Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона
— Я его убила? — глаза Камиллы были похожи на светящиеся голубые луны. — Мамочки… я его убила!
— Да жив он, дышит, — окинула зверя хмурым взглядом. — Ты не видела магистра Райдена?
— Там где-то! Все ученики спустились в подземелье, а мы вот… не пошли — Камилла неопределенно махнула рукой и всхлипнула.
— Почему не пошли? — не поняла я.
— Боевые маги наверху остались, охранять Хандраш. А мы… за ними увязались. Тайно, конечно, — Камилла хлюпнула носом. — Кто ж думал, что нападут!
— Я тебя плеткой огрею, если заревешь, — мрачно предупредила я, озираясь. За висящей в воздухе пылью казалось, что мы двигаемся в тумане. Камилла посмотрела на меня изумленно, но плакать не стала.
— Не понимаю, что происходит, — прошептала она. — Я думала, что все враки, и ничего не случится, это же Хандраш! Разве на Хандраш могут напасть? Здесь ведь безопасно! Я думала, все врут…
— Ками, прекрати! Напали, как видишь! — я вновь оглянулась. Показалось, или кто-то мелькнул за камнями? — И соберись! Ты же стихийница!
— Но что я могу? — голубые глаза вновь увлажнились.
— Бездна тебя сожри, прекрати мычать, как овца, — разозлилась я. — Забирайся на тот камень, видишь? Оттуда видно все поле. Оххаронцы не могут использовать свою магию, мы об этом позаботились. Они действуют силой, — я вновь всмотрелась в серо-белую муть. — Высматривай нападающих и бей их градом или молниями! Или что ты там умеешь…
— Я не помню заклинание… я боюсь…
— Так вспомни! Или убирайся в это подземелье, раз такая трусиха! — заорала я и, резко развернувшись, пошла к камням. Камилла проводила меня обиженным взглядом.
— Ты такая злая! И кстати, что с твоими волосами? Они побелели…
Но я уже не слушала, удаляясь вглубь поля и оставив Ками за спиной.
После схватки с оххаронцем внутри клубилась злость, и моя ладонь сжималась на рукояти плети почти в радостном предвкушении. И вскоре я уже побежала, врываясь в клубы пыли и яростную схватку. Удар нанесла на ходу, целясь в мощную спину, обтянутую кожаной пархой. Сбила с ног, развернулась и побежала.
Рука болела, и краем глаза я увидела на рукаве кровь. Значит, меня все же задели, а я и не почувствовала…
Черные силуэты появились одновременно с разных сторон и бросились за мной. Я перепрыгнула валун, прокатилась под нависшим камнем, побежала, но они были слишком быстры, хотя я имела преимущество в маневренности. Глыбы мешали оххаронцам развить скорость, но все же они почти наступали мне на пятки, появляясь то справа, то слева. И только когда я почти налетела на скалу, поняла, что они намеренно вели меня сюда, загоняли, словно добычу. Я развернулась, выдохнула, готовясь к битве, когда еще одна высокая фигура спрыгнула сверху и встала между мной и нападающими. Он повернул голову на краткий миг, блеснули зеленые глаза, быстро и внимательно меня осмотрели. А я прижалась к скале, чувствуя, что ноги дрожат.
— Магистр!
Но он уже не смотрел на меня, развернулся, сплетая заклинание и ударяя нападающих силой…
* * *Шариссар
Он вывалился на траву, ошалело трясся головой после прохода сквозь пространство. Он слишком торопился, боялся, что проход закроется и прыгнул раньше, чем кусок Оххарона окончательно переместился в Хандраш. Ощущения — словно попал в вихрь неточно установленной арки — неприятные и болезненные. Но думать об этом было некогда, паладин вскочил и осмотрелся.
Совсем рядом возвышалась стена, окружающая замок Академии, за ней располагалось такое знакомое крыло хранительниц. Но людей он не видел.
Хотя…
Был запах. И весьма знакомый.
Он нахмурился и бесшумно пошел вдоль стены, принюхиваясь. Не ошибся… но к знакомому аромату добавилось еще три — чужие и враждебные. Шариссар прижался к стене.
— Внутррри… — голос невидимого оххаронца прозвучал глухо, почти неразличимо.
Разговаривали за стеной, с другой стороны, и Шариссар закинул голову, рассматривая кладку. Обходить здание в поисках входа было некогда и он вбил ногу в крошечную выемку, схватился за камень.
— Ррррр…
Рычание донеслось вновь, и паладин ускорился.
— Не подходи! — гневно закричал знакомый звонкий голосок, и Шариссар едва сдержал рык. Вот же неугомонная девчонка! Ну почему она вечно попадает в неприятности?
Он залез на стену, прижался, быстро осматривая двор и оценивая обстановку. Оххаронцев было трое. Шариссар поморщился. Похоже, в Хандраш перенеслись не паладины, каким-то образом сюда попали те, кто сидел в загонах! И это было по-настоящему плохо, потому что темный знал того, кто стоял перед девочкой — Араор. Тот самый, что почти не чувствовал боли даже под плетью, тот, в ком не осталось человеческой сути и кого дарей-ран приказал отправить в загон. Но он еще мог говорить, в отличие от двух других одичавших, ожидающих за его спиной. И облизывающихся, глядя на ребенка.
Судя по всему, в Хандраш так же переместился и какой-то Загон.
Незабудка гневно сверкала глазенками, поглядывая на зверей, и тихонько пятилась в сторону здания. В ее ладошках были зажаты камни, которые она была готова швырнуть в трех чудовищ. «Глупая, маленькая, безрассудно смелая девчонка», — выругался про себя паладин. Она не плакала и не кричала, лишь отступала и сжимала свои камни, словно они могли ей помочь.
Просто невыносимо смелая.
И когда Араор пригнулся, они с Шариссаром прыгнули одновременно. Паладин обнажил клинок и откинул зверя, вспоров ему грудь, развернулся, встречая двух других. Незабудка была за его спиной и молчала. Но он ощущал там ее присутствие и запах. Ему было необходимо измениться, иначе не выстоять против одичавших, но делать это на глазах у Сиеры ему ужасающе не хотелось.
Но и выбора не было.
— Закрой глаза, Сиера! — приказал он, надеясь, что она послушается.
— Уйди, — рыкнул черный монстр. Звуки выходили из его гортани едва различимыми, рычащими и почти непонятными. — Наша еда.
Отвечать Шариссар не стал, просто сменил форму и атаковал, пытаясь уклониться от смертоносных клыков и когтей. У одичавших почти отсутствует страх, есть только инстинкты, и это делает их сильнее. Но на стороне паладина был холодный разум и годы тренировок.
Он упал, когда зверь прыгнул, и вспорол брюхо, что на миг открылось над ним. Второй напал сразу, не давая Шариссару передышку, врезавшись столь яростно, что сбил паладина с ног, и они покатились по пыльной земле одним огромным клубком из стальных мышц, алых глаз, изогнутых когтей и вздыбленной шерсти. А когда остановились, в живых остался лишь один.
Паладин откинул тело и поднялся, чуть пошатнувшись.
