Зов предков. Истинная для генерала (СИ) - Сталберг Женя
Моя первая встреча с Тераси прошла успешно. Я должна была ежедневно сопровождать свою хозяйку. Но это оказалось не так легко, как мне сперва показалось. Не из-за девичьих сплетен, или прислужничества. Нет.
Сжала свои руки в кулак, что аж костяшки побелели, а испепеляющий и ненавистный взгляд устремился на объект моей злобы.
Явившись в дом Ала, к ногам повалилась Тераси. Девушка в прямом смысле свалилась с ног от бессилия. Мужчина избил её. Снова. Это я сразу поняла, взглянув на него. Предводитель возвышался над нами двумя, словно гора, угнетая своим волчьим оскалом. Разглядывая ненавистного мне мужчину, не выказала ни единой капли страха, лишь одно испепеляющее презрение. Его глумливые глаза направились на меня, и он поддался вперёд, громко втягивая воздух. Проверяя, помечена ли моя кровь или нет. Громко фыркнув, Ал приказным тоном произнёс:
— Чтобы через полчаса обе были готовы! Мы ведь не хотим пропустить представление?! — Рыкнул предводитель, делая акцент на последней фразе.
Он однозначно, что-то задумал…
Я помогла Тераси встать с пола, поддерживая её за локоть. Девушка морщилась от каждого прикосновения, а я вместе с ней. Ведь так не хотелось причинить ей больший вред, коей ей уже нанесли. Поэтому обращалась с девушкой как с хрупким изделием, кое нужно ценить.
Какой же он мерзавец… Каждый раз как я видела Ала или Тераси руки чесались. Смотреть на девушку спокойно не могла, так как видела лишь её синюшные, почерневшие и позеленевшие от старости следы ежедневных побоев. Я хотела защитить девушку, но каждый раз что-то не давало это сделать. Иной раз чувствую странное ощущение, приходя к ним в дом, которое сдерживает от действий. Голоса подсказывали, что мне не выиграть в схватке с опытным фейри.
Ал и его приближенные восседали на креслах, стоящих на высокой возвышенности. Мужчинам нравилась жестокость, которую они в скором времени увидят. Их голодные и жаждущие насилия глаза предвкушено изучали претендентов. Они громко обсуждали и делали ставки на чужие жизни.
Взор присутствующих был устремлён на глубокую широкую круглую яму, вокруг которой уже собралась орущая и воющая шумно толпа.
Всё это неправильно. Вся жизнь на септентрийских землях неправильна.
Сколько пришлось повидать этих битв в этой яме… Участники сражались не на жизнь, а насмерть… Голыми руками. Дайан уже выиграл в четырёх из них. Ему приходилось каждый день бороться за свою жизнь, прогрызая свой путь к победе зубами. Мой компаньон был опытным воином и молниеносно справлялся со своими соперниками. Поэтому не сомневалась в его силах, но меня всё равно каждый раз одолевала тревога. Вдруг всё пойдёт не по плану!? Вдруг найдётся кто-то, кто сильнее его? Любая случайность может привести к смерти, а этого моя страждущая за него душа боялась больше всего.
Внизу, в яме, снова находился Дайан, а с ним ещё трое мужчин, без оружия и магии. Формально магия у мужчин оставалась, но её использовать запрещалось. Таковы правила. Правила убийств в яме. И только один участник должен остаться в живых.
Мы с Тераси также присутствовали на этой деревянной возвышенности. Глаза девушки, словно рыбьи, абсолютно бесчувственные, направились вниз, в яму, разглядывая всех её участников. Девушка решила, что проще выключить все свои чувства и эмоции, тогда будет легче. Но это не так.
— Хотя бы их ждёт конец… — Задумчиво прошептала Тераси, завидуя участи трёх мужчин, которые к концу бойни погибнут во имя забавы толпы.
Я не удивилась мыслям о смерти моей спутницы. После всего что ей пришлось пережить, было естественно опустить свои руки, и отдаться воле судьбы.
Девушка была наряжена в простолюдинский наряд, как и весь собравшийся близ ямы народ. Ал не баловал Тераси шикарными нарядами, как впрочем и себя тоже. В этом сером угрюмом лагере никто не выбивался из толпы, привлекая к себе внимание нарядами. Тёмный плащ, потертая шкура и обувь. Русые тонкие пряди выбивались из головного убора и хлыстали от сильного ветра лицо. Худенькая, низкая и щупленькая, словно тростинка.
Мне было жаль её, и не только её, всех женщин и детей северных земель. Участь, которая их ждала в каждом уголке Септентрии убивала меня. У каждой из женщин и детей не было шанса выбраться из невидимых оков, которыми их связали. Мужчины и даже отцы не позволяли им ступить и шага за пределы поселения, в котором они обязаны проживать. Ни одна из женщин не знает местности, и даже если сможет сбежать, скорее всего погибнет в жестоких морозах. А если кого-то удаётся мужчинам поймать за побегом, их прилюдно лупят розгами тридцать раз или же убивают вовсе. Так как жить с предателями не хотят.
Казалось, я попала на проклятые земли. Бездействие меня убивало. Поэтому с самого первого дня хотелось сбежать куда глаза глядят. Но мы знали, Ал что-то прячет в своём доме. Что-то тёмное. Что-то могущественное. То, что вибрирует в пространстве и высасывает магическую силу и энергию. Я вхожа в их дом, и это будущий шанс. Но есть загвоздка, я не понимала, что нужно искать, а главное где.
Каждый вечер мы с Дайаном обсуждали, ломая головы, что же это могло быть. Дайан предполагал — это древний тёмный предмет, который легко перемещать. Я же считала, это древний фолиант, потому что их у Ала имелось огромное количество. Но пока что, у меня не было доступа к его кабинету. Всё это время, мы с Дайаном были под тщательным надзором и испытательным сроком. Поэтому ещё не представлялся шанс обыскать дом Ала и Тераси, но каждый день выжидала благоприятного момента, который наконец изменит мою жизнь к лучшему. Чтобы, наконец, вернуться к брату.
Я ждала долгожданного момента, когда найду и заберу из тёмных рук Ала, этот опасный артефакт. А над тем как уничтожить его, подумаем позже. Но сперва, требовалось завоевать доверие, ослабить контроль и внимание к своим персонам. У фейри же это может занять целые года, которых у нас таки не было.
— Ты куда смотришь гнида, а!? — Взревел Ал, он взял в охапку волосы на макушке другого светловолосого мужчины, наклоняя вниз, открывая доступ к шее.
В мгновении ока Ал выхватил из ножен свой меч, прокрутив рукоятью в воздухе, отпустил волосы мужчины, толкнул лицом к полу, прижав свой ботинок к спине неизвестного. Из-за чего последовал воющий и молящий о пощаде вопль, но это Ала наоборот разозлило.
— Ты посмотри на себя! Воешь как баба! Аж смотреть тошно!
Лезвие блеснуло в солнечных лучах, и тут же широкой дугой рассек воздух и шею мужчины. Голова мужчины отскочила в нашу с Тераси сторону. Девушка прикрыла рот рукой, затаив дыхание, когда голова с взлохмаченными волосами остановилась у наших ног. Рот застыл в немом крике, а в глазах еле просматривались зрачки, которые пугающе закатились. Из тела же неизвестного до сих пор пульсировала густая голубая кровь.
Да… Зрелище не из приятных.
Я не могла сглотнуть, образовавшийся в горле ком, когда столкнулась с дьявольским ликом Ала.
— Ты что, сука, хочешь, чтобы тебе глаза выкололи!? — Ядовито взревел мужчина. — Уберись здесь! Сейчас же!
Тело тряслось от злобы и презрения, потому до боли сжала свои кулаки, вонзив ногти в мягкие ткани ладони, приводя таким образом свои мысли в порядок. Я медленно присела на присядки, и взяла двумя руками голову, словно арбуз, а затем развернулась и покинула сцену.
— Ишь какая послушная сучка! — Послышалось вслед.
Ком всё ярче ощущался в горле. Кислота подходила к горлу от вида отрезанной головы в руках.
Публика позади дико заорала, предвещая начало боя. Но в ушах стучал пульс отдаляя, от звуков толпы. Какой-то ехидный паренёк указал мне путь, где сбрасывают мёртвые тела. Гнусные голубые глаза пробежали по телу, и задержались на выпуклости моей груди, вызывая гадкую похотливую улыбку на его лице. Поэтому быстрым шагом миновала путь до ямы, избегая пренеприятного общества.
Ужас сковал все движения, когда нашла своим взглядом глубокую объёмную рытвину, с замороженными в ней хладными с неестественно вывернутых позах телами. Мёртвых выбрасывали, словно мусор, одно на другое. Их не захороняют и даже не сжигают, как это обычно положено в нашем мире… Чудовищно… Они обречены на такую жестокую жизнь и такую же жестокую смерть. Верхние тела были припорошены снегом, некоторые из них лежали лицами вверх, у которых брови и ресницы усеяны инеем, а пустые ледяные глаза устремлены вверх, к небу. Мертвенно синие губы были открыты, в молчаливом крике, как у неизвестного мужчины, чью голову я держала в руках.
