Синтия Хэнд - Святая
- Но что, я не достоит ее? Она не в моей лиге, просто потому что…
- Она и я принадлежим друг другу, - перебил Кристиан.
- Точно. Из-за твоего предназначения, - сказал Такер, понизив голос.
Кристиан оглядывается раздраженно из-за того, что Такер знает это слово, что он осмелился его сказать здесь, перед всеми людьми.
- Это и около сотни других причин, ни одну из которых ты не способен понять, - говорит он.
- Ты самодовольный ублюдок. – И затем Такер бьет его. Прямо в лицо. Голова Кристиана откидывается назад, и потоки крови мгновенно начинают течь из носа. Он вытирает ее и смотрит на пальцы. Вполне возможно, он никогда прежде не видел свою кровь. Его глаза сужаются. Он вытирает руки о джинсы. Затем крыльцо взрывается шквалом движений: люди пытаются выйти, женщины визжат, кулаки летают. Я вырываю свою руку у Анжелы как раз вовремя, чтобы увидеть, как Такер толкает Кристиана спиной к стене дома так сильно, что в переднем окне трескается стекло. Я смотрю, как темные брови Кристиана хмурятся, подлинная ярость растет, вот-вот она вырвется на свободу. Он кладет руку Такеру на грудь и отталкивает его, ломая периллы крыльца с отвратительным хрустом, когда тот летит обратно на дорогу. Гравий разлетается во все стороны. Такер вскакивает на ноги, вытирая кровь с подбородка, волосы растрепаны, глаза горят голубым огнем.
- Давай, красавчик, - насмехается он. - Покажи мне, на что ты способен.
- Прекратите! - закричала я.
Кристиан перепрыгивает через сломанные перила так легко, что почти кажется, будто он плывет. По сравнению с Такером у него тонкий стан, а не мышцы икр и торса заработанные ежедневным трудом, не мужество сельского парня из Вайоминга, но я знаю, что он невероятно сильный.
Такер размахивается, и Кристиан увертывается. Он наносит удар в сторону Такера, вновь отправляя его в грязь. Такер кряхтит, поднимается, чтобы вновь напасть на Кристиана.
- Остановитесь! - кричала я.
Никто из них не обращает внимания. Такер наносит еще один удар, почти попадая в живот Кристина, но Кристина отходит за момент до удара. Такер издает звук разочарования, когда Кристиан вновь бьет его, на этот раз в челюсть.
Это не справедливо. Нет никакого способа, чтобы Такер выиграл этот бой. Кристиан всегда будет быстрее, сильнее, и удары у него будут лучше.
- Пожалуйста, - посылаю я мысленно Кристиану, используя всю свою силу, чтобы эти слова появились в его сознании. - Если тебе не все равно на меня, остановись.
Он колеблется.
Я спотыкаюсь на лестнице, спускаясь к ним с крыльца. Я больше не думаю. Мне нужно встать между ними.
- Кристиан, прекрати причинять ему боль, - говорю я вслух.
Это останавливает их обоих. Такер смотрит на меня обиженным недоверчивым взглядом. Как я могла подумать, что он будет избит этим высокомерным-городским-ребенком, независимо от того, какая кровь течет в его жилах? Его губы искривились в отвращении. Его глаза говорили: «Ты не веришь в меня. Почему ты не веришь в меня?»
В тоже время Кристиан опускает кулаки, поворачиваясь ко мне с выражением обиды на лице.
- Я не собирался причинять ему боль, - сказал он в моей голове. - Ты думаешь, я мог бы использовать мою силу для этого?
У меня нет ответа ни одному из них.
- Хорошо, этого достаточно! - раздается голос. Билли спускается вниз по ступенькам. Она встает рядом со мной и смотрит на Кристиана и Такера.
- Что вы здесь творите, словно лоси в брачный период? Сейчас время траура. Вам должно быть стыдно.
- Мне пора, - говорит Такер. Он снова не смотрит на меня. Ему должно быть очень больно, но он держит голову высоко, спину прямо, когда идет к своей машине. Через его плечо Венди стреляет в меня взглядом наполовину убийственным, наполовину сожалеющим. Она садится на водительское место. Я могу видеть, что она что-то говорит, возможно, даже кричит на Такера, когда они уезжают.
Кристиан вытирает кровь с лица. Его нос перестал кровоточить, но кровь там еще есть.
- Мой дядя убьет меня, - говорит он.
- Он может встать в очередь, - ответила я.
Он удивленно смотрит на меня. - Клара, я…
- Не смей говорить, что тебе жаль. Просто уходи.
- Я только…
- Уходи, - вновь посылаю я. - Я хочу, чтобы ты ушел, Кристиан. Я не хочу, чтобы ты был здесь. Ты мне не нужен.
Он сглатывает, засовывает руки в карманы и смотрит на меня тяжелым взглядом. Он верит мне.
- Убирайся отсюда, - говорю я вслух.
Он разворачивается и уходит в лес, где тени протянулись через деревья.
- Девушка, у тебя есть талант к притягиванию неприятностей, - сказала Билли, кладя руку мне на плечо.
Мне ли не знать.
После наступления темноты все люди идут домой. Дом остается удручающе пустым. Джеффри приходит домой оттуда, куда он исчезает каждый день, и уходит в свою комнату, не сказав ни слова. Я иду к двери маминого кабинета и открываю ее. Часть меня ожидает увидеть ее там, сгорбившуюся над компьютеров и пишущую код. Она бы посмотрела вверх и улыбнулась.
- Тяжелый день, милая? - сказала бы она.
Я сглатываю. Стараюсь напомнить себе, что она на небесах. Но я не могу представить это. Не могу почувствовать это.
Все, что я знаю, что она ушла и никогда не вернется.
В ту ночь я не могла уснуть. Я даже не уверена в том, чего хочу. Просто смотрю в потолок и наблюдаю за тенями на нем, очертаниями листьев на дереве за моим окном, которые двигаются взад и вперед.
Около полуночи начинает звонить телефон. Я жду, что кто-нибудь ответит на него, но никто этого не делает. Где Билли? Интересно. Когда папа вернется?
Телефон продолжает звонить своей одинокой песней. Я иду на кухню, снимаю трубку и смотрю на определившийся номер.
«КЛАРА» написано на нем.
Ха?
Мне звонит мой собственный телефон.
Я нажимаю «ОТВЕТИТЬ». Наконец я окончательно просыпаюсь.
- Алло?
Тишина.
- Алло? - говорю я после нескольких секунд молчания на той стороне линии.
- Привет, маленькая птичка.
Пожалуй, это самая странная вещь - услышать голос Семъйязы, не ощущая при этом горя. Почти как обычно беседовать с абсолютно обычным человеком, когда не нужно опасаться за свою жизнь и интересоваться, собираюсь ли я быть втянутой в ад. Странно, как я и сказала.
- Что ты хочешь? - спрашиваю я его.
Тишина.
- Ну, было приятно поболтать с тобой, но мне пора… - я начинаю класть телефон обратно. - Я должна похоронить мою маму завтра утром.
- Что? - говорит он. Его голос звучит по-настоящему потрясенным.
Он не знает.
- Пожалуйста, - говорит он через минуту с реальным отчаянием в голосе. - Что произошло?
- Ты знаешь о правиле сто двадцати лет, не так ли?
