Елена Пучкова - Приключения графини
— Сейчас наденем парик, будете, как принцесса! — она побледнела. — Ой, я хотела сказать, не как принцесса, она все же краше…
Я дернула женщину за рукав.
— Апраксинья Августовна, Вы не волшебное говорящее зеркальце. Или шпионов боитесь?
— Что за глупости, я говорю правду. В смысле оговорилась я просто. С кем не бывает?
Она завертела головой, будто оправдывалась перед палачом, обвиняющим её в немыслимой клевете на сестру императора. По щекам гулял лихорадочный румянец.
— Чего вы боитесь?
Она ушла от ответа, продолжив на все лады расхваливать принцессу Абрагель. Вклинившись в поток комплементов принцессе, я настояла на прическе из моих собственных волос.
Апраксинья Августовна подкручивала шипцами свисающие на плечи пряди волос, когда в дверь постучали.
— Открыто, — сказала я, направляясь к комоду возле окна. Под комодом были припрятаны: кинжал и два ножа. Я нащупала рукоять ножа, и завела его за спину, поднявшись в полный рост. Сомневаюсь, чтобы на меня напали открыто, но лучше я буду мнительной, но живой.
В дверях стоял поручик Максимилиан Донской. Это было неожиданно. Все-таки я надеялась увидеть Дарена, но он, видимо, сильно занят, чтобы проводить меня на бал.
Нет, я тоже считала, что сегодняшний бал — это пир во время чумы. Я нашла бы себе занятие более полезное.
Впрочем, из этого мероприятия можно извлечь пользу. Если постараться.
Его тонкие слегка напомаженные губы растянулись в улыбке.
— Вы очень соблазнительны, графиня. Это платье подчеркивает ваши прекрасные достоинства. Дарен просто обомлеет.
Я подавила желание кинуть в него увесистой книгой. Апраксинья Августовна покраснела и хотела что-то сказать, но я её перебила.
— Спасибо за помощь, Апраксинья Августовна. Теперь мне нужно побыть одной.
— А как же белила?..
— Я сама. Благодарю за помощь.
Она поклонилась и вышла, поджав губы. Кажется, я опять её расстроила своим поведением.
— Дайте мне пять минут.
— Понимаю. Внести последний штрих?
— Что-то в этом роде, — ответила я.
Конечно, ни о каких белилах и парике не могло быть речи. Я приладила ножи на бедра и окинула себя последним оценивающим взглядом. Темно-зеленое платье подчеркивало светлую кожу и оттеняло глаза. Каштановые волосы завиты локонами и подняты вверх. Лихорадочный блеск в темных миндалевидных глазах и румянец придавали опасного очарования. Решительность во взгляде и даже некоторую жестокость я постаралась смягчить улыбкой. Так-то лучше.
Я отказалась от обручей, которые помещались под юбку и делали её пышной, и отказалась от парика. Пусть сами носят свои парики. Корсет поднимал грудь, глубокое декольте её открывало наполовину. Мне это не нравилось. Не люблю, когда на меня смотрят с вожделением. Особенно всякие слащавые подлецы, льстецы и прочие напомаженные индюки.
— Прошу, — сказал Макс, подставляя свой локоть для моей руки.
— Спасибо, — я дотронулась кончиками пальцев до его локтя.
Мы вышли на парадную лестницу, ведущую в Янтарный бальный зал, и влились в толпу придворных.
Сытые, завистливые лица оборачивались и бесстыдно рассматривали меня с ног до головы. Как же, новое лицо! Плюс моя репутация и должность.
Макс наклонился ко мне и шепнул:
— Не обращайте внимания.
Перед нами и следом за нами спешили на бал пары и семьи с детьми, племянницами, добрыми тетушками, решившими побаловать домочадцев. Дамы увешаны драгоценностями, все в пышных дорогих платьях. Кавалеры в строгих костюмах с орденами и медалями. Военные в мундирах с эполетами и наградным оружием, которое разрешалось носить на балы и приемы. Большинство мужчин принадлежали к военным. Император отдавал им предпочтение, считая высшей кастой.
Последним писком и, вероятно, неописуемой смелостью среди женщин считался «естественно» блондинистый цвет волос, полученный с помощью заграничной и безумно дорогой перекиси водорода. На подавляющей части рисковых модниц, думаю, в данный момент красовались парики. Те же, кому повезло, и волосы выдержали издевательство химией, отпугивали желтизной.
Были и те, кто носил свои собственные волосы, без глупости и жеманства. Судя по всему, они были самыми разумными и адекватными из всего женского общества.
Мы прошли в следующий зал. Белизна стен, пола и потолка создавали впечатление стерильности, а высокие потолки принижали. Около зеркала выстроились дамы разных возрастов. Семейный выход. От пестроты нарядов рябило в глазах.
Молоденькая девчонка в светло-розовом платье, лет пятнадцати на вид, выпятив ухо, с ужасом рассматривала увиденное в зеркале:
— Мама! Мне забыли напудрить уши! Вот позор!
— Ничего страшного, детка. Сейчас, сейчас исправим, — ответила мать девочки, доставая белила.
Следующий зал был меньше: позолоченные стены, тяжелые бордовые портьеры и ореховый паркет, натертый до блеска. Зал был заполнен охраной и бальной толпой, выстроившейся в очередь по два человека, чтобы после тщательного осмотра, наконец, попасть в Янтарный бальный зал. Причем численность гвардейской охраны превосходила численность гостей.
Мы встали в очередь.
У дверей стояло четыре охранника в полном боевом облачении. Один производил досмотр, остальные следили за порядком в очереди. В основном они осматривали штатских мужчин, обшаривая их костюмы. Но один, усердный, осматривал и дам. Что вызывало возмущенный ропот.
Когда очередь дошла до нас, Макс представил нас:
— Графиня Ячминская и обер-офицер лейб-гвардии поручик Донской.
Охранник с равнодушным лицом похлопал по фигуре Макса в поисках спрятанных ножей.
— Так, погоди-ка, сержант. Графиня Ячминская… — его глаза скользили по моей фигуре, — Вас надо осмотреть на предмет наличия острых предметов.
Когда его сально-поблескивающие глаза наткнулись на мой взгляд, он опешил.
— Ты с кем разговариваешь, не забыл? — я говорила вкрадчиво и приглушенно, — Кто тебе позволил ощупывать дам?
— У нас приказ — осматривать всех, — немного виновато сказал сержант, стоящий рядом.
Я поймала его взгляд. Зрачок расширился, а потом сузился.
— Меня Это Не Касается.
— Вы правы, графиня. Проходите, — ответил гвардеец обмякшим голосом. Очередь теперь будет продвигаться значительно быстрей.
Макс посмотрел на меня с долей страха и непонимания. Но скоро он поймет, что пора заканчивать с комплементами.
Церемониймейстер, пожилой сухонький мужчина во фраке, с белыми перчатками на руках, взялся за ручку, чтобы открыть нам двери.
Когда мы вошли в Бальный зал, церемониймейстер громко объявил нас.
