Кошка Белого Графа - Калинина Кира Владимировна
И это случилось.
Он смотрел в сияющие торжеством глаза напротив, чувствуя, как самая его суть утекает… нет, не к одурманенному безумцу – в никуда.
Постой. Одурманенному?..
Рауд застыл.
Кто поставляет храму священное питье – не любимец ли короля Болли?
Самое время было использовать ловушку. В ней есть сила зимы, в храме есть сила зимы, и в Рауде – крупица, но тоже пока есть; вместе этого хватит. Одна загвоздка: ему нужно видеть Болли. Чтобы подцепить на крючок взгляда искру темной души…
Рауд попытался разжать хватку на плечах Альрика и не сумел. Хотел обернуться и понял, что не может пошевелить и пальцем. Тело больше не служило ему.
А разум?..
Темные боги, что он только что собирался сделать? Он не помнил!
Сознание засасывало в омут, остатки силы ускользали.
Что-то он должен…
Кошка!
Надо окликнуть ее. Подсказать.
Поле зрения сузилось, окаймилось тьмой, но он сумел рассмотреть, как Кошка вприпрыжку бежит к Вратам, как колышется ее пышный хвост и мелькают пушистые штанишки.
Когда все это скрылось по ту сторону звездной тьмы, он собрал остатки воли и швырнул себя в ловушку…
Будто очнулся от кошмара.
Синь над головой. Легкий снег. Воздух, которым можно дышать вдоволь.
Иллюзия…
И скоро она угаснет. Он не сможет поддерживать связь с бесчувственным телом.
Хитрый мерзавец Болли все просчитал наперед.
Если во время передачи дара человека разобьет паралич, если у него помутится разум, – это печально, но неудивительно.
Возможно, позже несчастному станет лучше. Ровно настолько, чтобы красавица нареченная в порыве благородного сострадания смогла выйти за него замуж.
А спустя некоторое время боги призовут беднягу в Небыль. Закономерный исход, который ни у кого не вызовет вопросов.
– Рауд!
Отец появился сразу, как почувствовал его присут-ствие.
– Наш человек в городе уже извещен. Но пока он свяжется с врачом, пока проберется через толпы на улицах, пока добьется прохода в храм, может быть слишком поздно. Я не властен над твоим телом. Я не властен над явью. Однако я могу забрать тебя в Гнездо.
– Жизнь без тела? – Рауд усмехнулся. – В вечном сне?
Надо возвращаться, пока тоненькая ниточка, связывающая его с материальным миром, не прервалась.
Не все потеряно. В зале у него есть друзья. Кто-нибудь догадается, что с ним произошло.
Варди Соллен, Склогг-Крапп, баронесса Хендевик.
Кошка…
Глава 26,
в которой со мной происходит то, чего не может быть, и то, чего не может быть никогда
Звезд не было. Совсем. Я просто провалилась в темноту – как в яму, которую тут же задвинули камнем. Даже острые кошачьи глаза не сразу привыкли к непроглядному мраку.
Из мрака выступил лабиринт. Не такой, по какому я только что бежала напрямик, перепрыгивая через низкие округлые бордюры из черных и белых окатышей. У этого лабиринта были высокие стены, у стен – острые грани, гладкие и холодные, как стекло, и черные, как все вокруг.
А выхода из лабиринта не было. Врата, через которые я прыгнула за своей звездой, то ли закрылись, то ли с этой стороны мира не существовали вовсе.
Оставалось одно – идти вперед, стараясь не думать о том, что этот прыжок мог быть роковой ошибкой, а звезда лишь бликом от огней в храмовом зале, который исчез вместе с Вратами. Грани стеклянного лабиринта должны хорошо ловить блики…
Шаманка говорила, мой дух и мое тело узнают друг друга и потянутся навстречу, но привести одно к другому я должна сама.
Только как это сделать, если лабиринт все время перестраивается?
Грани ломались и двигались, поперек дороги вырастали стены, в тупиках открывались проходы, коридоры меняли направление, как змея, не знающая, куда ей ползти, – а потом все вдруг опрокидывалось на бок или переворачивалось вверх ногами. Я не падала. Лишь голова кружилась от бесконечных кувырков.
Когда Свен и Свяна сказали, что я должна войти в лабиринт, который из лабиринтов они имели в виду: тот, в храме, или этот, непонятно где? Что это за место: Небыль, Зыбь, мир богов, мир снов, шаманский мир духов? Или все незримые миры, слитые воедино? Даже впустив меня к себе, они не желали открывать свои тайны, прячась под пологом мглы.
За очередным поворотом я увидела свет, но проход к нему перегораживала высокая фигура в длинных одеждах. В ярком сиянии, идущем из-за ее спины, фигура казалась совершенно черной.
– Поди прочь! – раскатился по коридору грохочущий голос. – Смертным хода нет!
От этого грохота все мои шерстинки встали дыбом, по коже ознобом пробежал ужас, но… словно бы ненастоящий, а такой, какой чувствуешь, читая страшную книгу при слабенькой свече.
– Я пришла за своим телом!
– Твое тело здесь? Так здесь и останется!
Сияние из недр коридора растеклось по стенам, осветив говорящего, и я узнала морщинистое лицо Двуликого-старца.
– Мне обещали, что ты поможешь!
– Кто обещал?
– Свен и Свяна.
– Вот у них и проси.
– Свен! Свяна! – позвала я.
На лицо старца словно бы упала вуаль, а в следующий миг на меня взглянул светлобородый Свен.
– Ты не выполнила уговор, не сослужила нам службу, – объявил он, сдвинув брови.
– Но вы так и не сказали, чего хотите!
Свена сменила Свяна.
– Ты не выполнила уговор, – подтвердила она.
А меня вдруг затрясло. Я одна в неизвестности, где живым не место, лицом к лицу с богами, и мне нечего им предложить, нечем убедить. Может быть, я никогда не вернусь в земной мир, может, меня уже нет и все это бред угасающего сознания?
– Нежа!
Ночные глаза взглянули с холодного лика:
– Меня не проси. Я дала тебе все, что могла.
– Двуликий!
Теперь на меня смотрело веснушчатое девичье лицо.
– Так и быть, – сказал звонкий голос. – Отгадай загадку и сможешь пройти. Кто я?
– Двуликий…
– Неверно.
– Многоликий!
Девушка рассмеялась и вновь стала старцем, потом бородатым мужчиной, потом женщиной с зеленой кожей и снова девушкой, только черноглазой…
– Еще одна попытка.
Лица продолжали меняться, и это было так жутко, что я зажмурилась. Боги, старые и новые, известные и неведомые, сотни лиц – сотни имен, и каждое вновь будет неверным! Единственная мысль, за которую я могла уцепиться… Если на один безумный миг допустить, что Гелеона права и все зависит от нас самих, если это мы делаем богов тем, что они есть, если в эту ночь нет ни границ, ни заслонов, и все, что ни существует на свете, становится одним…
– Ты – это я.
Лабиринт распался и собрался вновь, пространство залил свет. Теперь вокруг было просторно, а стены превратились в зеркала, и из каждого глядело мое лицо – лицо Карин Эльс.
Лабиринт отражений. В сказках о таком тоже говорилось.
Что мне делать? Угадать, какое из лиц по-настоящему мое? Но их тысячи!
Лица засмеялись в ответ, а я поняла, что плачу. Слезы катились вдоль носа, холодя кожу сквозь короткую в этом месте шерстку. Я – кошка, которая плачет, шла мимо бесконечных отражений и искала человеческое лицо, которое тоже плачет. А когда нашла, поняла, что меня опять обманули. Потому что мое лицо заговорило со мной как чужое.
– У тебя есть три желания, – сообщило оно и превратилось в лик Двуликого-старца. – И у тебя есть выбор. Это последнее испытание. Загадай верно, выбери без ошибки и получишь искомое.
Но я уже не верила…
Может, в этом все дело? Шаманка сказала: «Надо верить!»
Надо понять, чего я хочу. Кроме своего тела. Что я могу, маленькая кошка, дочь модистки, отказавшейся от своей природы, и плотника, который боялся оборотней?
Не мне тягаться с богами, королями, великими магами и владыками стихий. Но разве я многого прошу? Вернуться назад человеком. И чтобы Рауд был цел. И чтобы все стало… правильно. В нашем, людском, мире по ту сторону зеркала!
Зеркальная стена сделалась прозрачной, и я увидела зал Храма Всех Богов – с высоты, словно из-под потолка. Прямо подо мной черно-белой змеей вился Лабиринт, и там, где сходились его кольца, в самом центре неподвижно лежал Рауд, а над ним возвышался ошарашенный Альрик.
