Шеннон Мессенджер - Пусть небеса падут
Я напрягаю губы, чтобы прошептать команду.
Западный ветер погружается в шип, и порывы сливаются в одно пятно. Я подскакиваю, когда шип выстреливает в воздух, и едва избегают удара по голове. Трещина раскалывает центр шипа, и я ныряю в укрытие, ожидая взрыв. Но не происходит никакого хлопка.
Он колеблется в воздушном пространстве, искривленном и синем, с острым резким концом. Сила и энергия текут сквозь него, и когда я захватываю его, он мягкий как перышко. И холодный. Он соответствует моей хватки, как будто он сделан для меня, и потрескивает как молния.
Мне нравится, как это ощущается, как я держу силу ветра в моей ладони
Хорошо... время для безумной части плана.
Я направляю оружие на один конец вихря, где привязана Одри, и выбираю цель.
Не промахнись.
Черт, хотел бы я больше практиковаться с Одри. Если я промахнусь даже на чуть-чуть...
И даже если он сработает, никто не знает, как ветер может развязаться. Они могли бы легко бросить ее на вращающиеся лопасти.
Мой разум вспыхивает и представляя мне Одри, летящую в ветряную мельницу, измельчаясь и разлетаясь на куски.
Мир вращается, и я хватаюсь за колени, чтобы послать немного крови в мозг.
Когда моя голова прочищается, я гляжу на ее бледное тело, теряющее жизнь, с каждой секундой, что я бездействую.
Я должен это сделать.
Я проверяю бросок три, четыре, пять раз.
На шестой я пускаю ветер.
И.
Он.
Идет мимо.
Возможно, ветры сбились. Возможно, я - лох. Но порыв собирается поразить ее.
Он собирается поразить ее!
Я вскидываю руки в воздухе, пытаясь схватить его, останавливаю его, изменяя его курс.
Он должен отклониться.
«Отклонись», - кричу я на Западном языке.
И он делает это.
Он образует дугу и ударяет вихрь, где тот соединяется с ветряной мельницей.
Порывы ветра кричат, как бешеные звери, и белая горячка взрывает меня, когда злой серый ветер расплетается. Одри падает, и я приказываю Западному ветру поймать ее, так же, как когда мы были детьми. И на этот раз у меня в руках достаточно силы, чтобы мягко направить ее вниз.
Я подбегаю к ней и падаю на колени, беру ее лицо в ладони. Она не двигается. Еле дышит.
Кожа у нее холодная, так что я сжимаю ее в своих объятиях, и пусть искры бегут между нами.
- Пожалуйста, Одри. Вернись ко мне.
Я прижимаю ее к своей груди. Целую раны на лбу. Порезы и ссадины на щеках. Провожу губами вдоль сильных, красных царапин на ее челюсти. Я восполню каждую боль, каждую рану, которую она получила, защищая меня.
Мои руки, гладят ее руки, стараясь вызвать трение.
Она все еще так холодна.
Настоящий поцелуй может расшевелить ее.
Черт... это заманчиво. Ее губы так рядом. Меня тянет к ним.
Но... называйте меня старомодным, но я вроде хочу, чтобы она была в сознании для нашего первого поцелуя.
Я целую ее снова в лоб.
- Пожалуйста, вернись ко мне, - шепчу я. - Я люблю тебя.
Ничего не происходит в течение нескольких секунд, и я начинаю всхлипывать. Затем ее глаза вздрагивают.
Она стонет.
- Где болит? Что тебе нужно?
Она крутится на моих коленях, выгибает спину, как будто ей больно, и снова стонет. Скорее даже охает.
- Что я могу сделать? - спрашиваю я.
Она возвращается ко мне, и ее глаза фокусируются на моих.
Она морщится.
- Я думала, что никогда не увижу тебя снова.
Я прижимаю ее к себе.
- Мы в безопасности.
Я качаю ее на руках, чувствуя, что моя надежда растет, когда тепло возвращается к ее коже.
- Что с Буреносцами? - спрашивает она.
Я глотаю желчь, когда мой разум воспроизводит воспоминание о изувеченном, безжизненном теле Буреносца-блондина.
- Я позаботился об одном.
Она резко отодвигается от меня, вздрагивая, как будто она только что стала матерью всех главных порывов.
- Где другой?
- Я не знаю. Я не видел его с тех пор, как я освободился. Я думаю, что он давно уже ушел.
- Подумай еще раз, - низкий, злобный голос рычит позади нас.
Мое сердце чуть ли не взрывается, когда я поворачиваюсь к одетой в серую униформу фигуре. У него темные волосы, светлые глаза и квадратная челюсть, его подбородок можно было бы использовать в качестве линейки.
Он ухмыляется.
- Думал, что я буду сидеть, сложа руки и смотреть, что может сделать последний Западный ветер, в случае, если ты будешь молчать как другие, когда мы будем допрашивать тебя. И я должен сказать, что твоя маленькая игрушка впечатляет.
Он указывает на шип ветра, который упал на расстоянии в несколько футов от меня. Он не взорвался как другие. Он должно быть слишком сильный.
- Давай, - я приказываю Западному ветру, и он мчится к моей руке. Прохладное... управляемое голосом оружие. Неудивительно, что Райден хочет получить силу четырех.
Но он этого не получит.
Я направляю шип в голову Буреносца.
- Отпусти его, сынок, и я сделаю это намного легче для тебя, - говорит он мне.
- Или... - говорю я, когда встаю. Одри пытается встать, но ее ноги разъезжаются. Я встаю перед ней, защищая ее. - А как насчет того, ты сейчас уйдешь, и я не сделаю тебе больно этим?
Я держу край шипа, поэтому он может видеть, как он блестит вдоль края, как настоящий меч.
- Это забавно - наблюдать, как ты играешь в солдата. Но ты забываешь, что я знаю твой вид. Я был с Райденом на всех допросах Западных ветров. Насилие не в твоей крови, мальчик.
- Твой напарник мог бы не согласиться. И он бы не согласился, если бы ни был мертв. - Мои голос вздрагивает на слове, и в глазах тускнеет, но я борюсь за контроль.
Буреносец колеблется. Потом он качает головой.
- Если это правда, должно быть, это был несчастный случай. Ты думаешь, что у тебя есть силы, чтобы нанести мне удар? Разлив мою кровь по всей земле?
Мои руки дрожат.
Он усмехается. - Типичный Западный ветер. Так что давай, переставай делать вид, что есть хоть малейший шанс, что ты не станешь играть с этой игрушкой.
- Это не игрушка, - кричу я, и мой разум мутнеет. Черт, то, как он говорит о допросах, свидетелем которых он стал, отбирает мои слова.
- Вейн, дай мне оружие, - требует Одри. Она может лишь держать его за рукоятку, но я знаю, что он значит для нее...
- Как мило, твоя маленькая подружка тоже хочет поиграть. И я уверен, что она могла бы гораздо лучше угрожать, не будучи наполовину мертвой, прямо сейчас. - Он подмигивает Одри. - Не волнуйся, мы разберемся с тобой до конца дня.
Приглушенный вой вырывается из меня.
- О, он не любит, когда я трогаю его подругу. - Буревестник перемещается на шаг ближе, и я вижу свою цель. Прямо в сердце. Надеясь, что оно у него есть.
