Татьяна Корсакова - Хрустальное сердце
Лиза развернула яркую обертку. Старалась не спешить, не смотреть по сторонам. Следила, чтобы не дрожали предательски руки, уговаривала сердце беспричинно не трепыхаться в груди. Она так старалась, что едва не уронила коробочку.
…Дракон выглядел счастливым-счастливым, его стрекозиные крылья трепетали от радости и возбуждения, хрустальное сердечко билось в унисон с ее собственным сердцем. На кончике шипастого хвоста что-то поблескивало, что-то, похожее на колечко. Нет, это и было самое настоящее колечко…
Решение казалось Максу простым и единственно правильным. Это раньше, еще до того, как судьба подбросила под колеса его машины Лизавету, его могли напугать мысли о женитьбе, а теперь — прочь сомнения! Только бы вымолить прощение, только бы испросить дозволения быть выслушанным…
Его поддержали родные. Да что там поддержали — насели со всех сторон. Подавай им Лизавету в качестве родственницы — и все тут! Мнением самого Макса при этом никто не интересовался. Наверное, его влюбленность была слишком очевидной.
Он принял решение, но никто из близких даже не догадывался, чего ему стоило приступить к реализации задуманного.
Женщины бывают разные. Большинство из них смертельно обижаются по пустякам, а тут не пустяк, тут такое… Наверное, ему удастся выпросить прощение, но дело в том, что одного лишь прощения ему недостаточно, он рассчитывает на нечто гораздо большее — на руку и сердце.
Макса собирали всей семьей, как в былинные времена добра молодца на ратные подвиги. Забили багажник «Мазды» провиантом, словно ему предстояло ехать не каких-то двенадцать часов, а недели две. Заморочили голову инструкциями и ценными указаниями. Вовка, добрая душа, хитро улыбаясь, сунул в карман его куртки книжку по женской психологии. Педант отец несколько раз заставил сына перепроверить, на месте ли документы. Но больше всех отличилась сестрица Анюта — собралась ехать с ним в качестве «группы поддержки». Вообще-то, дай Макс добро, в качестве «группы поддержки» с ним выехала бы вся семья, включая дядю Федю и близнецов. Но он от сопровождения отказался, сослался на деликатность предстоящего мероприятия. Анюта повздыхала немного и смирилась, мама всплакнула, отец и Вовка по-мужски сдержанно пожали ему руку, дядя Федя обнял, подмигнул заговорщически, пожелал ни пуха ни пера…
Лизаветин дом он — спасибо наводке дяди Феди! — нашел сразу. Покрутился немного во дворе, высматривая ребятенка посмышленее.
Решение выслать впереди себя тяжелую артиллерию в виде этакого щекастенького обаятельного херувимчика родилось экспромтом. Макс сгонял в магазин за шоколадкой, нашел и подходящего херувимчика. Парнишка был мал ростом, в шапке набекрень, смотрел на мир хитрющими ярко-синими глазами, при этом явно обладал природным обаянием и определенной деловой хваткой. Сотрудничать с таким — одно удовольствие.
Лизаветы дома не оказалось. Ну и хорошо. Они подождут ее на улице. Сегодня выходной, есть надежда, что домой она вернется засветло. Только бы херувимчику не наскучило ждать…
Судьба сегодня Максу благоволила, ждать пришлось всего ничего, каких-то минут двадцать.
На Лизавете была ярко-красная курточка. Может, по случаю внезапно наступившего потепления она не надела пуховик, а может, выбросила его к чертовой бабушке, как неприятное напоминание о своих московских приключениях. Скорее всего, выбросила, зачем ей рваный пуховик?
А выглядела она хорошо. Господи, как же хорошо она выглядела! Теперь, когда Легостаев смотрел на нее глазами влюбленного мужчины, а не тирана-рабовладельца, эта ее потрясающая симпатичность ну просто сшибала с ног. А еще она подстриглась, коротко, под мальчика. И эта короткая стрижка ей тоже очень шла. Даже при том, что Макс всю свою сознательную жизнь предпочитал девушек с длинными волосами. А еще она улыбалась, подставляла лицо солнцу и улыбалась. С ума сойти, какая красивая у нее улыбка…
— Действуй, друг, — сказал Макс и сунул херувиму коробку с Драконом…
Лизе не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит у нее за спиной. У нее осталось несколько секунд для того, чтобы скрыть панику за невозмутимой улыбкой. Она целый месяц тренировалась вот так вежливо-отстраненно улыбаться. Просто так, на всякий случай. На тот фантастический случай, если бы Макс Легостаев решит вдруг к ней заехать.
— Лизавета, — позвал он шепотом.
— Что? — также шепотом спросила она, не оборачиваясь и прижимая к груди своего Дракона.
— Ты только выслушай меня, хорошо? — Над ее ухом, близко-близко, послышалось взволнованное сопение, запахло легостаевским парфюмом.
Лиза молча кивнула. Конечно, она его выслушает — почему бы не выслушать?..
— Дракон без тебя погибает.
Лиза посмотрела на Дракона. Выглядел тот отлично, никаких признаков скорой кончины.
— Дракон погибает, — повторил Макс, — и я вместе с ним. Лизавета, мы оба без тебя погибаем!
— С голоду? — спросила она, но оборачиваться не стала. Еще не время.
— Не с голоду, а без тепла и ласки. Лизавета, мы тебя любим… оба. Особенно я… Дракон, может, и выживет, а мне точно без тебя конец. — На ее плечи легли тяжелые ладони, затылку стало щекотно от горячего дыхания. — Лиза, выходи за меня замуж…
Она ждала чего угодно, только не предложения руки и сердца. Она так испугалась, что чуть не выронила Дракона…
Лизаветины плечи под его пальцами напряглись.
— А что? Я знаешь какой завидный кавалер? У меня, между прочим, квартира в Москве и зарплата стабильная, и отцом нашим с тобой детям я буду хорошим. У меня наследственность о-го-го какая, мой дед в девяносто лет еще подковы гнул! — Макс сжимал ее плечи и нес всю эту чушь про зарплату, квартиру и подковы. Просто потому, что боялся, что, как только он замолчит, Лизавета тут же обернется, посмотрит на него презрительно своими крапчато-каштановыми глазищами и пошлет куда подальше. Ну хотя бы к той же Лоре… А он не хочет к Лоре, он хочет к Лизе! Он жизни своей не мыслит без этой девчонки!
Отстраненно-вежливая улыбка не получилась. Какая уж тут отстраненность, когда тебе только что признался в любви человек, без которого ты жизни своей не мыслишь? Мало того что признался, еще и замуж позвал, и детишками совместными грозится…
Все равно нужно было как-то себя посдержаннее вести, не заливаться глупыми бабьими слезами, не виснуть у Легостаева на шее, не хихикать сквозь слезы…
Лизавета всхлипывала у него на груди, а Макс счастливо улыбался, гладил ее по растрепанным волосам, просил прощения, шептал на ухо всякие глупости…
Вот оно, счастье…
