Джена Шоуолтер - Грешные ночи (ЛП)
Теплая жидкость капала на его грудь, и он знал, что это слезы Аннабель.
— Мне так жаль, — повторилась Аннабель.
— Я просто не в силах был переносить его страдания.
— Но ты был несчастен.
— Не так, как мой брат.
— Боль остается болью... — Она поцеловала место над его сердцем. — Ты оставался одиноким все эти годы из-за этого? Он не смог отыскать удовольствия в этой жизни, и ты тоже решил лишить себя его?
— Нет. Конечно... нет, — произнес он и осекся. Он никогда не задумывался об этом в подобном ракурсе, и ему сложно было отрицать это. — Я не знаю.
— Когда меня только арестовали и направили в Учреждение, поначалу я не сопротивлялась, когда другие пациенты донимали меня. Я не спорила с докторами исправно принимая все, что они прописывали. Я словно оцепенела, осознавая, что пришлось перенести моим родителям, и что я являюсь причиной этого, и я считала, что заслуживаю всех этих негативных вещей, происходящих со мной.
— Ты была ребенком. Что еще ты могла сделать?
— Ты же тоже был ребенком, когда твоего брата близнеца похитили?
Захариил мучительно стиснул зубы. Она пыталась оправдать его проступок. И как ему это не было приятно, их истории все-таки отличались. Она сражалась за жизнь своих родителей, а он отобрал ее у своего брата.
— Эдриниэл умолял меня убить его. И все же я не мог сделать этого. Поначалу. Я любил его всем сердцем, и теперь, когда он вернулся. Я надеялся, что он поправится. Физически он исцелился. Но он был решительно настроен умереть и причинял себе немыслимую боль. Провоцировал других, настраивая против себя. И я понимал, что однажды ему таки удастся наложить на себя руки, и тогда его дух угодит прямо в ад. И я больше никогда не увижу его.
— И ты наконец сдался, выполнив его просьбу. — Ее голос был исполнен печали.
— Да. Я убил его, чтобы спасти.
Он ожидал увидеть отвращение на ее лице, что оно перекоситься от ужаса. Вместо этого она спокойно спросила:
— Чтобы когда-нибудь вы снова могли быть вместе?
— Нет, — рыкнул он. — Он не хотел даже загробной жизни. Я предал его истиной смерти. Я отравил его дух.
— Я не понимаю.
— Как у людей — душа является источником нашей жизни. У нас есть душа или воплощение нашей логики и эмоций — и мы живем в теле.
— Так... что же такое дух, если он отличается от души?
— Душа, если можно так выразиться, является посредником между духом и телом, обеспечивая их взаимосвязь. Тело не может существовать без духа. Дух что то вроде розетки, душа что-то вроде штепселя, а тело — то что нуждается в электричестве. Улавливаешь смысл?
— Да.
— Для истинной смерти нужно уничтожить все три составляющие. Я влил воду из Реки Смерти в его горло, уничтожив дух и душу, после чего сжег его тело. — И все же какая-то часть Захариила надеялась, что Эдриниэл не окончательно исчез, растворившись в небытии, что его дух все же ожидает его. И однажды они снова воссоединяться.
— Мне так жаль, Захариил. Агония такого выбора…боль такой потери...
Если бы он продолжил говорить, то был бы просто сломлен. Он ощущал бездну горя в любой момент готовую хлынуть наружу.
— Засыпай теперь, Аннабель, — он поцеловал ее в макушку. — Завтра тебе предстоит встреча с твоим братом.
***
С утра обнимая Аннабель, Захариил вдруг обнаружил как остро он нуждается в ее объятьях. Она отпустила его и повернулась соприкасаясь с ним всем телом, скользя руками по поверхности его тела.
Он ничего не собирался с этим делать. Ему и не надо было бы, если Аннабель собиралась остаться с ним.
В то время как она так плавно двигалась, он сопротивлялся искушению присоединиться к ней. Он вызвал Тэйна и попросил воина прихватить розовую футболку для нее и пару джинсов, и кое-то из нижнего белья. Тоже розовое, потому что Захариилу нравилось видеть ее в этом женском цвете. Это не составило труда.
К его немалому удивлению у Тэйна уже имелась необходимая одежда в его воздушном кармане. Хотя Захариил и не показал виду, ему не давал покоя вопрос, предназначалось ли это его человеческой возлюбленной.
— У тебя есть запасной комплект? — на всякий случай.
— Конечно. — Тэйн протянул ему еще комплект одежды и Захариил убрал ее в воздушный карман.
— Это ей тоже пригодится, уверен, — добавил Тэйн, протянув ему пару усыпанных драгоценностями кинжалов.
Он взял их, произнеся:
— Подожди здесь. — Оставив Тэйна на балконе, он отправился в ванну, отнести одежду. Воздух казался густым, влажным и пах цветочным шампунем. И что оказалось еще более приятным — Аннабель пела, жутко фальшивя.
— Любовь подобно урагану, ла-лала-лала-ла сгибаясь под собственным весом ла-ла ла-ла милосердия...
Она не знала слов, догадался он, пытаясь не рассмеяться. Восхитительно, но то что его зацепило более всего, так это то, что она казалась счастливой....
Он вышел, пока она не застукала его подслушивающим — наслаждающимся — и возвратился на балкон. Дверь была все еще открыта. Предрассветный холод просачивался внутрь.
Тэйн стоял в ожидании на краю перил.
— Твоей следующей миссией является добыть для нее еду, — сказал Захариил.
— Теперь я её слуга?
— Нет. Ты мой.
Пауза.
— И почему меня это не задевает? — Пробормотал воин. — Почему мне это даже начинает нравится? — Один взмах белых, подернутых золотом крыльев, и Тэйн растворился в воздухе. Он ненадолго исчез, минут на десять, но вернулся с целым мешком хлеба, сыра и фруктов.
— Спасибо.
Удивление отразилось в сапфировых глазах Тэйна, сопровождаемого почтительным кивком головы.
— Обращайся в любое время.
Захариил продиктовал адрес.
— Убедись что хозяин дома, если его нет — дождись его. Как только он появится сообщи мне, и до конца дня ты свободен.
Еще одно "спасибо" и Тэйн снова исчез.
И уже через пятнадцать минут, когда Аннабель появилась из ванной, в его голове раздалось: "Он дома".
Он хотел произнести их в слух, но оказался попросту лишенным дара речи. Он мог только тупо смотреть на Аннабель. Она показалась в облаке пара, словно в ореоле дурмана из грез. Она сушила волосы, перебирая их руками. Розовый хлопок подчеркивал пышную грудь. Ему хотелось прильнуть к ней ртом, джинсы эротично обрисовывали линию ее изящных ног. Он не мог понять, как Тэйн так угадал с размером.
Она выглядела такой юной и свежей, такой... невинной.
— Тебе нравится? — спросила она.
— Больше, чем нравится. Ты прекрасна.
— Не как не возьму в толк. Все розовое.
