Татия Суботина - Жажда
Еще никогда мне не хотелось выплеснуть на него свою ярость. Сейчас же я еле сдержался, чтобы не вырвать эту руку из сустава и отбросить на поедание шавкам, точно загнившую падаль.
— Мы должны что-то сделать! Я не могу так все оставить!
— Ты ее чувствуешь? — оборвал меня отец все тем же до жути спокойным голосом. — Сможешь пойти по ее следу, используя вашу связь?
Впервые за это короткое безумие, вспышка рациональности осветила мой разум. Я прислушался к себе, пытаясь нащупать тонкие, несформировавшиеся еще нити нашей связи, что помогли мне отыскать Марту в прошлый раз.
Отец молчал и терпеливо ждал моего ответа. А каждая попытка нащупать внутри себя хоть какой-то слабый ориентир — оборачивалась полным крахом.
— Нет, — севшим голосом, наконец, признался я. — Совершенно ничего не чувствую. Но как это возможно?
— Совет существ не так глуп, как ты думаешь, сын мой. Они скрыли ее под пологом своей магии. А это значит, что твоя женщина уже в Чистилище. Нам необходимо все обдумать и только тогда действовать, ведь повторного шанса для атаки у нас не будет.
— Ты предлагаешь мне просто сидеть и ждать, сложив руки, пока кучка жестоких подонков издевается над моей женщиной?
Я сам удивился рычащим ноткам, что прозвучали в моем голосе. Впервые так открыто заявил свое неповиновение. Отец насмешливо изогнул брови и развел руками:
— Ничего иного, как ждать — тебе не осталось. Мы должны подготовиться, подкупить людей в совете, чтобы пробраться в Чистилище. Сколько прошло времени после последней жажды у твоей женщины?
— Не больше недели, — нахмурившись, растерянно ответил я.
— Тогда у нас еще как минимум два, почти три полнолуния впереди прежде, чем Инквизиторы проведут над ней суд. Ты же сам знаешь, что пока сила, приобретенная в период жажды, не покинет ее тело — никто не сможет ей существенно навредить. Так… Покалечить…
— Знаю, но… Покалечить?!
— Никаких «но», сын! Не смей все испортить своим нетерпением! Я слишком долго подгадывал момент, чтобы нанести удар совету и не дам тебе помешать!
— Если бы забрали мать или Нивлаю, ты бы вел себя так же? — взбеленился я.
— Да, — кивнул он. — Особенно если бы от моих действий зависела жизнь моей пары. Но моя пара мертва и рассуждать об этом больше нечего. А Нивлая… Ты можешь только навредить — запомни.
С этими словами он круто развернулся на пятках и быстрым шагом скрылся глубже в лесу. Я остался стоять в растерянности, упиваясь собственной никчемностью.
— Крепись, — сказала Майатма, положив руку на мое плечо. Она единственная, кто всегда старался меня поддержать. Хоть я и противился этому. — Ты должен ее отыскать. Из-за того обряда, когда Марта делилась с тобой силой, ей нельзя находиться далеко от тебя… Опустеет.
От ее предупреждения холод заполонил меня до кончиков пальцев ног.
Моя Марта станет пустой?!
— Я з-знаю. Но что делать?
— Собирай воинов отдельно от отца, — понизила голос до шепота жрица. — Иначе единственным напоминанием о твоей женщине останется тот блокнот с набросками, что ты прячешь в тумбочке.
Несмотря на то, что гнев отца, как главы клана Потрошителей мог быть ужасающим своими последствиями, но я поступил именно так, как посоветовала Майатма. Она еще ни разу не ошибалась с прогнозами. Это ужасало и давало надежду одновременно.
Страх потерять любимую был невыносимым. Знал, что если случится непоправимое — отправлюсь следом. Иного пути для себя не видел.
Каждая минута, час, день, неделя вдали от Марты превратились в ад.
Чувство вины было всепоглощающим. Сколько боли я принес своей девочке, пока понял, что сам рушу сокровище, отданное в дар судьбой?! А если приятных воспоминаний, подаренных мной, намного меньше и как раз сейчас Марта вспоминает обо всех ошибках, что я успел натворить?
Помню, как с ужасом осознал, что в пылу ярости сломал ее хрупкое запястье, даже этого не заметив. Хотелось выть от собственной никчемности! Поднять руку на женщину?! Я стал злодеем. Злодеем для своей пары.
Проклятая ревность застилала глаза.
Потом же даже прикоснуться к Марте боялся. Желание сносило крышу, думал, стисну посильнее — и точно сломаю, как тростинку. Она ведь такая маленькая, такая хрупкая, нежная…
А когда увидел ее потухший полный боли взгляд, там, на мосту, понял, что пойду на что угодно, лишь бы вернуть улыбку, которая меня согревала. Надо просить — буду, вымаливать прощения — буду, измениться — изменюсь. Именно в тот момент, я впервые за всю жизнь по-настоящему испугался. Не мог потерять ее. И Марта позволила мне все исправить, простила, подпустила к себе. Разве не чудо?!
И теперь, когда мы, наконец, ощутили удовольствие от этой абсолютной близости, я просто не могу ее потерять! Не так! Не сейчас! Никогда!
Не знаю, как вытерпел до ночи нападения на Чистилище и не сошел с ума. Везде и всюду мне мерещилась бледная жена. Кошмары достигли апогея. Но права на ошибку у меня не было. Слишком многое поставлено на кон.
Моя женщина.
Любимая.
Сокровище.
В атаку со мной пошли только самые проверенные люди. Те, рядом с которыми я, не опасаясь, повернулся бы спиной. Когда же увидел, что как раз попали в разгар казни Марты, чуть не испоганил все своей нетерпеливостью. Действовать нужно было осторожно, чтобы не навредить любимой. Я почти усмирил своего зверя, когда один из стражников попытался опустить Марту на кол, задев ее левый бок.
Сознание накрыла красная пелена.
Никогда бой не был таким коротким. Казалось, я даже рвал кого-то зубами. Никого не пожалел. И собственного брата.
Предатель! Он прогнил насквозь! Помешался на мысли владеть кланом! Да, если бы я мог — отдал бы все наследство добровольно, только бы с Мартой было все хорошо! Макс же ослеп от эгоизма. Недаром, с такими как он, надо быть всегда настороже! Пустые дети просто не умеют любить! Никого! Поэтому ни сочувствие, ни привязанность, ни симпатия — ничего им не знакомо.
— И как это?! — первое, что спросил меня брат, как только мы вступили в хватку.
— Как это «что»? — непонимающе нахмурился я, стараясь предугадать любые его уловки.
— Как это терять, братец? Я заберу у тебя все: власть, женщину, жизнь. Ты уже почувствовал мою силу? Каково это знать, что все дорогое тебе находится в чужих руках?
Лицо Макса горело безумием, как в ту ночь, когда он попытался подло заколоть меня ритуальным кинжалом во сне. Тогда сила Марты спасла меня, не дала так нелепо погибнуть. Сейчас же одна мысль, что любимая нуждается во мне, делала меня беспощадным и всемогущим.
— Жаль только, что я не могу забрать твою душу, — злобно усмехнулся он. — Мертвецу она все равно ни к чему, а мне могла бы пригодиться. Хотя… Думаю, что обойдусь и так. Без души даже лучше. Ничего не отвлекает.
