Я — твоя Кошка (СИ) - Кроноцкая Нани
— Доброе утро, любимая.
Этот голос я готова слышать всю жизнь. И слова эти. Они окрыляют. Сейчас как открою глаза, так сразу же и полечу.
— Мр? — у меня внятных слов еще не получалось.
— Я тоже так думаю. Ты помнишь, какой сегодня у нас день?
Судя по тону, Кот твердо знал, что не помню. Веселился, разбойник.
— Среда, — я сделала вид, что не понимаю вопроса, мучительно вспоминая все даты.
До многочисленных дней рождений друзей и родственников еще далеко, слава Создателю. Мой день рождения еще не успел выветриться из нашей кухни, о своих масштабах напоминая содержимым нашего холодильника, загруженного остатками «маленького праздничного ужина». На двенадцать персон.
Не получится угадать. Придется сдаваться на милость ехидному победителю.
— Мой самый любимый во всем этом мире мужчина не будет же мучить свою сонную супругу, пытая пугающей неизвестностью?
Надо же, говорливость проснулась моя.
Кот приосанился. Да, милый, нас с тобой чувствами сильно шарахнуло, преимущественно по голове.
— Год назад ты впервые увидела мой оборот. Годовщина знакомства с котом.
Два клинических идиота, для которых весь мир год назад вдруг стремительно сузился до крохотного отражения в любимых глазах. Но это наше с тобой помутнение. Никому не расскажем о нем.
— Какая... серьезная дата, — попыталась с постели сползти, но вольности такой мне не дали, крепко к боку прижав и вдыхая мой запах.
Мой хороший. Вот так и живем мы с тех пор, каждый день отмечая памятные годовщины. Год личного знакомства, год с... момента максимально возможного углубления этого знакомства. Год, прошедший с тех пор, как я открыла для себя мир иных. Год с момента заключения нашего ритуального брака. Страшно подумать, что будет, когда нашему сыну исполнится год...
Нашему сыну.
«Кошмар Дозоров и надежда всей реформированной Инквизиции», — как окрестил его Лер.
Кирилл Маркович Кот.
Еще сладко спавший, но, судя по усталому виду отца, не то чтобы очень давно. Он родился здоровым и крепким, а еще одаренным во всех отношениях. И сиятельные бессмертные ломали теперь свои головы над вопросом: «Что делать с ребенком, невосприимчивым ко всем видам магии, но при этом одним лишь присутствием раскрывающим скрытые потенциалы других?»
— Оставить нас с Кошкой в покое! — ответил всем Марк и ввел строгие ограничения. Какие? Понятия не имею, меня он не просветил. Но больше пока нас не трогали...
А Кирюшка родителей радовал отличным аппетитом, крепким здоровьем, типичным для морфов, любознательным и добродушным характером вкупе с ангельской внешностью.
Из-под блестящих тонких локонов светлых, пшеничных волос на мир серьезно смотрели отцовские совершенно глаза. «Родовые» ямочки на младенческих круглых щенках и очаровательная улыбка в четыре новеньких зуба.
— Да, спит наше чудовище. Но у тебя скоро завтрак, моя золотая, мужайся, наследник сегодня не в духе.
Зубы полезли у нас очень рано, как и все остальное. Сынуля как будто родился уже очень взрослым. Серьезный и вдумчивый мальчик.
Хочу еще девочку. Двух, а потом ее мальчика. Антон говорит, что все это — синдром бывшебесплодных. Он, правда, о Муле подобное говорит: она снова беременная и довольная бегает по их новому дому.
Как только родили Ульянку свою так практически сразу и «Приступили ко второму». На мой справедливый и строгий вопрос о мозгах, а точнее их полном отсутствии, Антон лишь плечами пожал: «Ведьма!» И ведь не возразить же... Я так тоже хочу, но Коту не скажу. Он свихнется.
Пусть это будет сюрпризом.
— Постараюсь улучшить его настроение. Сытый мужчина намного добрей. А сам-то ты завтракал?
Разрушение ритуала ментальной связи пошло нам обоим на пользу. Мы учимся слышать мысли и чувства друг друга без всякого колдовства. У Марка пока получается лучше, но я не отчаиваюсь.
— Нет. Ждал тебя. А будить было жалко. Люблю смотреть на жену свою спящую, — Кот улыбнулся, и я опять утонула во взгляде любимом его и вот в этой волшебной улыбке. Так Марк улыбался лишь нам.
— А потом я забираю тебя на весь день и целую ночь, — вдруг услышала странную фразу.
Куда он меня забирает и как? Кирюшка, конечно, уже на прикорме, но я все еще «портативный молокозавод», как смеясь меня все обзывали.
— Родители наши собрались на даче у твоих. И настойчиво требуют внука.
К моему величайшему изумлению, наши с Марком мамы очень быстро нашли общий язык. И это действительно можно смело назвать было чудом.
— Твоих же рук дело, признайся? — я прищурилась. Кот, смеясь, отвел взгляд. Точно он все подстроил. Что-то явно задумал...
Мой муж настоял на ментальном воздействии на свою мать, и ей принудительно стерли все воспоминания о мимикримах. Это было опасно, но операцию вызвался провести лично Лер, а ему мы оба верили.
И не напрасно. После освобождения от бремени тягостных воспоминаний Мария словно бы расцвела. Сильная, умная женщина, она увлеклась садоводством, ландшафтным дизайном и вместе с моими родителями страстно взялась за наш с Марком новый дом.
— Они сами настаивали. Сказали, что нам надо побыть хоть немного вдвоем, — рука, меня обнимавшая, мягко скользнула, прошлась по бедру, его нежно поглаживая.
Дом. Тот самый, что он мне обещал, стремительно возводящийся на берегу таинственного Котозера. Но хозяйку туда не пускали. Кот только однажды меня усадил за эскиз «Кошкиного дома», клятвенно заверяя, что «Все будет так, как ты захочешь».
Я и придумала. Уже даже не помню теперь, что там было. Только смутно припоминаю, что разошлась я тогда не на шутку, дав волю фантазии.
А потом только краем уха слышала, что «Родители снова на озере» или «Опять все на стройке».
— Он там не обернется котенком? — я спросила испуганно. Потом вспомнила про амулеты и всяческие приспособления и устыдилась.
— Шутишь, — поцелуй дружеский в лоб, и Марк вдруг к чему-то прислушался. — Это радует. Я боялся, что ты скажешь «Нет».
Я понимаю Кота. И жалею ужасно: наш вынужденный супружеский пост ему стоил немало. Морф до мозга костей, мой самый любимый во всем этом мире мужчин проявил просто ангельское терпение.
— Да, — я ответила тихо, и Марк дрогнул.
— Ты уверена? — он точно понял, о чем это я.
— Абсолютно. Можешь сам позвонить Абрамычу и спросить. И Маргарита согласна.
Счастливый вздох, и меня снова крепко прижали. Как это трудно быть мужем. Особенно, такой невыносимейшей дуры, как я. Погожу, пожалуй, я с дочками. Годик, не больше. Мне его так не хватало...
Но громкое детское «Э?» поднимает родителей даже быстрее, чем выстрел.
— На кухню иди, я его принесу, — мужественное решение, и далось оно Марку непросто.
— Пять минут у нас есть, — я уже подскочила, судорожно снимая рубашку и накидывая халатик. Поймала голодный взгляд мужа. Улыбнулась и захватила с собой новый подгузник.
Время вскачь понеслось.
Обычные мамские хлопоты. Как я жила без них все эти годы? Усталость? Совершенно не та, что тащилась за мной, сковав руки и ноги, по дороге с работы в холодную злую постель. Теперь я устаю, как ребенок от круговерти счастливых забав и игры. Едва доползаю до нашей постели и засыпаю, когда мне дают, словно подстреленная. Счастье? У него есть глаза цвета озера в поле спелой ржи, есть горячие руки, крепко меня обнимающие и дыхание — одно на двоих. Большего мне и не нужно...
***
Из портала мы вышли уже поздно вечером, оставив позади долгий, хлопотный день. Свежесть соснового духа заставила вдохнуть полной грудью, вставая на цыпочки.
Здравствуй, Котозеро!
Здесь все изменилось.
Нет, озеро оставалось все тем же. И дорога к нему... ее все так же не было. Только порталы. Кот смеялся, мне между делом рассказывая, как гномы-строители не удивились подобному способу перемещений, а мои видавшие виды родители быстро привыкли и пользовались ими, как лифтом.
Та самая лестница. К темной воде загадочного Котозера все так же спускались расчищенные и отреставрированные ступени.
