя.
А через несколько мучительно-сладких мгновений это пламя охватило ее целиком, заставляя кричать в голос, проваливаясь в катящиеся по телу волны удовольствия. Потолок куда-то поплыл, перед глазами запрыгали разноцветные искры. Итан вдавил ее в матрас и замер, и Вельмина ощутила, как внутри разливается что-то горячее.
Потом… некоторое время он не выходил из нее.
А она молчала, прислушиваясь к себе. Лоно приятно содрогалось, и точно так же Вельмина ощущала, как пульсирует та часть Итана, которая все ещё была внутри нее. И это тоже было восхитительно. Оно… сближало, позволило чувствовать друг друга осознанно, не в безумном порыве. И Вельмина окончательно поняла, что…
— Я тебя люблю, — прошептала в губы, которые умеют так сладко целовать.
Итан на миг прикрыл глаза. Его лицо дрогнуло, как будто сказанное причинило ему боль — легкую, мимолетную. Возможно, он очень долго ждал, чтобы услышать от нее такие простые слова. Итан скатился с нее и улегся рядом, а Вельмина невольно нахмурилась — она бы не отказалась полежать еще вот так, вместе…
— Я тоже тебя люблю, птичка. Как ты себя чувствуешь?
— Я… — она задумалась, говорить ли. А потом решилась, — знаешь… вернее, как ты думаешь… мы можем повторить?
Итан улыбнулся. Обхватил ее за талию, прижимая к себе. Прошептал на ухо:
— Конечно, можем. Но я бы предложил все-таки раздеться. Искупаться… И потом — клянусь всеми Богами — я готов повторять столько, сколько захочешь. И после того, как сходим в Храм, тоже повторим…
Вельмина открыла рот, чтобы спросить о том, что было с Ардианом и Женевьевой, но не стала. Все это она узнает, обязательно. Но чуть позже.
***
