Дженнифер Радрин - Землю грызет мертвец
— Бог мой!
Меня изо всех сил тянуло отвернуться. Спасти тот крошечный кусочек собственного существа, который до сих пор думал, что загадывать желание на падающую звезду — не совсем пустое занятие, и что Санта-Клаус — милый старый дедушка, пусть даже родители вынуждены вместо него таскать тяжести. Но моя работа требовала смотреть и видеть. Нельзя целиться, закрыв глаза.
Йель размахнулся, запустил сердцем в стену разрушенной церкви, вызвав кровавый дождь, из которого медленно соткалась дверь. И не успела она начать пульсировать, как Вайль ударил по газам.
Я обхватила его за пояс, благодарная внезапному скачку адреналина, который только и помог мне удержаться. Мы рванули к пандусу, как пара маньяков-каскадеров, поддали газу точно в нужной точке и перелетели барьер с таким запасом, что под нами мог бы проехать фургон.
Не будь у меня пузырь пустой, я бы и обмочиться могла, когда у Вайля переднее колесо завиляло после приземления. Мы завалились направо почти до земли, и пахнуло дождевыми червями. Выправились, но слишком сильно, и миг прижало левую голень к траве, да так, что остались волдыри от ожогов трением. Только вампирская сила Вайля спасла байк — а заодно и нас — от настоящей аварии.
На середине склона пара пуль отскочила с визгом от бронежилета Вайля, но стрельба прекратилась, когда я выхватила «Скорбь» и ответила на огонь. К тому же наши стрелки прикрытия отлично справлялись со своей задачей, и ребята из банды сборщика решили, наверное, какое-то время не высовываться.
Мы рвали колесами землю, настигая Йеля, отыгрывая потерянное у подножия холма.
— Еще чуть-чуть — и будет поздно, — сказал Вайль.
Йель почти коснулся двери. Она начала открываться. Из щели брызнул неземной свет, похожий на щит, закрывающий сборщика — черный, острый как бритва.
Я прицелилась в Йеля. стараясь держать руку ровно — это было как балансировать стеклянным шариком на кегельном шаре, — и спустила курок. Пуля дзенькнула, попав Йелю в висок — сборщик пошатнулся, упал на колени. Даже не пытаясь подняться, он пополз к двери и ринулся к ней, когда подполз поближе. Дверь открылась еще сильнее, и он схватился за край, потянул ее на себя, чтобы быстрее открыть.
Вайль направил мотоцикл на него, переехал на уровне бедер, и сборщик заорал так, что из трубы церкви вылетели летучие мыши. Мы оба скатились на землю, я попыталась встать, но что-то так ударило меня в спину, что мне показалось, будто легкое вылетело из груди. Я рухнула лицом вниз, тут же поняв, что меня подстрелили. Бронежилет сделал свое дело, но боль все равно была адская.
— Ах ты сука!
Я подняла глаза. Это Коул сказал? Ну, слава те Господи! Он нашел расщелину, идущую вверх по западному гребню холма — отсюда я ее видела, хотя с нашей точки выгрузки она не была видна. Коул по ней далеко продвинулся, хотя остался ярдов на пятьдесят ниже нас. Сверкнула вспышка из его дула — раздался крик умирающего. Коул пришел со своим стволом.
— Жасмин, помоги, пожалуйста! — позвал меня Вайль.
Еще раз грохнул выстрел Коула — и снова крик дал мне знать, что пора двигаться. Я подобралась к Вайлю. Он как раз был занят перетягиванием каната. Чьи-то костлявые когтистые пальцы цвета обожженной солнцем кожи вцепились в запястья Йеля и тянули его в расширявшуюся щель. И сам Йель прокопал уже две канавы сапогами, пытаясь вырваться из хватки Вайля.
Вайль обхватил его за пояс, но тиски эти состояли в основном изо льда, и сборщик выскальзывал. Вайлю приходилось то и дело закрепляться заново, и каждый раз Йель выигрывал еще долю дюйма. Я не успела прицелиться, как сообщник Йеля потянул сильнее — и голова сборщика скрылась за дверью.
— Его надо вытащить, — сказал Вайль. — Хватайся!
Я схватила за ноги и дернула, отчего их владелец издал вопль, сообщивший мне, что мотоцикл все-таки его помял. Отлично. Я продолжала тянуть, и с помощью Вайля мы вытащили голову Йеля под выстрел. Но стоило мне отпустить руки, чтобы прицелиться, Вайль не удержал хватку.
— Да черт побери, затрахала эта фигня! — заорала я, хватаясь за икры выше ковбойских сапог, которыми я когда-то восхищалась и к которым тянулась. — Я на этом задании получила пулю, нож и ожог! Вымоталась так, что меня атомной бомбой не разбудишь, и только сейчас до меня дошло, что надо будет убивать и убивать шестерок Самоса, чтобы до него самого добраться. Ну и злая же я, блин!
С этими словами я дернула так, что сама повалилась на спину.
Я с трудом поднялась на колени, и тут Вайль сказал:
— Вижу третий глаз!
— Ну и черта ли мне с ним делать? — огрызнулась я. — Стоит мне его отпустить, он тут же вползет туда!
— Да пусть его хоть кто-нибудь пристрелит! — рявкнул Вайль.
Мой ответ утонул в грохоте выстрела Коула. Ноги, за которые я держала, обмякли — я повернулась посмотреть.
Пуля Коула попала точно в цель. Сборщик умер на месте, только скрюченные пальцы продолжали цепляться за край двери. Из развороченного третьего глаза выпорхнула сиреневая душа и улетела кометой в ночь.
Мы с Вайлем отодвинулись, я навела «Скорбь» туда, где укрылась банда сборщика — но уцелевшие разбежались, как только Йеля не стало.
А когтистые лапы продолжали тянуть тело сборщика к себе, и как только его ноги переползли порог, дверь исчезла в ударе грома.
Глава 37
У дверей фургона нас встретили Кассандра и Бергман.
— Ты снова стал прежним! — заметил Бергман, когда Вайль снял шлем.
Вайль устало кивнул:
— Наверное, мне просто нужно было немножко тишины после боя.
— Еще и полотенце было бы нелишнее, — добавила я.
Хотя Вайль считал, что усвоил приличную долю брони, все равно он был мокрый, хоть отжимай. А поскольку домой нас отвезла я, то выглядела я так, будто целая футбольная команда пыталась облить меня тонизирующей газировкой и наполовину преуспела. На заднюю половину.
Мы поблагодарили Джерико и его ребят, попрощались, обещали завтра вернуть мотоцикл вычищенным и блестящим. Ребята из спецназа взялись проследить за чисткой, поскольку мы вроде как спасли фестиваль от катастрофы. Коул, необычно тихий и созерцательный, остался с ними.
Будто прочитав мои мысли — а может, так оно и было? — Кассандра спросила:
— А где Коул?
— Скоро вернется, — ответила я. — Сейчас он вместе с Джерико.
— И?
— Мне за него неспокойно. Он сегодня убил пару человек и сборщика. И был не совсем в своей тарелке, когда мы уезжали.
— Да ничего с ним не случится, — раздраженно бросил Вайль, и мне показалось, что в его голосе прозвучала… да, ревность. Следующие его слова подтвердили подозрение. — Почему ты никогда обо мне не беспокоишься? Меня последние превращения просто измотали.
