Вероника Мелан - Дэлл (СИ)
Не много же людям надо… даже тем, что с учеными степенями.
Зажатая с одной стороны веснушчатым Жоржем и Габби - тонкошеим парнем с большими глазами и редкой челкой, и Питером и Джедом с другой (обе пары о чем-то увлеченно общались), я размышляла о том удручающем факте, что так и не оставила Дэллу записку.
Время без двадцати девять, дома ли он?
Днем, когда я вернулась в особняк, чтобы отдохнуть и переодеться, комнаты были пусты – ни шагов, ни звуков, ни голосов. Дэлл отсутствовал. Не появился он и к тому моменту, когда я стояла в дверях, готовая к выходу. Его приход избавил бы меня от необходимости выбора: оставить в офисе записку, позвонить или же вообще ничего не делать?
Брошенные днем ранее слова о том, что я постоянно чего-то «требую» или «выпрашиваю», болезненно царапали мозг, лишая всякого энтузиазма продолжать общение. Хватило одной мысли о том, как презрительно скривятся его губы, наткнись он на послание в офисе или услышь по телефону мой голос, чтобы остановиться на третьем варианте – не буду ни писать, ни звонить. Когда Дэллу вообще было дело до того, где и как я провожу время, появляюсь ли дома к ужину и с кем веду душевные беседы, когда хочется выплакаться?
Никогда.
И если не беспокоится он, тогда зачем беспокоюсь я?
Ближе к десяти часам вечер потек веселее.
Вино ли сделало свое дело или же тот факт, что я наконец начала позволять себе вовлекаться в диалоги с соседями по столу, но хмурые облака моего настроения принялись рассеиваться. Как вкусно, однако, жевать сыр, оливки или жареные сухарики, запивая все это красным. И новая песня, льющаяся из колонок очень даже ничего – цепляет за живое, заставляя головы присутствующих покачиваться в такт. Какие разные и интересные лица вокруг – другие люди, другие интересы, другие цели в жизни и темы для бесед. И при том, что ни один из них не подозревает о существовании некого Дэлла Одриарда, все они прекрасно живут и в ус не дуют…
Мда, есть над чем подумать.
Пока я философствовала и прислушивалась к словам незнакомой песни, ко мне повернулся веснушчатый Жорж – насколько безбашенно веселый, настолько же и пьяный. Шарф на его шее сбился на бок; рыжеватые волосы, взмокшие от пота, завивались колечками.
- Куришь?
Я дожевала очередной сухарик, глотнула вина, которое начало казаться небесной амброзией с ярко-выраженным эффектом панацеи, и кивнула.
- Курю.
- Тогда угощаю.
Он постучал по дну пачки указательным пальцем – в квадратную дырочку выскользнуло сразу три сигареты с белым фильтром, одна из них упала на стол и скатилась на пол.
- А, ну и черт с ней… держи.
Я с непонятной долей наслаждения (так, вероятно, чувствует себя тигр, наконец-то съевший дрессировщика: расслабился, позволил себе пожить, а дальше будь, что будет…) зажала фильтр зубами и поднесла кончик сигареты к пламени. Затянулась. Медленно выдохнула дым к потолку и посмотрела на улыбающегося соседа.
- Хорошо, а? – Подмигнул тот.
- Ага.
- Ничто не доставляет такого кайфа, как расхлебаться с чем-либо и стать свободным. Оно понятно, что день-два отдыха, и мозги примутся пилить тебя на тему, что в жизни делать дальше, но все равно хорошо. По-крайней мере, сегодня.
- Хорошо, да. Сегодня точно.
Наверное, мы оба были похожи на желе: вялые кивки головой, заторможенные движения и прилипшая к лицам глуповатая улыбка кретинов из сумасшедшего дома, которым удалось на вечер избавиться от докторов и охранников. Момент триумфа, радости и свободы, пусть даже краткосрочной.
Мой одногруппник был прав, завтра будет уже иначе: подсотрется эйфория от удачного дня, полученный диплом сделается бумажкой, которую нужно как-то применить, на горизонте появятся новые вершины, которые потребуется покорять… работа-работа-работа… Бесконечный бег белки в колесе из точки «ниоткуда» в точку «никуда».
- Корешь мой… - добавил Жорж, фамилии которого я до сих пор не знала (да, честно говоря, и не желала знать), повозил пустую пивную кружку толстым дном по деревянному столу, а после стряхнул в нее же пепел. – У него компания своя, электронные приборы выпускает, он давно звал меня на работу, но без диплома взять не мог. А теперь сможет… Я даже еще не звонил ему. Вот он порадуется…
Я непроизвольно вздохнула. Еще раз затянулась – голова поплыла от непривычно большой дозы алкоголя, смешанной с никотином.
А за меня никто не порадуется. Принеси я диплом, допрыгни до неба или нарисуй себе на лбу третий глаз. Посмотрят равнодушно, в лучшем случае вежливо кивнут и отправят восвояси, чтобы не мешалась под ногами. Не «выпрашивала» любви, которой никто не хочет добровольно дать.
И скривилась – не то от дыма, попавшего в глаз, не то от горечи, - а после провернула кольцо Дэлла на пальце таким образом, чтобы символы «ДО» оказались внизу и не смотрели на меня.
Стало легче. Опять же, как тому тигру… но все равно легче.
*****
На первое сообщение с текстом: «Все ли в порядке?», отправленное в половине одиннадцатого, ответ пришел: «Все отлично». А вот на второе, гласившее: «Где ты находишься?», посланное тридцатью минутами позже, ответа не последовало.
Дэлл хмурился. Смотрел на часы в правом нижнем углу монитора и хмурился.
23:21.
Ни ответа, ни привета, ни адреса того места, где она пропадает.
Непривычная тишина давила. Пусть он не слышал того, как она сидела вечерами в своей комнате наверху (видеосистемы транслировали изображения, но не звук), но он знал, что она там находится. Теперь же каморка на третьем этаже была погружена во мрак, а последняя видеозапись, запечатлевшая Меган, датировалась девятнадцатью часами и пятью минутами. Именно в это время она покинула дом в неизвестном направлении и до сих пор не вернулась.
Странно все это. Непривычно.
Внутри клубились противоречивые чувства: раздражение, тревога, любопытство и растерянность. Еще не было случая, чтобы Меган возвращалась так поздно. Если на то пошло, она вообще никогда не уходила по вечерам.
Одриард откинулся в кресле и выдохнул.
Остаться сидеть дома? Поработать, почитать и лечь спать, позволив «своей» даме провести этот вечер (где и с кем она бы его ни проводила) в одиночестве, или все же попробовать ее отыскать? А если что-то случилось, сообщила бы она о проблемах? Скорее всего, нет. Не после того, как очередной диалог на пороге его кабинета вышел крайне неудачным.
Что за жизнь? Что ни слово, то упрек самому себе; что ни жест, то очередная присоска сложной сиутации-спрута, засасывающей в себя все глубже. А как еще он должен был реагировать на фразу «Но у меня ведь есть право…»? Кто бы знал, как за%*№!ли все эти права, обязанности и долг быть должным каждому…
