Екатерина Лесина - Дориан Дарроу: Заговор кукол
От него пахнет почти также, как от кареты: крепким дешевым табаком и еще духами.
— Конечно.
— И будешь любить?
— Всегда. — В этом признании нет бахвальства. Джорджианна закрывает глаза, потому что то, о чем она собирается спросить, разрушит тишину момента.
— Тогда… тогда почему ты использовал меня?
Плечо напряглось, руки сжались, больно сдавив пальцы.
— Крест. И твое равнодушие. И… все остальное. Ты же подталкивал меня к мысли о том, что эта девушка — твоя…
Колючее, как старый еж, слово застряло в горле. А Джордж молчит.
— Из-за моей ревности? Или из-за Лауры? Ты знаешь, что ту рыженькую звали Лаурой? Красивое имя. И сама она была красивой. Плохо, когда такие, как она умирают.
— Плохо, — эхом отозвался лорд Фэйр.
— И совсем плохо, когда такие как ты врут. Ты же не станешь мне лгать? Если и вправду любишь.
Джорджианна сама не понимала, почему с таким упорством доискивается правды. Виной ли тому мерзкое чувство причастности к чужой смерти, обида на Джорджа, или нечто третье, чему пока нет объяснения.
— Это государственная тайна.
Снова тайна, но на сей раз Джорджианна не отступит. И лорд Фэйр не выдерживает взгляда.
— Не так давно некий молодой человек, работающий на благо Королевства, доложил о предложении, которое исходило от Лауры Селье, торговки пряностями. И купить Лаура желала отнюдь не мускатный орех. Она пообещала кругленькую сумму за чертежи "Владычицы морей", которая должна сойти со стапелей в следующем году. С чертежами ее и взяли. Молодой человек оказался неплохим актером…
Рыжая Лаура, обрадовавшаяся случайной встрече. И некий молодой человек, который работал сначала на Республику, потом на Королевство. Или это разные люди?
— Тебе и вправду интересно все это?
— Безумно.
Джордж хороший рассказчик. Даже его обычное легкое заикание куда-то исчезло. И Джорджианна готова слушать вечность, хотя эта история ей не нравится.
Леди Фэйр не любит историй с печальным финалом.
— Ее допросили, конечно, но Лаура знала немного. И то, что она говорила было… странно.
Снова молчание. Лорд Фэйр повернулся к окну и, отодвинув занавеску, сказал:
— Посмотри.
Карета проезжала по мосту. Ниже, по широкому полотну реки, скользили лодчонки, медленно ползла баржа, и парой древних гончих шли за ней полицейские катера.
— Что ты видишь?
Город. Дома, протянувшиеся одной сплошной стеной. Черные трубы завода. Узкую колею дороги с каретами. Седую спираль тумана, что вот-вот развернется, накрывая все и вся белой мглой.
— Город, — эхом повторил Джордж. — Просто город. Просто сотни тысяч людей, собравшихся в одном месте. Одни умирают, другие убивают, третьи только хотят убить, но им недостаточно, как Мяснику, вырезать у шлюхи сердце. Нет, они хотят вырезать сердце у Королевства. И зная, что это их желание преступно, они осторожничают. И в том снова уподобляются безумцу…
Джордж никогда прежде не говорил с ней так. О сезоне. О нарядах. О детях. О здоровье матушки и о самочувствии самой Джорджианны. Иногда о лошадях и аукционах.
— Я ошибся, решив, что смогу использовать Лауру. Я зря привел ее в наш дом, и за это прошу простить меня. А крест… его мне дали на всякий случай. Никто не думал, что эта сумасшедшая девица решит похитить тебя.
— Скажи… — Джорджианна смотрела на город, который впервые повернулся к ней тысячей лиц. Некоторые были измождены голодом и чахоткой, другие несли печать злобы, третьи глядели равнодушно, четвертые презрительно. Их было слишком много, чтобы запомнить каждое, и Джорджианна поспешила задернуть шторку. — Скажи, а Лаура знала, кто ее сдал?
— Конечно, нет. Ты думаешь?.. Нет, Анна, это глупо.
— Почему?
— У того молодого человека есть все, что он пожелает. А будет еще больше. Ее величество к нему благоволят. Уже готов указ о присвоении рыцарского звания…
Рыцарь — это много. И ничтожно мало для того, кто хочет большего.
— Второй раз я ошибся, когда слишком долго приглядывался к Лепаж.
Кольнуло ревностью и запоздалой обидой.
— Ты заставил меня… меня ее… представить.
— Я хотел посмотреть, как она поведет себя там, где есть за кого зацепиться. А она исчезла и ударила в мое самое больное место.
Наверное, следовало бы порадоваться, но у леди Фэйр осталась пара вопросов:
— Тот, кто стоит за всем этим, ты же не знаешь его имени?
— Нет.
— Он вампир? Лауру ведь убил вампир?
— Да.
В коротенькое слово Джордж сумел вложить многое. И свое нежелание продолжать разговор. И раздражение от неудачи. И затаенный страх, который Джорджианна почувствовала и поняла, хотя прежде никогда не думала ни о чем подобном.
Покушение на королевскую чету приведет общественность в ужас.
Покушение на королевскую чету, устроенное вампиром, приведет общественность к войне. Вспомнятся старые обиды, чтобы переродиться в ненависть.
— Люди и вампиры давно живут бок о бок. Вопрос в том, достаточно ли длится это "давно", чтобы не случилось раскола, — Джордж озвучил мысли Джорджианны.
Но все-таки странно, при чем здесь куклы?
— Глава 42. О том, что боги бывают разными
Мы въехали в деревню, и Персиваль сказал:
— Баста. Ты или передохнёшь, или сдохнешь. Выбирай сам.
И он был совершенно прав. Но разве мог я остановиться?
— Эмили.
— Что "Эмили"? — передразнил он, сползая с конской спины. Расставив широко ноги, Персиваль потянулся, наклонился и с громким стоном разогнулся.
— Я должен найти Бакстера.
— Найдешь. И гордо плюнешь в его наглую харю. А знаешь почему? Потому что на большее у тебя силенок не хватит. Так что кончай дурить, Дорри. Глядишь, пару часов здорового сна спасут твою задницу. Или голову.
И снова я вынужден был признать его правоту. Последние несколько миль я держался в седле на одном упрямстве, но рано или поздно и оно иссякло бы.
Уже иссякло.
Я позволил Персивалю взять лошадь под уздцы, сам же шел рядом, держась за стремя. Мышцы ног закаменели, и каждый шаг отдавался в спине резкой болью.
Солнце, зависнув над старым амбаром, вылизывало меня шершавым языком, грозя оставить новые следы на моей изрядно попорченной шкуре.
В гостинице, которую Персиваль, как пес, нашел по запаху бекона, отыскался номер и для меня. За плотно задвинутыми ставнями царила блаженная темнота, источавшая тонкий аромат лаванды и свежего белья. Скинув плащ, маску и перчатки, я сел на пол и кое-как стянул сапоги. На это ушли последние силы. Я даже не заснул — я отключился, а после очнулся, как был, с сапогом в руке, но лишь для того, чтобы переползти на кровать.