Лина Люче - Землянка для дракона
— Не пытайся успокоить их сама. Это под силу только психологам, и иногда — их родителям, — пояснила Аккала, отозвав её в сторонку после обеда.
— Но что с ними такое происходит?
— У них проблемы с телепатическим восприятием. Малейшую агрессию друг друга они воспринимают как сигнал о серьёзной опасности, и реагируют соответственно. Нормальный ребёнок считывает эмоции другого ребёнка с поправкой на здравый смысл — уже около двух-трёх лет малыши учатся отличать простую злость от намерения причинить им вред. Больные дети на это не способны. Но это проблема некоторых из них, другие страдают от неспособности контролировать собственные эмоции под нагрузкой повышенной телепатической чувствительности. Третьи не могут "фильтровать" эмоции окружающих и оказываются под слишком большим давлением. Четвёртые принимают смех за плач. Точный диагноз каждому даже не всегда можно поставить.
— И это нельзя вылечить? Психологи просто корректируют последствия? — недоверчиво уточнила Ариадна.
— Не всегда. Некоторых вылечивают. Но не на всех хватает действительно талантливых психологов, а некоторых вылечить нельзя.
— Тогда почему не заблокировать их телепатические способности? — спросила Ариадна, но тут же поняла, что сказала что-то не то: таким откровенным ужасом в эмоциях ответила ей Аккала.
— Заблокировать… телепатические способности? — переспросила горианка. — Эста, вы серьёзно?
— Но ведь они не могут вести нормальную жизнь, — в замешательстве ответила она.
— А какая…, - горианка запнулась, её голос даже слегка охрип, — какая нормальная жизнь возможна без телепатии?
Вечером, перед тем, как отправиться домой, Ариадне вдруг показалось, что неподалеку, среди детей постарше, мелькнуло знакомое женское лицо. Оставив Аккалу беседовать с одним из врачей, она подошла к горианке, поглощённой беседой с девочкой лет четырнадцати.
— Иффа? — изумленно спросила Ариадна, глядя то на свою помощницу, то на девочку, которая, судя по всему, была её дочерью.
— Эста? — так же удивлённо, с долей неловкости, спросила горианка, поднимаясь со скамейки навстречу, так, чтобы встать между ней и девочкой.
— Что вы здесь делаете? — почти хором спросили они друг у другу, но тут же Ариадна почувствовала смущение: что делала здесь Иффа, было более чем очевидно. Как и её желание оградить ребёнка от знакомства с ней.
— У меня выходной, и я навещаю дочь, — ответила горианка, оставаясь спокойной и доброжелательной — впрочем, как обычно. Неподдельное спокойствие, доказательством которого служили её ровные эмоции, неизменно восхищало в Иффе — и если сначала помощница немного раздражала Ариадну, то теперь она и не понимала, как обходилась без неё.
— Разумеется, я понимаю, — быстро ответила она. — А я… прилетела от общества помощи, с эстой эс-Фарфе.
— Она много помогает, — кивнула Иффа, впрочем, без особого тепла. — Рада, что вы тоже неравнодушны к этому.
— Я… если тебе нужна будет какая-то помощь, пожалуйста, скажи, — порывисто предложила Ариадна.
— Благодарю вас, — по-прежнему ровным голосом ответила горианка. Ариадна уже собралась вежливо распрощаться, когда Иффа заметила перемену в её взгляде и тихо вскрикнула, а потом послала лучезарную телепатическую улыбку:
— Вы слиты, эста. Примите мои поздравления.
— О, боже. Я и забыла, что это видно по глазам.
— Конечно, видно. Вам следует официально объявить об этом. Надеюсь, Величайший внёс это событие в свой график? — осторожно осведомилась горианка.
— Как объявить? — испугалась Ариадна.
— Дело в том, — осторожно заметила Иффа, — что о таком принято объявлять публично. Вы же теперь стали женой Сезара и приобрели большое влияние.
Асхелека.
Её муж всё ещё уделял много времени тренировкам, почти не снижая их темп. Асхелека никак не могла поверить, что Тхорн окончательно решил не возвращаться на службу. Страх, что он передумает, в последний момент бросится на "Чёрную звезду", улетит от неё куда-то далеко, так до конца и не покидал её. Но наблюдать за тем, как он занимается, ей всё же нравилось.
Чаще всего она садилась где-нибудь поблизости в саду со своими учебниками, делая вид, что занимается, но на самом деле большую часть времени любуясь его великолепным телом. Когда он телепатически чувствовал вспышки её сексуального желания, то мог сердито глянуть в ее сторону, заставляя отвести взгляд, но все же ему это льстило, и он чаще отвечал телепатическими улыбками, а потом не выдерживал, прекращал занятия и уносил её в комнату для слияний.
Но сегодня его состояние не подразумевало игривости, и Асхелека с лёгкой тревогой смотрела на мужа. Он занимался так, словно готовился к чему-то, и это пугало. "Только не возвращение на службу, любимый, я этого не переживу", — взмолилась она глубоко внутри своих блоков. Теперь, после многих часов тяжелых занятий, она подняла уровень так, что могла блокироваться даже от Тхорна — и его заслуга в этом была не последней.
Учителя в школе не уставали изумляться её прогрессу — даже зная о том, кто её муж, они не ожидали такого за считанные месяцы. В свои неполные семнадцать Асхелека стала почти высшей. Но они не знали секрета её неправдоподобной трудоспособности, а всё объяснялось очень просто. Тяжёлая работа, и на занятиях по телепатии, и на других, спасала её от грустных мыслей и ночных кошмаров, совладать с которыми не мог даже Тхорн.
Слишком много всего случилось за последний год: травма после раскрытия способностей и суда над отцом, затем шокирующие события на Шаггитерре, когда она чуть не потеряла Тхорна, несколько дней ослепительного счастья после слияния, а потом её сразу похитили. И ещё эта работа Тхорна по приговору. Асхелека знала многое о том, что ему довелось пережить: слияние позволяло ей чувствовать его так, словно они были единым существом, и в этом были как плюсы, так и минусы. Но она ни за что бы не согласилась на разделение психики, даже если бы это избавило её от части страданий.
То чудовище, которое руководило её похищением на Шаггитерре, на долгие недели стало причиной страданий её мужа. После этих сеансов он приходил такой чужой и холодный, что ей приходилось долго искать к нему подходы. Иногда он буквально отталкивал её, опасаясь причинить вред. Но Асхелека не позволяла ему, и постепенно Тхорн отогревался, приходя в себя — до следующего раза.
В результате они справились. Они всё пережили — и теперь ей хотелось только немного покоя. Чтобы никаких экстремальных или непредвиденных ситуаций больше не происходило, хотя бы пару-тройку лет. Совсем-совсем ничего. Вот только лицо Тхорна говорило ей об обратном, как и его плотные блоки: что-то явно уже произошло. И в таком случае лучше ей поскорее узнать об этом, чем мучиться неизвестностью.
