Елена Славная - Неправильная
— Александрин?
— Что?
— Обещай сильно не бить меня, — вдруг сказал Августин.
— Из-за чего? — не поняла я, даже голову подняла, чтобы посмотреть на него.
— Он только что был тут.
Я открыла рот и тут же закрыла. Резко подскочила с кровати.
— Это он попросил тебя?
— Нет, он зашел во время разговора, мы не договаривались об этом.
— И он все слышал? — запустив руки в волосы, спросила я.
— Слышал, — спокойно ответил братишка.
— Ох, Многоликого за ногу!
— Не ругайся, — состроил Августин строгое лицо. — Он еще вернется.
— Зачем?
— Поверь мне, вернется, — не стал отвечать Августин.
Он бодро встал с постели. Поправил свою одежду. И, поцеловав меня в щеки и лоб, ушел. Я еще некоторое время стояла в растерянности. А потом, мотнув головой, ушла в купальню. Вода должна помочь взбодриться.
Приводила себя в порядок и думала. Собиралась и думала. Проверяла собранное и снова думала. Правильно ли я поступала?
И каждый раз убеждала себя, что — да, правильно!
Нельзя позволять внезапным чувствам портить планы на будущее! Впереди меня ждал весь мир!
Подошла к окну и распахнула его, вдохнула весенний воздух. Вот так пахнет свобода! Еще немного и она вся станет моей.
За спиной раздался скрип.
Он неслышно подошел со спины, но я знала, чувствовала его присутствие. Не обернулась. Не хотела запоминать взгляд, каким бы он ни был. Холодным, безразличным или теплым, влюбленным.
Я не сумела переступить через себя и отдаться чувствам. Не смогла правильно полюбить, и это не его вина.
Горда и одинока! Что ж, пусть так. В конце концов, слишком много разочарований и боли принесло это место вместе с его обитателями. Останься я, и все повториться снова. Хотя и взять-то с меня уже нечего.
— Александрин, — не позвал, шепнул.
Искушая, волнующе, как и в ту ночь, пусть и не имя, а какие-то ласковые слова.
Я не могла ответить, боялась сорваться в слезы. Мне больно! Я не хочу расставаться! Но все уже решено!
— Ты уверена? Не останешься? — вопросы звучали так, будто от ответа что-то зависело.
— Да, — я постаралась придать голосу твердость.
Он не должен был знать, что мне жаль. Я не дам растоптать себя еще сильнее.
— Что ж, когда мы отправляемся?
— Вечером… Мы? — спохватилась я.
Его руки легли мне на талию. И легким поцелуем он коснулся моего виска.
— Мы, глупая. Неужели ты думала, что я смогу тебя отпустить?
— Но… — я растерялась.
— Ты должна знать, что не следует верить чужим речам. Тем более, когда люди сами не знают, о чем говорят.
— Я не об этом, — возразила я, — ты не можешь бросить все.
— Уже бросил.
Он развернул меня к себе лицом.
— Я скажу это только раз, — серьезным тоном произнес он. — Больше никогда ты не услышишь от меня этих слов. Запомни их!
Я затаила дыхание.
— Я люблю тебя, Александрин!
Не давая опомниться, он запечатлел поцелуй на моих губах. Нежный, сладкий, желанный.
Когда он отстранился, я набрала побольше воздуха и выпалила:
— Замуж не пойду!
— А никто и не зовет, — с улыбкой ответил он. — Но, если найдутся смельчаки, я сам решу этот вопрос.
— Ах, значит, предлагаешь быть твоей любовницей? — возмутилась я.
Знаю, слишком противоречивы мои желания. Но ничего не могла с собой поделать.
— О, нет! — склонившись к уху, прошептал он. — Ты уже стала моей любовью, и на меньшее я не согласен.
— А если без шуток? — не сдавалась я.
Не хотелось бы попасть туда, откуда я пыталась бежать. Если выбрала свободу, то не стоит менять ее на неволю!
— Неужели тебе мало признаний? — деланно возмутился он. — От тебя-то их вообще не было!
Я закусила губу. Да, я его любила! Но сказать это вслух?
— Не борись с собой, — понимающе сказал он. — Я это знаю. А слова… когда-нибудь ты произнесешь их.
Он отстранился, а потом и вовсе отошел к двери. Не сдержала разочарования. Наверное, я обидела его своим молчанием. Вновь отвернулась к окну.
Услышала щелчок дверного замка, развернулась.
Не спуская с меня взгляда, Астор медленно стягивал с себя одежду.
— Что ты делаешь?
— Как что? Буду выпытывать из тебя признание!
Я потянулась к шнуровке своего платья и потянула за нее.
— Только не поддаваться! — предупредил он, приближаясь ко мне.
— Не дождешься! — откинув платье, ответила я.
Эпилог
Полгода спустя…
Мы с Астором возвращались в Равию, в королевский дворец. На свадьбу Раймунда и Лукинды. Не будь такого повода, нас бы ни за что туда не заманили.
Ну, что ж, и от отдыха нужно отдыхать.
Отбыв из дворца на следующий вечер после маскарада, мы с Астором не прекращали нашего путешествия. Оказалось, что мир еще более прекрасен, чем я себе представляла его. Чего мы только не увидели и не попробовали! Всего и не вспомнишь.
Но, главное, я была счастлива. Без магии, без Рода, а только с любимым.
Конечно, мы оба поддерживали связь со своими семьями. Но только посредством переписки.
У меня родился братик, без дара, как писала матушка; Хранитель — сообщил отец. Я просто поздравила их, хотя очень хотелось надавать советов по воспитанию. Августин все еще ухаживал за Фаншеттой. Она уступала ему с переменным успехом. Но братишка уверял, что еще немного, и он окончательно завоюет ее. Я всегда читала эти строки с улыбкой.
Получала одно письмо и от Максайма. Он извинялся, оправдывался и признавался в любви. Я сожгла письмо сразу же после прочтения. Не то чтобы я не простила его, просто незачем было давать пустых надежд своим ответом.
Армелия полностью посвятила себя детям, взяв на воспитание еще двоих сирот. "Чтобы Дамиане не было скучно" — писала она Астору. Бывшие король и королева тоже присылали весточки. Нечасто и сухо. Они покинули столицу, полностью переложив заботы о королевстве на Раймунда. А Юджелия слала нам рисунки…
Признаться, я ни разу не заскучала по Равии и его обитателям. Мне было достаточно того, что Астор рядом со мной, и так же счастлив от такой жизни.
Как-то я спросила его, где он пропадал несколько дней после ссоры с родителями? Ответ меня удивил. Очень. Он сдавал экзамены! Потеряв ментальную магию, с помощью которой часто хитрил при определении болезней, ему пришлось по-новому применять свой целительский дар. А на вопрос — зачем — ответил, что не планирует больше быть принцем. впрочем, он это доказал на деле, помогая каждому нуждающемуся.
Мы прибыли почти ночью. Встречал нас сам Раймунд. После недолгих приветствий разошлись спать.
