Наталья Колесова - Нестрашные сны
По площади пронесся странный звук: скрип – не скрип, вздох – не вздох… Агата повернула голову и поняла, что этот звук издают часы на ближайшем доме. Она когда-то хотела их пересчитать. Часы начали отбивать… полночь? Агата еще ничего толком не вспомнила и не сообразила, но уже стояла на ногах: «Если найти точку пересечения боя, время можно повернуть вспять». Что-то изменить.
Если бы он тогда не узнал…
Если бы она сейчас нашла «точку боя»...
Келдыш говорил, ей ничего не надо делать - только пожелать. Агата сделала пару шагов влево. Вправо. Отступила. Медленно повернулась. Очень медленно, боясь спугнуть найденное… К полночной музыке присоединялись все новые и новые часы – и все они теперь бились внутри нее, глуша биение ее собственного сердца. Так на рок-концертах музыка буквально вдавливает грудную клетку и становится трудно дышать.
Он как-то сказал, что узнал ее единственно по глазам – так не похожа Агата на свою мать и бабушку. Он сказал: лучше бы я вас тогда не узнал. Лучше бы я тогда вас… не… узнал.
Думаете, мне бы не было – лучше?
Агата закрыла глаза и начала отматывать время назад. Нанизывать минуты на новые колебания воздуха и заставлять исчезать вместе со стихающим звоном выбывающих из полночной музыки часов. Дни, недели, месяцы…
Я устал от вас.
Лучше бы я вас…
Лучше бы…
Лучше…
* * *В тот день вместо очередной книжки она купила в «оптике» темно-коричневые линзы; правда, врач посоветовал не носить их постоянно. Агата внезапно решила начать новую жизнь, где она уже не будет прятаться за стеклами очков от всяких там Дьячко и иже с ними. Просто будет смотреть сквозь них своими новыми красивыми, спокойными и все видящими глазами. Ей почему-то вдруг показалось, что, меняя цвет глаз, она меняет и свою судьбу.
…Новый историк и вправду оказался очень молодым - особенно по сравнению с другими учителями школы. Весь в черном, с довольно длинными блестящими темными волосами, учитель небрежно бросил папку на стол и обвел класс серыми улыбающимся глазами. Агата едва не поправила очки, чтобы разглядеть его получше, но вспомнила, что теперь у нее контактные линзы, и опустила руку.
- Ой, мамочка моя! - услышала за спиной слабый голос Тани Дьячко.
- Здравствуйте, класс! - сказал учитель. У него был спокойный звучный голос.
Класс отозвался нестройным:
- Зра-асс...
- Меня зовут Игорь Келдыш. Я ваш преподаватель истории магии. Надеюсь, этот курс будет очень познавателен - для вас и для меня. Теперь - знакомство!
Он взял папку и, прислонившись бедром к первой парте, стал зачитывать фамилии. Агата так внимательно разглядывала его – непонятно, где она его видела раньше, такого ведь точно не забудешь! - что даже прозевала, когда назвали ее фамилию.
- Мортимер Агата.
Дьячко ткнула ее линейкой в спину, Агата подскочила, конечно, уронив при этом страшно хлопнувший учебник. Класс привычно захихикал. Агата, краснея, наклонилась, но Келдыш оказался быстрее - он уже поднимал книгу. Положил на угол стола, не сводя глаз с Агаты. Слегка нахмурился.
- Вы Мортимер?
- Да.
Крошечная пауза.
- Переехали сюда из столицы?
Агата моргнула. Наверно, она тоже кого-то ему напоминает.
- Нет. Я местная…
Ну почти. Первый год жизни ведь не считается?
Учитель смотрел на нее еще мгновение, потом сказал:
- Понятно. - И, повернувшись спиной, продолжил по списку: - Мур Екатерина.
- Я!
Сбитая с толку, Агата еще только собиралась садиться, как Келдыш отшвырнул в сторону классный журнал и обернулся. Агата и моргнуть не успела - так стремительно он оказался рядом. Цепко ухватил ее за подбородок. Глаза, гневные, растерянные - испуганные? – прямо напротив ее глаз.
- Зачем вы это делаете?! – требовательно спросил он.
- Ч-что? – выдавила Агата, а изумившийся класс уже исчезал, или это они летели вперед – назад? – пока не оказались вдвоем на гудящей Часовой площади. Лицо Келдыша словно мерцало: то проявлялось четко, то распадалось на крохотные фрагменты-квадратики, точно битые пиксели на экране. Но руки по-прежнему удерживали ее – сильные, мужские. Не отпускающие в прошлое в руки.
- Агата…
Над головой, в воздухе, раскачивался гигантский призрачный маятник. Такой же продолжал биться у нее в груди – ту-ук-ту-ук, бомм-бомм… Дома вокруг площади тоже мерцали в такт ее сердцу-маятнику. Сияли камни-булыжники мостовой: теперь было видно, что укладывали их не кое-как, а спиралью, которая заканчивалась (начиналась?) как раз под ее ногами. Как же он раньше не нашел этой самой «точки боя»? Столько подсказок…
А что он сам хотел изменить?
Можно было не спрашивать – и без того понятно. Вернуть все: живых родителей, беззаботную улыбку Лизы, город, не превратившийся в развалины… Не дать никому из семьи Мортимер разрушить свою жизнь.
Так почему сейчас он ее не отпускает?
Она уйдет и больше не будет ему и никому мешать. Обычная девчонка из провинциального городка. Таких просто пруд пруди – и городов и девушек. Никого не напрягает, никому не нужна… ни как наследница знаменитой магии, ни как переходящий приз во взрослой игре, ни как любопытный феномен… И всё у вас, Келдыш, будет хорошо и прекрасно.
…Да отпустите же меня!
- Куда-а?! Стоя-ять! – рычал ей в лицо бывший куратор, встряхивал, стискивал сильнее. Но она все равно ускользнет, исчезнет, растает, главное – успеть, пока часы добивают свою полуночную звенящую песню…
Келдыш словно услышал ее:
- Да когда же они заткнутся! А!..
…Наутро жители домов на Часовой площади обнаружат, что все их знаменитые часы сломаны: у каких-то под прямым углом или спиралью загнут маятник, у каких-то безнадежно треснуло стекло, а у некоторых стрелки просто сплавились в металлический комок. И все они остановились в полночь…
А сейчас Ловец, оскалившись, описал рукой круг – и стремительная огненная линия, словно консервный нож, вспорола циферблаты часов на площади. Взрывающиеся стекла, грохот, треск, шипение, вспышки, отражавшиеся в глазах Ловца, – как будто он вспыхнул изнутри сам.
С последними жалким звяканьем прерванного боя исчез призрачный маятник, закидывавший Агату то в несостоявшееся прошлое, то в неустойчивое настоящее… Насколько неустойчивое, Агата поняла, когда вновь ощутила свое тело. Не тело, а кисель. Если бы не Келдыш, просто бы растеклась по камням мостовой…
Ловец стоял некоторое время неподвижно, потом напряженное, просто каменное его тело слегка расслабились. Келдыш глубоко вздохнул, огляделся (кое-где распахивались окна, раздавались встревоженные возгласы, деревянные украшения и корпуса часов догорали), пробормотал:
