Наталья Колесова - Нестрашные сны
- Мортимер Агата.
Дьячко ткнула ее линейкой в спину, Агата подскочила, конечно, уронив при этом страшно хлопнувший учебник. Класс привычно захихикал. Агата, краснея, наклонилась, но Келдыш оказался быстрее - он уже поднимал книгу. Положил на угол стола, не сводя глаз с Агаты. Слегка нахмурился.
- Вы Мортимер?
- Да.
Крошечная пауза.
- Переехали сюда из столицы?
Агата моргнула. Наверно, она тоже кого-то ему напоминает.
- Нет. Я местная…
Ну почти. Первый год жизни ведь не считается?
Учитель смотрел на нее еще мгновение, потом сказал:
- Понятно. - И, повернувшись спиной, продолжил по списку: - Мур Екатерина.
- Я!
Сбитая с толку, Агата еще только собиралась садиться, как Келдыш отшвырнул в сторону классный журнал и обернулся. Агата и моргнуть не успела - так стремительно он оказался рядом. Цепко ухватил ее за подбородок. Глаза, гневные, растерянные - испуганные? – прямо напротив ее глаз.
- Зачем вы это делаете?! – требовательно спросил он.
- Ч-что? – выдавила Агата, а изумившийся класс уже исчезал, или это они летели вперед – назад? – пока не оказались вдвоем на гудящей Часовой площади. Лицо Келдыша словно мерцало: то проявлялось четко, то распадалось на крохотные фрагменты-квадратики, точно битые пиксели на экране. Но руки по-прежнему удерживали ее – сильные, мужские. Не отпускающие в прошлое в руки.
- Агата…
Над головой, в воздухе, раскачивался гигантский призрачный маятник. Такой же продолжал биться у нее в груди – ту-ук-ту-ук, бомм-бомм… Дома вокруг площади тоже мерцали в такт ее сердцу-маятнику. Сияли камни-булыжники мостовой: теперь было видно, что укладывали их не кое-как, а спиралью, которая заканчивалась (начиналась?) как раз под ее ногами. Как же он раньше не нашел этой самой «точки боя»? Столько подсказок…
А что он сам хотел изменить?
Можно было не спрашивать – и без того понятно. Вернуть все: живых родителей, беззаботную улыбку Лизы, город, не превратившийся в развалины… Не дать никому из семьи Мортимер разрушить свою жизнь.
Так почему сейчас он ее не отпускает?
Она уйдет и больше не будет ему и никому мешать. Обычная девчонка из провинциального городка. Таких просто пруд пруди – и городов и девушек. Никого не напрягает, никому не нужна… ни как наследница знаменитой магии, ни как переходящий приз во взрослой игре, ни как любопытный феномен… И всё у вас, Келдыш, будет хорошо и прекрасно.
…Да отпустите же меня!
- Куда-а?! Стоя-ять! – рычал ей в лицо бывший куратор, встряхивал, стискивал сильнее. Но она все равно ускользнет, исчезнет, растает, главное – успеть, пока часы добивают свою полуночную звенящую песню…
Келдыш словно услышал ее:
- Да когда же они заткнутся! А!..
…Наутро жители домов на Часовой площади обнаружат, что все их знаменитые часы сломаны: у каких-то под прямым углом или спиралью загнут маятник, у каких-то безнадежно треснуло стекло, а у некоторых стрелки просто сплавились в металлический комок. И все они остановились в полночь…
А сейчас Ловец, оскалившись, описал рукой круг – и стремительная огненная линия, словно консервный нож, вспорола циферблаты часов на площади. Взрывающиеся стекла, грохот, треск, шипение, вспышки, отражавшиеся в глазах Ловца, – как будто он вспыхнул изнутри сам.
С последними жалким звяканьем прерванного боя исчез призрачный маятник, закидывавший Агату то в несостоявшееся прошлое, то в неустойчивое настоящее… Насколько неустойчивое, Агата поняла, когда вновь ощутила свое тело. Не тело, а кисель. Если бы не Келдыш, просто бы растеклась по камням мостовой…
Ловец стоял некоторое время неподвижно, потом напряженное, просто каменное его тело слегка расслабились. Келдыш глубоко вздохнул, огляделся (кое-где распахивались окна, раздавались встревоженные возгласы, деревянные украшения и корпуса часов догорали), пробормотал:
- Ну что… пора нам отсюда убираться.
И подхватил Агату на руки.
***
Она сидела, закутанная в одеяла с головы до пят, да еще укрытая сверху тяжелой келдышевской курткой. Чтобы не уронить кружку с горячим чаем, держала ее с подстраховкой: чашка на ладони, второй рукой за витую ручку. Грела лицо, дышала душистым паром с явной примесью алкоголя. Но не пила, потому что зубы норовили отбить на крае кружки звонкую дробь. Словно она истеричка какая-то.
А она совершенно спокойна. Просто согреться никак не может. Слишком долго просидела в ночи на площади, вот что…
Келдыш бродил из комнаты в комнату. Что-то ронял. Двигал. Громыхал. Хмуро и коротко взглядывал на Агату, но пока молчал. Скоро устроит допрос с пристрастием. Но она ведь не обязана ему отвечать? Он уже не ее учитель, не ее куратор… Он ей ни-кто!
Оба вздрогнули от телефонного звонка, слишком громкого и пронзительного в такую глухую ночь. Келдыш поднес трубку к уху, сразу сказав:
- Да, Лидия.
Бабушка? Агата выпростала голову из-под полога одеяла.
- Да, она у меня. В общем и в целом, - косой неласковый взгляд на Агату, - в порядке. Да, останется здесь. И вам доброй ночи.
- Бабушка… - Агата откашлялась и все-таки глотнула из кружки. Ух! А там чай-то вообще есть? Даже горло зажгло. Келдыш коньяка точно не пожалел. – Бабушка меня потеряла?
- Все вас потеряли, - хмуро сказал Келдыш. - Лидия, Стефи, Божевич… И все звонят мне, как будто я…
Как будто он по-прежнему ее куратор.
Келдыш пристально смотрел в окно. Что там видно? Ночь. Площадь. Фонари.
- Я не буду спрашивать, ЧТО вы сделали, Я не буду спрашивать – КАК. Но скажите мне все-таки – ЗАЧЕМ?
Агата поперхнулась следующим глотком алкогольного чая. Зачем?!
Келдыш подождал, но так как Агата все не могла подобрать осмысленных слов кроме возмущенного: «И он еще спрашивает?!», понял, что внятного ответа или даже просто ответа дождется нескоро. Поэтому стал говорить сам.
Келдыш говорил об ее безответственности, о том, что наличие Дара – тем более, такого сильного, как у нее – подразумевает осмотрительность, осторожность и продуманность каждого предпринимаемого магического действия; что подобные игры со временем мог затеять только истеричный недалекий подросток, что…
Агата пила, слушала и терпела. Если б Келдыш знал, как ей хочется швырнуть в него кружкой, он бы мог гордиться выдержкой своей истеричной курируемой… бывшей. А может, ей просто жалко было расставаться с горячей кружкой, ведь Агата только-только начала согреваться.
Сейчас она допьет, поставит чашку – очень аккуратно! – очень вежливо поблагодарит и уйдет.
Ведь он же не сумеет ее остановить, так? (О том, что Келдыш сумел не пустить ее в прошлое, Агата предпочитала сейчас не вспоминать). Конечно, он взрослый, сильный и очень решительный мужчина. Но у нее ведь есть магия, о которой ей все уши прожужжали! Должна же та, в конце концов, принести своей владелице хоть какую-то пользу… А не только жертвы и разрушения!
