Дж. Уорд - Тени
Пора выдвигаться.
Без свидетелей он дематериализовался к припаркованному БМВ Х5, которым пользовался вместе с братом. Мгновение спустя Порше выехал через боковые ворота, и айЭм последовал за ним на расстоянии, пересекая пустую парковку в два акра площадью… и Мэнни следом, на скорой.
Всю дорогу в особняк из головы айЭма не выходил образ брата и Селены, как они танцевали в свете фар словно подростки.
Слишком плохо, что они жили в романе Джона Грина.
Сколько ночей им осталось? — гадал он.
Дерьмо, насколько извращенно было так думать, но часики тикали. С каждым прожитым часом, было более, а не менее вероятно, что Селену охватит новый приступ.
И что потом, черт подери, ему делать со своим братом?
Господи Иисусе, Трэз станет неуправляемым.
Наедине с подобными радостными мыслями, он потерял счет времени и прежде, чем понял, сколько успел проехать, они уже поднимались по укрытой мисом дороге в гору, к особняку, Мэнни на скорой держался позади.
К счастью, Селена никогда не узнает о мерах предосторожности, которые они предприняли.
Они бы обломали весь кайф. Иначе никак.
айЭм старательно соблюдал дистанцию, когда они приблизились к последнему повороту на особняк, давая Трэзу время завести Селену в дом. Когда он, наконец, оказался во дворе, то обогнул фонтан и припарковался рядом с ГТО Рейджа. Которому не долго осталось стоять на улице. Брат всегда загонял его в гараж на зиму.
Порше Мэнни был припаркован у основания лестницы, крыша поднята, ключи, без сомнений, уже направляются к доктору, чтобы он тоже смог загнать его на подземную парковку тренировочного центра.
айЭм заглушил двигатель БМВ. Вышел и запер его, хотя необходимости не было.
И застыл.
Подняв взгляд на ночное небо, он наблюдал, как дыхание вырывается из его рта, растворяясь на ветру. Изображение Трэза и Селены словно собака клыками вцепилось в его мозг, память отказывалось сдвигаться с места… и нет, ему было стыдно признаваться, потому что он думал обо всем, что его брат мог потерять, или потому что дергался о том, что не знал, как оторвать брата от асфальта, когда все закончится печальным образом.
Но вместо этого, он гадал…
Дерьмо, он гадал, каково это? Прижимать женщину к своему телу? Чувствовать ее запах своим носом, ощущать под своими руками ее плечи, талию, бедра? Он хотел знать, каково это — поднять ее лицо к себе и…
Так, ему нужно завязывать с этим.
Потому что не видать ему этого. Не сейчас. Ни через полчаса, если он отправится в хижину. Ни через неделю, месяц или год…
И словно по наводке налетел морозный ветер. Будто вселенная хотела подчеркнуть ждущие его холод и одиночество.
Его внимание привлек стук открывшейся двери в вестибюль. Ему нравился Мэнни, но он не хотел, чтобы парень вышел к своей тачке и обнаружил его…
Это был не добрый доктор.
Трэз вышел из дома. Спустился по лестнице. Пересек дворик.
Дерьмо.
айЭм положил руку на телефон, на случай, если придется звонить… да кому-нибудь.
— Эй, с ней все в по…
Брат сжал его в медвежьем объятии.
— Огромное спасибо за этот вечер.
Поначалу, айЭм не сообразил, что ответить. Они с братом не любили всякие обнимашки.
— Очень признателен, что ты был там. Это много значит для меня.
айЭм прокашлялся.
— Ну. Я…
Трэз просто сжал его в крепком объятии.
айЭм осторожно обернул вокруг него руки. Движение казалось таким странным, но когда он, наконец, обнял парня в ответ, то почувствовал, как тот задрожал.
Мне жаль, дружище, — мысленно обратился он к брату. Я не хочу для тебя ничего из этого.
Холодный ветер продолжал дуть, и спустя некоторое время они отступили друг от друга.
Трэз успел скинуть куртку и сейчас затолкал руки в карманы брюк.
— Я получил твое сообщение. Чувствую себя скверно из-за того, что повесил все на тебя.
— Все нормально.
— Не нормально.
— Трэз, тебе нужно быть с ней, заботиться о своей женщине. Это самое важное. Все остальное — просто слова.
Темные глаза уставились в точку над плечом айЭма. А может, куда-то над ухом.
— Серьезно, я не знаю, почему ты тратишь свое время со мной, — пробормотал айЭм.
— Я хочу для тебя большего.
— Меня вполне устраивает работа в «Сале».
Брат посмотрел ему в глаза.
— Я не об этом говорю, и ты меня понял.
айЭм присоединился к клубу парней-с-руками-в-карманах.
— Довольно разговоров. Иди к своей женщине.
Трэз был жестким ублюдком, способным легко отметать все возражении и доводы. Но айЭм, как всегда, умел достучаться до парня.
Мужчина развернулся, но преодолел только половину пути до особняка. Прежде чем остановиться и оглянуться назад.
— Не трать всю жизнь на меня, хорошо? — Трэз покачал головой. — Я этого не стою, а ты достоин большего.
айЭм закатил глаза.
— Перестань думать. Иди уже.
— Спроси себя, что у тебя останется, когда я уйду. И если ты будешь честен с собой, то, думаю, ответ тебе понравится не больше, чем мне. И избавь меня от все-будет-в-порядке. Мы не настолько наивны.
— Почему ты отвлекаешься на это? Трэз, я серьезно.
— Отвлечение не причем. Это — то самое дерьмо, что поедает тебя живьем, когда любишь кого-то.
На этой ноте Трэз пошел вперед, преодолел каменные ступеньки и скрылся за дверью в вестибюль.
айЭм закрыл глаза и прислонился к внедорожнику. Ему ни к чему сейчас милый монолог брата в своей голове. Нисколько.
Глава 51
Руки Селены онемели.
Стоя за столом на кухне особняка Братства, Селена пыталась открыть банку «Колы» и поняла, что ее пальцы отказываются поддеть ушко. Вместо того чтобы дернуть металлическое кольцо, они просто скользили мимо.
Несмотря на ворох предостерегающих звоночков в голове, Селена пыталась сохранить самообладание, напоминая себе, что провела целых три часа на холоде и без перчаток.
Несколько раз согнув пальцы в неплотный кулак, Селена подула на них, затем потрясла кистями. Пощелкала костяшками. Постаралась не кинуться на поиски других проблем, происходящих с ее телом.
Даже больные с ее недугом могли страдать от легкого обморожения.
Селена снова вернулась к банке «Колы», ее сердце колотилось, пока она отстранено наблюдала, как в еще одной попытке тянется к крышке. Селена беспристрастно рассматривала свои руки и пальцы, словно те были присоединены к чужим кистям и двигались по воле чужого разума.
Треск! Шшшш!
Селена выдохнула и привалилась к граниту.
— Ты в порядке?
Скрыв свое облегчение, она улыбнулась Трэзу, вышедшему из столовой.
— Просто немного содовой. Умираю от жажды.
— Как желудок?
— Очень хорошо. А твой?
Трэз подошел к ней, и Селене показалось, что он тоже что-то скрывает. Стало шоком осознание того, что, несмотря на ее длинную «говорим правду» речь после того, как она последний раз оправилась от Окостенения, Селена хотела, чтобы Трэз сохранил свой секрет, также как она хотела сохранить свой. Они провели потрясающую ночь, и последнее в чем она нуждалась — это испортить послевкусие тяжким разговором, который обнажит безвыходную проблему и вопросы, на которые не будет ответов до тех пор, пока не станет слишком поздно.
— Животик в порядке.
Селена снова заставила себя улыбнуться.
— Не желаешь ли подняться наверх?
— Было бы замечательно.
Прихватив «Колу», Селена приняла предложенную Трэзом ладонь и прошла с ним через столовую в фойе. Дом был совершенно пуст. Братья сражались на улицах, Роф общался с гражданскими, Бэт, Марисса и Мэри были в Убежище, Белла нянчилась с Рофом-младшим и Наллой наверху в недавно оформленной детской, доджены выполняли свои обязанности.
Все так и продолжится, подумала Селена, и после моей смерти. Двери так и будут открываться и закрываться, трапезы составляться и съедаться, а люди продолжат жить.
Дражайшая Дева-Летописеца, она хотела остаться с ними. Она не хотела уходить в, вполне вероятно, абсолютную пустоту, полностью отстраняться от всего, чем являлась, что имело для нее значение, о чем она думала и как чувствовала.
Мертва. Не оставив ничего.
Селена была обучена, хотя нет, запрограммирована, верить в жизнь после смерти и служить Матери Расы, придерживаясь традиций, которые она не устанавливала и не принимала по доброй воле. Но все это ей приходилось делать, не задавая ни единого вопроса.
И, находясь на пороге смерти, Селена жалела, что не задавала вопросы, не ставила под сомнение решения, не высказывала свое мнение.
Так много потерянного времени.
Поднимаясь вверх по лестнице вместе с Трэзом, Селена поймала себя на том, что интересуется почему, если Забвение все же существует, и люди продолжают жить там, наверху… почему Дева-Летописеца требовала, чтобы все происходящее на Земле записывалось в Святилище? Зачем нужны были все те многочисленные тома, описывающие жизни живших… если после смерти люди продолжают существовать, просто в другой форме?
