Юлия Набокова - Вампир высшего класса
— Жанна! Каким ветром тебя занесло?
— Тебя захотела увидеть, — честно сказала я, жадно разглядывая подругу и отмечая произошедшие в ней изменения.
Длинные золотисто-русые волосы, которые Саша раньше часто собирала в косу или скрепляла крабом, теперь распущены и красиво подстрижены каскадом. Прическа и переливающееся мелирование с эффектом выгоревших на солнце волос выдает руку хорошего стилиста. На фоне обновленного оттенка волос глаза подруги выглядят синими-синими, как у принцесс из диснеевских мультфильмов. Да и сама она похожа на сказочную героиню — юная, цветущая, стройная, повыше меня ростом, прелестная, миловидная, с добрым взглядом и ласковой улыбкой. На щеках — румянец, в глазах — блеск. Светлая от природы, как у всех блондинок, кожа тронута легким золотистым загаром. То ли Сашке удалось все-таки вырваться в отпуск у моря, то ли она изменила свое отношение к солярию — помню, раньше она категорически не одобряла моего увлечения искусственным загаром и твердила о его вреде здоровью. В одежде тоже произошли изменения. Раньше Саша не придавала большого значения моде, ее рабочей униформой были мешковатые деловые костюмы, купленные на рынке в Лужниках. Сейчас же передо мной стояла элегантная и стильная красавица. Коралловая шелковая блузка и узкая юбка-карандаш с высокой талией существенно преобразили Сашу. А причина этих волшебных перемен в Сашиной внешности… у меня кольнуло сердце… это, несомненно, любовь к Ирвингу.
— У меня там подписание договора. — Она озабоченно кивнула на дверь. — Еще минут пятнадцать провожусь, не меньше. Подождешь?
— Конечно.
Саша заторопилась к клиентам, а я, вспомнив наш давнишний разговор с подругой, решительным шагом направилась к кабинету Однорога. Еще в декабре после повышения Саша обмолвилась, что ее новый оклад, хоть и больше прежнего, но существенно ниже того, что Однорог пообещал мне, а затем, со скрипом, и подруге, которую я предложила на это место. Ух, кому-то сейчас придется жарко!
Секретарша Ангелина Поганкина подкрашивала губы, глядя в зеркальце. От меня не укрылся зеленоватый цвет ее лица, который не маскировала даже пудра от Ланком, лежавшая рядом на столе. То ли наша красотка докурилась, то ли это зависть и злость сделали свою дело, оставив свой пагубный след на ее внешности. При виде меня ее лицо вытянулось. И из хорошенькой девушки, увлеченно наводящей красоту в зеркальце, Ангелина превратилась в настоящего крокодила. Глаза сузились, ощетинившись густо намазанными ресницами. Лицо внезапно пошло красными пятнами. Немудрено, ведь в последний раз, когда мы виделись, я застала Поганкину в объятиях Однорога. И если до того дня она меня просто недолюбливала в силу своего вредного характера, то потом и вовсе возненавидела как свидетельницу ее позора. Жалко ее. Сначала выставила себя на посмешище перед всем офисом, обхаживая одного за другим наших перспективных женихов. А потом с горя связалась с Однорогом, который давно женат на мужеподобной женщине со страшной профессией стоматолог и выражением лица опытного гестаповца. Однорога-то понять можно: Ангелина молода и привлекательна. А ей-то престарелый босс на что сдался?
Одета Ангелина была по-прежнему вызывающе и вульгарно: кофточка с глубоким вырезом, короткая юбка-пояс, из-под которой виднелось кружево чулок.
— Бессонова, ты что здесь…
— Я тоже рада тебя видеть, Гелечка, — пропела я, пристально глядя ей в глаза и стремительно применяя слияние. Вампиров поблизости нет, так что мне ничего не грозит…Вот это ничего себе! С трудом поборов тошноту, я быстрым шагом прошла к двери Однорога.
Ангелина попыталась встать с места, чтобы не пустить меня, но я уже толкнула дверь и вошла в кабинет.
Судя по быстрому щелканью мышки, Однорог под конец дня расслаблялся игрой в пасьянс.
— Кто? — недовольно забубнил он, но при виде меня испуганно вытаращился: — Бессонова, ты?
«Не ждали», картина маслом.
— Здравствуйте, Борис Семенович! — Я стремительно пересекла кабинет и опустилась на стул напротив Однорога. — Как поживаете? Как здоровье?
За несколько месяцев с моего увольнения начальник нисколько не изменился. Тучный, низенький, с угрюмым взглядом, с обрюзгшим землистым лицом, с которого не сходит кислая мина. Разве что круги под глазами стали еще темнее — стареет наш Борис Семеныч. Скучный черный костюм похоронного вида подчеркивал рыхлую фигуру и тугой пивной живот.
— Спасибо, — настороженно отозвался он, — все хорошо.
— На память не жалуетесь? Амнезией, часом, не заболели? — участливо поинтересовалась я, забарабанив пальцами по столешнице.
Однорог с недовольством покосился на мой ярко-красный маникюр и выдавил:
— Жанна, если вам нужны деньги, то…
— Обижаете, Борис Семенович. — Я надула губы и включила блондинку. — И в первую очередь не меня, а мужа. Он будет крайне огорчен, если узнает, что кто-то усомнился в его финансовой состоятельности и способности обеспечить жену.
— Зачем же вы пришли? — сухо спросил мой бывший босс, воспрянув духом оттого, что шантаж отменяется.
— Напомните-ка мне, о какой зарплате для нового молодого специалиста Александры Воронцовой мы договаривались в прошлый раз? — вкрадчиво спросила я.
— Она получает тот же оклад, что и Тараканова, — нервно сглотнул Однорог. — Это три с половиной тысячи долларов.
Я укоризненно покачала головой:
— В прошлый раз речь шла о пяти с половиной. Напомнить вам обстоятельства нашей беседы? Тем утром я случайно вошла в ваш кабинет и увидела…
При воспоминании о клетчатых семейных трусах Однорога мне с трудом удалось сохранить серьезное лицо.
— Бессонова, — с несчастным видом перебил меня он, — ты меня разорить хочешь?
— Только из моего безграничного уважения к вам как к руководителю, — пошла на компромисс я, — четыре с половиной. И я не скажу вашей жене о том, что вместо командировки в Саранск вы летали с Ангелиной в Турцию.
Однорог побагровел, когда я озвучила тайные мысли его секретарши, и обреченно кивнул.
— Что ж, рада, что мы договорились. Не буду отрывать вас от важных дел… в подписании приказов об увеличении заработной платы.
Я встала с места и уже дошла до двери, как вдруг та резко распахнулась, и на пороге, едва не сбив меня с ног, нарисовалась Дьяволина. Я пристально взглянула на нее и обернулась к Однорогу:
— Да, Борис Семенович, только из безграничной человеческой симпатии к вам… Ангелина беременна.
Однорог стремительно побелел и дернул узел галстука, торопясь его ослабить. Поганкина покраснела, но ничего отрицать не стала, а, напротив, коровьим взглядом уставилась на Однорога.
