Благородная Дама - Ведьма Минари (СИ)
Улей взорвался взаимными оскорблениями и появление Первого министра осталось незамеченным. Тот спокойно наблюдал и слушал спорящих аристократов и, наконец, подошел и чинно уселся в занимаемое ранее Императором, кресло. Несколько минут наслаждался наступившей в зале тишиной и, наконец, произнес.
— Какое печальное зрелище, господа. День скорби, а вы уже делите трон. — В зале наступила тишина и министр продолжил. — Пока вы занимались взаимными обвинениями, я осмотрел тело императора и место его гибели. — В зале стало так тихо, что стало слышно, как скрипит люстра под потолком. — Да, господа, всё так, как вы подумали. Император убит! — всеобщий вздох с все уставились на министра. — Страшное преступление совершено сегодня. И совершено… без сомнения Магом.
Все присутствующие не маги облегченно выдохнули.
— Кто его убил? — спросил кузен императора напрямик.
— Я не знаю, — развел руки министр, — …пока. Начато расследование и если погода будет нам благоволить, — он с выражением посмотрел на министра погоды, — скоро у нас будет ответ. Убийца не успел замести все следы, и мои люди уже идут по следу.
Дверь в зал внезапно распахнулась и запыхавшийся гонец подбежал к министру и передал свиток. Легоро сломал печать и громко вскрикнул, зажимая себе рот рукой.
— Измена, господа, — трагически возвел он глаза к потолку. — Предательство. Убийца — Глава Ковена.
Судорожный вздох и страх на лицах присутствующих отразили общее мнение по этому вопросу.
— Невозможно, — прошептал кузен императора.
— Смотрите, — из свитка вырвался луч, и министр бросил его на стол. В свете, появившегося луча, все увидели, как обезумевший Изериус впускает на псарню загрызня. А еще через несколько мгновений выпускает в лес уже целую стаю этих тварей.
— Дохлый троль! — взвился кузен императора, — а я ведь был на этой охоте и был уверен, что это кабан. Арестовать ублюдка!
— Невозможно. Изериус скрылся через портал и мы не знаем, где он. Но, я рад, что мы узнали об этом вовремя. Ждать нельзя. Тело императора следует придать огню еще до наступления ночи.
Народ оплакивал похороны своего императора до поздней ночи. Бесплатное пиво лилось рекой и к вечеру десятки подвыпивших людей заполонили улицы столицы, а к ночи начались первые беспорядки и пожары.
Апогей наступил на следующее утро, когда выцарапав на свет божий какую‑то древнюю традицию, были открыты тюрьмы и десятки головорезов вышли на свободу. Город содрогнулся. К полудню следующего дня, во дворец донеслась весть, что в столице начался мятеж и есть первые жертвы среди дворян. К обеду город запылал. Отправленная на усмирение бунтарей городская стража, не была готова к подобному и пала, не зная, что делать.
Еще через день стало понятно, что ситуация совершенно вышла из‑под контроля. Вечерний звон колокола, ознаменовавший очередной пожар, совпал с другой печальной новостью. Кузен короля, отважившийся выйти из дворца, был убит бесчинствующей толпой. Не помогло даже достаточно неплохое владение Магией. Паника проникла и во дворец.
Наконец поздно ночью министр созвал срочное заседание в Большом зале.
Пустующее место убитого престолонаследника наводило на присутствующих унылое настроение и Первый министр велел убрать его кресло из‑за стола. Он встал и разочарованно обвел присутствующих взглядом.
— Да, господа, с прискорбием вынужден сообщить, что не вижу среди вас ни одного истинного наследника. Город горит, толпа бесчинствует, а вы прячетесь во дворце, в надежде избежать расправы.
— Господин Первый министр, но что же мы можем сделать? — нервно хрустнула пальцами сестра покойного императора. — Никто из нас не знает, как поступать в таких ситуациях. Нас этому не обучали. Это Ваш долг, защитить нас и Империю. Вы единственный, кто способен сейчас подавить мятеж.
— Да, господин Первый министр, Вы единственный, — поддакнул представитель другого малолетнего наследника.
— Бог с Вами, мой дорогой, разве я имею какое‑то влияние сейчас, когда Император убит? Помнится, мне говорили, что покойный кузен императора пророчил мне, что я и дня не останусь при дворе, когда он станет Императором.
— Кузен Императора убит, и все мы признаем, что только в Ваших силах исправить ситуацию. Мы готовы дать Вам власть, необходимую для усмирения толпы.
— Что? — громко спросил министр. — И только?.. О, нет, господа, это не та власть, к которой я стремлюсь. Признавая мою силу, вы должны признать, что я единственный, кто способен управлять сейчас государством. А это уже совсем другая власть. Другие полномочия. Другой статус… Статус Главы государства. Статус Императора!
— Эва, куда хватил, — раздался громкий шепот и смех сбоку и министр рассержено вскочил.
— Упрямые ослы! — министр отшвырнул кресло. — Сегодня горят кварталы бедняков, но что вы запоете завтра, когда запылают уже ваши дворцы? Пускай, я буду злым пророком, но я пророчу Вам, что завтра гнев толпы доберется и до вас! Смерть кузена императора — только начало. Завтра вы одумаетесь и сами приползете ко мне на коленях, а я еще буду думать, соглашаться мне или нет. Вы что же решили, что сможете вразумить народ? Да он ненавидит вас всех. Вы погрязли в своих пороках и совсем отвернулись от вашего народа. Вы можете смеяться надо мной сейчас, но я посмеюсь над вами завтра, когда армия подойдет к стенам дворца и внесет меня на своих плечах на площадь. Власть уже и так есть у меня. Ведь власть — это армия и Ковен, а я управляю и тем и другим.
Министр гордо прошествовал мимо шокированных вельмож и, обернувшись в дверях, добавил.
— Я буду ждать до утра. Если до этого времени вы не одумаетесь, я слагаю с себя всякую ответственность за ваши жизни.
Орк сидел у входа в свою нору и недовольно хмурился. Он никак не рассчитывал, что впустив сюда посторонних, вместо благодарности, получит строгий приказ выметаться.
— Здесь раненый, а от Вас, простите, слишком много грязи, — неделикатно заявила пожилая человечка, а старик только развел руками.
В итоге все были в выигрыше, кроме него. Запасливая гномка даже извлекла из недр своей необъятной котомки скудный запас провизии и сейчас все они жевали какие‑то сухари, размачивая их в воде, и только орк и усыпленный для перевязки Император оставались голодными. Но судя по брюшку монарха, близкая смерть от голода ему не грозила, чего нельзя было сказать о нём. Угхрак скосил глаза на упитанную ногу правителя и спросил.
— Слышь, старик, а что если я ему ногу отгрызу? Я же его спас, вот пусть и он меня спасет, не даст умереть с голоду?
