Евдокия Филиппова - Посох Богов
Никогда раньше не случалось настолько удаляться от пределов родной цивилизации. Но ещё на Нибиру она полюбила эту маленькую планету и её странных обитателей, так походивших на нибирийцев и таких не похожих на них.
Прорезав толщу океанских вод, Ярри поднял свой фуджер в воздух, и повёл его по касательной к горизонту. Пологой дугой он поднимался всё выше.
Эстан и Иннаресми, погрузившись в глубокие сиденья в прозрачном носу катера, наблюдали, как на координатном вигиляторе непрерывно пульсирует светящаяся точка. Это означало, что люцидум находится где-то там, в этой точке.
Включив обзорные экраны в режим оптики, они старались не упустить из виду крохотую пядь земли, на которой предположительно должен был находиться генератор защитного поля.
Через некоторое время Ярри направил фуджер вниз. На последнем вираже перед посадкой он пролетел над самой поверхностью деревьев, широкой тёмно-зелёной полосой уходящих за горизонт. Фуджер развернулся, максимально уменьшил скорость и завис над лесом. С высоты полёта уже были хорошо видны верхушки деревьев, разбегавшихся во все стороны едва ли не до бесконечности.
— Открываю фенеструм. Активирую диафанум и звуковой генератор.
Ярри привычными движениями нажимал сенсоры на блоке управления. Звенящая вибрация заставила фуджер содрогнуться.
На экране они увидели, как люди упали.
Фуждер завис уже над самой травой.
— Выходим, — сказал Эстан.
Раскрасневшаяся Иннаресми поднялась с кресла, готовясь увидеть то, к чему шла долгие годы, и что так мечтала увидеть — людей Земли.
— Открываю.
Ярри тронул ещё один сенсор на панели управления, и остиум плавно отделился от стен фуджера.
Эстан ободряюще улыбнулся Иннасерсми и первым шагнул наружу.
Она последовала за ним.
Нибирийка вышла из фуджера.
Земная поверхность была такой мягкой, Иннаресми показалось, что ботинки провалились в зелёный растительный покров. Она ожидала головокружения, но его не было, лишь ощущение лёгкой слабости, что было естественным. От пряного аромата защипало в носу, Иннаресми чихнула и слегка покачнулась. Эстан подхватил её за руку, внимательно заглянув ей в глаза:
— Если хочешь, подыши, — протягивая баллончик эксхалантика, сказал Эстан.
— Нет, не надо, мне нравится.
Иннаресми тряхнула головой и улыбнулась.
Эстан кивнул.
Закрыв глаза и сделав несколько дыхательных упражнений, нибирийка восстановила равновесие и огляделась.
Люди выглядели именно так, как Намму изобразила их на своей знаменитой пиктуре, той, что украшает стены кафедры генетики Высшей школы. На изумрудной поверхности Земли, волнуемой лёгким ветром, лежали золотоволосые юноша и девушка, столь совершенной красоты, что от них невозможно было оторвать взгляда. Иннаресми понимала, что это было мечтой Намму — создание существ, более совершенных, чем нибирийцы. Она всегда говорила об этом Иннаресми, ведь та была её лучшей студенткой.
Неуверенно переступая ослабевшими ногами, она подошла к золотоволосой девушке и опустилась рядом с ней на колени. В разжатой ладони землянки лежал люцидум.
Иннаресми вглядывалась в её лицо, узнавая черты Намму. Поразительно, но это было её лицо.
— Посмотри, Эстан, какое сходство.
Эстан присел рядом. Сходство девушки с Земли и его далёкой возлюбленной было, действительно, поразительным.
Эстан осторожно вынул из ладони девушки люцидум, поднялся и коротко сказал Иннаресми:
— Уходим.
Скоро он будет на Нибиру, вахта на «Сиппаре» завершается. Он увидит синие горы Нибиру, её зелёные водоёмы, и снова встретится с Намму.
— Постой…
Иннаресми понимала, что это первый и, возможно, последний выход на Землю. Она рискнула попросить:
— Можно, Эстан? Ради Намму.
Ради Намму он был готов пойти на многое. Он кивнул.
Иннаресми сняла с запястья инвелигабис и нажала на маленькую голубую кнопку, внутри которой запульсировала слабая световая точка. Иннаресми несколькими движениями пальцев настроила код и надела на руку девушки.
Через несколько мгновений та открыла глаза.
С огромным трудом я подняла тяжёлые веки и увидела, что воздух вокруг меня уплотнён, почти осязаем. Я могла дотронуться до него, погрузить в него ладонь, раздвинуть, словно прозрачный занавес. Сквозь эту завесу я различала не имеющий чётких контуров, светящийся женский силуэт.
Свет, исходивший от фигуры жещины, был нестерпим. Но я сумела разглядеть…
Её черты были вполне человеческими, но… немного другими, чуть изменёнными. Её кожа, волосы, глаза — всё мерцало искрящимся перламутровым светом… Она выглядела очень молодой, но взгляд голубых глаз был мудр, как у человека, прожившего долгую жизнь.
Чудесный покой снизошёл на меня.
Всё, что я видела, словно отодвинулось далеко назад…
Узкая переливающаяся рука осторожно касается моего запястья. Затем словно вспыхивает новое солнце, сверхновая, мерцающий взгляд неправдоподобно синих глаз направлен на меня. Неземной, идущий из глубины пространств и времён, он проходит сквозь меня. Боюсь, у меня не хватит слов, чтобы описать это.
Она улыбается.
Она сказала мне всего два слова. Хотя, впрочем, откуда мне знать, сколько было слов. Но она обратилась ко мне дважды. Голос звучал как абсолютная гармония. Он был соткан из света и серебра, он почти пел. Эти звуки можно назвать музыкой или волнами сопереживания, мудрости. Они звучали невидимым хором.
Сначала она произнесла:
— НИБ' ИХ' УР' У.
Потом, указав на себя, добавила:
ИН' НАХ' РЕС' МИ.
Потом снова был яркий свет и тишина.
Ярри взял курс на южный полюс. Фуджер, плавно вращаясь, поднялся над землей, взволновав изумрудную траву.
Иннаресми смотрела, как трещут золотые волосы девушки, похожей на Намму.
— Они ничего не вспомнят, — сказал Эстан, продолжая, как и Иннаресми, смотреть на землянку, чьё красивое лицо всё ещё можно было разглядеть.
— Очень жаль, — задумчиво сказала нибирийка.
Глава 10. Замыкая цепь
Мучительная волна потери — это первое, что испытала я, когда пришла в себя. Ослепительный свет, который, вне всяких сомнений, был неземного происхождения, или… это свет откуда-то из самой сердцевины меня самой? Окончательно очнувшись, я вспомнила все свои предыдущие жизни и имена: Асму-Никаль, Танаквиль, Авлари, Сильвана, Ева Берг… Я вспомнила пышную Хаттусу и гостеприимную Таруишу, великолепный Кносс и загадочную Этрурию, цветущие скифские степи и узкие улочки средневековой Европы. Всё это было со мной. Я вспомнила, как жила и умирала, как искала своего Поэта и обретала его, как несла Лазуритовый Жезл, теряла и находила вновь.
