Во власти Дубовой короны - Гончарова Галина Дмитриевна
После взрыва ярости накатило отупение. Салея едва двигалась, ее подташнивало, голова кружилась… было страшно. Просто дико страшно терять себя.
Вот оно что…
Оказывается, иногда лучше умереть. Лучше и для тебя, и для твоих близких.
Все равно ты погибнешь. Тебя как личности уже не будет. Останется полубезумное кровавое чудовище, опасное для всех… только не это!
Людмила Владимировна, видя ее состояние, приволокла чашку горячего молока с медом и принялась вливать Салее почти по капле. Ложечкой…
– Вот так, еще выпей…
Салея послушалась. Глоток за глотком она пила молоко. Таня сидела рядом, придерживала плед, и дрожь постепенно отпускала несчастную друидессу.
– Что это было? – наконец спросила Таня, понимая, что самое страшное миновало. Кризис прошел, теперь можно и поговорить.
– Тоже я. Дубовая корона, напитанная кровью. Когда она активируется сама, мы можем и принять ее силу, и выдержать, и все будет хорошо. А когда приходится вот так, преждевременно… мои предки несколько раз так поступали. И каждый раз старались погибнуть быстрее. Я не понимала почему.
– М-да…
– Я тоже постараюсь умереть побыстрее. Пока осознаю себя, – тихо сказала Салея.
На колени с двух сторон ей прилетело примерно пятнадцать килограмм кошатины. Замурчали, принялись греть и успокаивать. Они тоже все понимали. Вообще все…
Иногда можно помочь.
Иногда помочь нельзя. Никак. Никогда. Это надо просто принять, это закон жизни. Закон Джунглей, закон Тайги – не важно. Таков Лес.
Таня хлюпнула носом.
– Лея, я…
– Я тебя сильно напугала?
– Немножко. Я знала, что это ты, а ты мне ничего плохого не сделаешь.
Лея улыбнулась краешком губ.
– В том-то и дело, сестричка, что я – не сделаю. Но то, что ты видела, уже не я. Полубезумное кровожадное чудовище, в котором все меньше будет разума, все больше инстинктов…
Людмила Владимировна, которую Таня парой слов посвятила в произошедшее, только головой покачала.
– Ты же не просто так. Ты защищала себя и Таню.
– Да. Но я могла его не убивать. Не поить его кровью землю. Могла сдержаться.
Людмила Владимировна пожала плечами. Как геолог, она была достаточно цинична. Навидалась по экспедициям, наслушалась…
– Ты сдержалась и не причинила вреда Тане.
– Но могла.
– Так и я могу. Хочешь крысиного яда в молоко?
– Не хочу.
– А я могу. Успокойся, детка. Ты больна, это верно. Но ты осознаешь свою болезнь, ты ее контролируешь, ты можешь с ней бороться. Поэтому все не так страшно.
Таня кивнула.
Салея потихоньку перевела дыхание. Да, ей было плохо. Но если бы Людмила Владимировна от нее отвернулась, если бы Таня… ей было бы намного хуже. Эти два человека ей дороги по-настоящему.
– Спасибо.
– Дыши ровнее, детка. Давай я Петрову позвоню, на фиг того губернатора?
– Нет, – покачала головой Салея. – У меня мало времени, завтра нам надо снова прийти на Дараэ, уточнить все и через три-четыре дня назначать Исход.
Салея точно знала: она его не переживет. Но говорить об этом не стала.
– Мы не слишком торопимся? – усомнилась Таня.
– Ша-эмо ждать не станут.
С этим было сложно спорить.
– Тогда выпей еще молочка с медом. Или хлебушка тебе с медом сделать? С вареньем?
– Шоколада, – попросила Салея. – И молочка.
И вскоре получила просимое. И обняли ее, и по голове погладили, и друидесса прижалась к Людмиле Владимировне. Хоть на минуту почувствовать тепло, любовь, заботу, ласку… это – не игра! Не поиск родителей. Это другое. Родители любили потому, что Салея была на свете. Людмила Владимировна ее тоже любит безусловно. Может, слабее, чем Таню, но искренне. В ней нет лжи.
И на долю минуты Салея позволила себе забыться. Уже через несколько часов она будет лечить губернатора. Улыбаться, играть в политику, говорить нужные слова.
Завтра она навестит Дараэ.
Еще через несколько дней ее не станет. Но здесь и сейчас… тепла! Хотя бы тоненький лучик! Иначе ей просто не выдержать…
Олег Михайлович Никольский, губернатор области, на которой можно было спокойно потерять Европу, а то и не одну, смотрел на стоящую перед ним девчонку.
Салея тоже в упор смотрела на губернатора. И они друг друга не впечатлили.
Подумаешь, девчонка! Слегка эльфийского вида, ну да сейчас косметология и не такие чудеса творит. И зубы имплантируют, и уши, и татуаж делают, и макияж… хоть кого из тебя изобразят! Два раза! Позерство.
Подумаешь, губернатор. Стоит тут оплывший кусок сала, с прожилками на носу, и все пороки у него на лице написаны. Большими буквами. Пфу.
Но вежливость проявлять стоило.
– Добрый вечер.
– Добрый вечер… Салея?
– Олег Михайлович. Мы будем вежливыми – или перейдем к делу?
Друидесса еще не полностью оправилась, так что некоторая резкость была оправданна. Да и губернатору придираться не хотелось.
– Даниил мне сказал, что вы хотите легализоваться. Стать гражданами Российской Федерации.
– Да. Это возможно?
– Вполне. Это хороший пиар.
Салея кивнула. Это слово она уже знала.
– И мы хотели бы заниматься лечением людей. Открыть свои клиники, санатории…
– Нужны дипломы.
– Даэрте будут их получать – постепенно, – разъяснила Салея. – Мы многое знаем о медицине, вот у вас проблемы с печенью, почками – в левой камень, а еще какая-то старая беда с легкими.
Это губернатора не сильно впечатлило. Это все было в официальной карте.
– И в паху тоже. Начинается, – локализовала заболевание Салея.
Вот это было уже интереснее. Губернатор пока только подозревал у себя простатит. Но уверенности не было, и анализы он не сдавал…
– Вы можете что-нибудь с этим сделать?
Салея даже не задумалась. Они с Таней уже обговорили алгоритм действий, так что…
– Могу. Но предупреждаю: таких, как я, – единицы. Вот, может, потом Таня будет, остальным придется лечиться долго и упорно.
Губернатор кивнул:
– Я понимаю.
– Я тоже понимаю, – без всякой доброты улыбнулась Салея. – Вы здесь хозяин и господин всего края, от вас многое зависит. Но сразу хочу предупредить – любое действие сначала надо будет согласовать с Таней.
– Простите?
– Самое ценное в мире – это жизнь и здоровье. Я могу многое, но не все. А остальные даэрте смогут еще меньше меня. Так что о мгновенных исцелениях мечтать не стоит. И торговать ими тоже не получится, и обещать здоровье за прянички. По крайней мере, не поделившись и не посоветовавшись. Сначала – история болезни и диагностика, потом вы точно узнаете, что мы можем сделать, а после за это торгуетесь. А не наоборот. Когда сначала наобещают сорок бочек мухоморов, а потом даэрте окажутся во всем виноватыми.
Губернатор аж скуксился. Явно что-то такое планировал.
– Я…
– Дайте мне слово. И если его нарушите – сгниете заживо.
– Мы так не договаривались.
– А мы пока еще никак не договаривались. Здесь все от вас зависит. Хотите – будет и здоровье, и ваше личное участие.
– Но…
– Угроза пугает? И правильно, чего стоят угрозы, которые нельзя претворить в жизнь.
– А если я… приму меры?
Салея безразлично пожала плечами.
– Принимайте.
А потом подняла руку. И на ее ладони возник цветок. Тюльпан, один из многих росших в саду у Петрова. Садовник их холил и лелеял, и то! Стоили милые цветочки дороже иной машины. Импортные, заказаны из Голландии или из Германии… откуда-то оттуда. Таня мигом выкинула это из головы. Не цветовод она, ни разу.
– Принимайте, – еще раз улыбнулась друидесса.
И цветок на ее ладони скукожился. Съежился, потемнел, поблек за пару секунд, а потом, как был на ладони, начал рассыпаться в прах. Черный, грустный такой…
Ветер сдувал крупицы праха прямо на побелевшего губернатора. Кажется, тот понял. И прочувствовал. Не только умом, нет. Чем-то внутренним, чутьем, которое хватает за руку, кричит внутри пожарной сиреной, требует – замри! И останешься жив… рядом стоит чудовище.
