Шарлотта Физерстоун - Похоть
— Пожалуйста, — отчаянно зашептала она, — отпустите меня.
— Не могу. Мое тело горит, желая вкусить вас. Моя кровь… она так и кипит во мне, не давая забыть о том, чего я так жажду.
Извиваясь в его руках из последних сил, Честити тщетно пыталась вырваться. Но Тейн был слишком силен и горел решимостью удержать ее рядом.
— Вы боитесь меня, но я — тот же самый, такой же, каким был всегда. Раньше вы не знали, кто я на самом деле, и нисколько меня не боялись. Ну же, — снова предложил темный принц и, взяв Честити за руку, привлек к себе, положив ее ладонь себе на грудь, — убедитесь, что во мне нет абсолютно ничего ужасного.
— Все в вас — потустороннее, сверхъестественное. Как вы можете думать, что я способна смотреть на вас, прикасаться к вам, думая о вас как о смертном мужчине?
Глаза Тейна закрылись, и Честити ощутила медленное и ровное биение его сердца под своей ладонью.
— Что ж, если вы не способны думать обо мне как об обычном мужчине, изучите меня в качестве мужчины-феи.
Сквозь полуприкрытые глаза Тейн наблюдал, как пристальный взгляд Честити блуждает по его телу. Отдавшись на милость своему неземному очарованию, принц опять откинулся на спинку кресла, сжимая бедрами ноги Честити. Его тело горело. Его грех готов был в любое мгновение вырваться наружу и заявить свои права на нее.
Это был ключевой момент. Тейн знал это. В этот миг решалось, сможет ли Честити принять его таким, какой он есть, или воплощенная добродетель убежит от него прочь. Как бы то ни было, она все равно будет принадлежать ему. Мужчина-фея уже заполучил власть над ней. Она сама сказала ему свое полное имя. Уже одно это могло вынудить Честити исполнять любые его, даже самые безумные, капризы.
Но Тейн не хотел прибегать к заклинаниям и чарам. Он мечтал, чтобы страсть исходила от самой Честити, чтобы она желала его по доброй воле. Тейн понимал, что по-прежнему скрывает от нее нечто важное. Но он обязательно сказал бы ей всю правду позже. После того как занялся бы с ней любовью. После того как заставил бы Честити поверить: его страсть была самой настоящей, а под завесой чувственного желания начинала просыпаться истинная любовь.
Он никогда не думал, что способен на такое чувство. И все-таки оно уже жило в душе Тейна, скрываясь в самых ее глубинах. Странно, но это произошло. Он полюбил Честити всем сердцем.
Ее ладонь медленно скользила по его груди, и аромат ее кожи, сладостное благоухание лона, исходившее от ее пальцев, укутало Тейна. Он явился к ней в обличье духов из флакона, но темного принца гораздо больше привлекал ее собственный аромат, покрывавший его теперь.
Тейн хранил молчание, откинув голову назад и позволив руке Честити исследовать его тело. Боже, каким же приятным было прикосновение ее ладоней! Сердце учащенно забилось, а тело с новой силой вспыхнуло огнем. Эта ночь была так важна — для них двоих. И Тейн не мог позволить своему греху — или чему-либо еще — испортить эти восхитительные мгновения.
— Ты такой теплый… — прошептала она. — Твоя плоть намного горячее нашей, людской.
Да. Кровь фей была теплее крови смертных. Особенно кровь неблагих.
— Твое сердце. Оно бьется так медленно…
Сердце Тейна забилось намного быстрее, чем обычно, когда пальцы Честити подкрались к его шее. Боже, ее аромат! Он едва удержался от желания потянуться к ней и облизать ее пальцы. Ощутить ее вкус.
— Твоя кожа… Она… светится.
— Это от лунного света, — пробормотал Тейн, закрыв глаза. — Ночь — наша стихия. В это время мы особенно сильны, и наше истинное очарование предстает во всем его ослепительном сиянии.
Дрожащие пальчики пробежали по его подбородку, задели своими кончиками его губы, и Тейн не смог удержаться от искушения провести по этим тонким пальцам языком, упиваясь оставшимся на коже Честити вкусом женского естества. Представляя, каково бы это было — проникнуть сквозь ее пухлые складочки и провести языком по розовому шелку лона.
Честити едва не задохнулась от волнения, но не отдернула пальцы. Вместо этого она решила продолжить свое исследование тела мужчины-феи, и он с готовностью позволил ей сделать это. Позволил самому себе получать истинное удовольствие, откинувшись в кресле и ощущая прелесть ее прикосновений, которые все больше воспламеняли его. Похоть парила сейчас на грани блаженства. Довольно урчала внутри Тейна, но вскоре, утолив первоначальный голод, лишила его этого простого наслаждения. Похоть алкала большего, жаждала, чтобы Честити сдалась, безоговорочно уступила ей. Тейн тоже хотел этого, но живший в нем грех желал овладеть добродетелью иначе. Темный мужчина-фея желал соблазнить ее, поглотить ее всей силой своей страсти, а потом овладеть ею. Порок хотел лишь грубого совокупления.
Всю ночь Тейн боролся со своим грехом и сумел победить его. Только вот надолго ли? Он сильно сомневался, что сможет долго управлять похотью.
Кончики пальцев Честити пролетели над его ресницами, потом скользнули выше, по его лбу, над волосами. Ее ногти легонько оцарапали кожу, причесали его темные пряди, подарив столь восхитительные ощущения, что Тейн не смог сдержать довольного урчания. Кожа покрылась мурашками, и он почувствовал, как ее пальцы сжимают… удерживают.
В это мгновение между ними снова установилась невидимая связь, и Тейн мысленно скользнул внутрь Честити. В ее сознании он мог явственно видеть ее желания. Но мужчина-фея хотел, чтобы и Честити видела, о чем он мечтает. Его губы, прижатые к ее устам, его лицо, скрывшееся у входа в ее лоно. Он ласкал бы Честити, а она запустила бы пальцы в его волосы, притягивая еще ближе. Тейн хотел сидеть на этом самом кресле и видеть, как Честити приходит к нему, как она ложится к его ногам обнаженной, признавая свою капитуляцию. Да, он хотел этого от нее. Полного повиновения.
— Не нужно, — прошептал Тейн хриплым, срывающимся голосом, когда пальцы Честити нежно скользнули вниз, к его ушам.
Мужчина-фея не мог допустить этого. Но она продолжила свое исследование, не обратив внимания на его предостережение, и провела кончиком пальца вдоль изогнутого кончика его уха.
Тейн застонал, его член еще больше затвердел, набух и теперь буквально рвался из бриджей. Ни одно место у фей не было столь чувствительным, как их уши. Уязвимые уши неблагих были не длинными и аккуратно заостренными, а уши Тейна были такими же чуткими и отзывчивыми, как клитор женщины.
Когда Честити погладила их снова, Тейн резко открыл глаза, увидев, что все ее внимание сосредоточено на его ушах. Он знал, что вот-вот испытает оргазм, если Честити продолжит касаться его восприимчивых ушей, и думал о том, как восхитительно было бы испытать неземное блаженство, когда ее пальцы порхали бы по контуру уха, а ее заостренный язычок кружился бы над ушной раковиной.
