Тереза Медейрос - Темное очарование
— Каждый день, — улыбаясь сквозь слезы, прошептала Порция.
— А если твои опекуны подарят тебе котенка, ты назовешь его в мою честь?
Она только молча кивнула.
Он снова улыбнулся знакомой кривой улыбкой, которую она так любила. Огонь в его глазах потух, как пламя задутой свечи.
— Я хотел подарить тебе свою душу, но, боюсь, там, куда я ухожу, она будет нужнее мне самому. Не печалься, Ясноглазка. Взамен я оставлю тебе свое сердце.
Порция спрятала лицо у него на груди. Мучительный стон сорвался с ее губ — она почувствовала, как сердце Джулиана под ее ладонью вдруг перестало биться.
Глава 21
Женщины плакали.
Сидевшие на церковной скамье Каролина с Вивьен, обнявшись, рыдали навзрыд. Элоиза бегала вокруг них, играя с жемчужными бусами матери. Уилбери, присев на скамью возле Вивьен, сочувственно поглаживал руку своей госпожи.
— Не думала я, что такое случится. А ты? — пробормотала Каролина, утирая платком с монограммой покрасневший нос.
Вивьен покачала головой, в голубых глазах ее стояли слезы.
— Единственное, что меня успокаивает, это то, что в такой день мы можем быть рядом… поддержать ее, — вздохнула она.
Каролина похлопала сестру по руке.
— Нелегко терять того, кого ты любишь.
Вивьен кивнула:
— Особенно когда он так тебе дорог, правда?
Разыгравшаяся Элоиза, о которой все забыли, вскарабкалась с ногами на церковную скамью и принялась с любопытством разглядывать серьезные лица взрослых. Видимо, общее настроение подействовало и на нее, потому что малышка тоже захлюпала носом.
Впрочем, ненадолго. В дверях церкви появился высокий мужчина, и собравшиеся вздрогнули, когда торжественную тишину прорезал ликующий вопль:
— Дядя Джулс! — Взвизгнув от радости, Элоиза протянула к нему пухлые ручонки.
Джулиан, рассмеявшись, подхватил ее на руки.
— Привет, тыковка! Скучала без своего дядюшки?
Элоиза, кивнув, положила голову ему на плечо.
— О, ради всего святого! — Каролина сделала страшные глаза. — Вы же только что виделись за завтраком!
Джулиан шутливо расшаркался.
— Ничего не могу поделать! Дамы просто не могут жить без меня!
— Наслышана, — ехидно усмехнулась Каролина.
Ларкин, вытащив из жилетного кармашка часы, нахмурился:
— По-моему, ты опаздываешь. Честно говоря, мы уже решили, что ты удрал на континент.
— Нужно было помочь Уилбери. Надеюсь, вы не забыли, что я обязан старому мошеннику жизнью.
— Разве я могу об этом забыть? — покачал головой Ларкин. — Я и опомниться не успел, как он отпихнул Порцию в сторону и принялся, как одержимый, колотить тебя по ребрам. Оказалось, этому трюку он научился на полях сражений, когда еще мальчишкой участвовал в войне. Слава Всевышнему, Уоллингфорд прихватил с собой врача. Если бы ему не удалось остановить кровотечение… — Ларкин не договорил, но остальные, переглянувшись, невольно поежились, точно от его недосказанных слов дохнуло холодом.
Один из сидевших позади них, видимо, устав прислушиваться к их разговору, вытянул шею.
— Вы об Уоллингфорде? — не утерпел он. — Ходят слухи, что бедняга окончательно спятил. Бормочет о каких-то кровососах, которые бродят по улицам Лондона, представляете? Рехнулся, не иначе! Говорят, его пришлось отправить в Бедлам, иначе натворил бы он тут дел!
Ларкин с Джулианом обменялись многозначительным взглядом. Оба с трудом скрывали удовлетворение
[пропуск текста]…на редкость колючих роз, который ты предусмотрительно велел посадить под ее окном… — Скривившись, Джулиан машинально потер бок, еще саднившие царапины живо напомнили ему о предпринятой им попытке.
— Ну разве не ты вечно твердил, что есть вещи, которые стоят того, чтобы их ждать?
Джулиан, вполне возможно, не согласился бы с братом, но как раз в этот момент двери церкви распахнулись, и у него перехватило дыхание — давным-давно забытое ощущение, которое до сих пор казалось ему чудом.
Но еще большим чудом ему казалась стоявшая сейчас в дверях женщина, женщина, благодаря которой все его мечты стали явью.
Он стоял в церкви — уже не отверженный ни Богом, ни людьми, потому что его семья вновь приняла его, а Господь простил ему его грехи. Солнечный свет, струившийся сквозь витражные стекла церкви, ласково согревал ему лицо, играл на шелковистых кудрях Порции, мерцал, скрываясь в узорах тяжелых складок брюссельских кружев, украшавших ее подвенечное платье, словно рассыпавшиеся брызги дождя.
Благодаря ей он теперь может спать по ночам и просыпаться с рассветом. Может кривиться при виде непрожаренного мяса и приказывать, чтобы поданный ему ростбиф вернули на кухню и поджарили до хрустящей корочки. Может сидеть, держа на коленях племянницу, и давать ей первые уроки игры на фортепьяно. Единственное, что у него осталось от вампира, — это ненасытный голод, который ему внушала эта женщина.
Она улыбнулась ему — ее голубые глаза сияли любовью и нежностью. Изящную шейку девушки окутывал белый газовый шарф, а венок из розовых бутонов делал ее похожей на ангела.
Он окинул любящим взглядом её тонкую фигурку. Она еще не носила под сердцем его ребенка, однако Джулиан дал себе слово, что непременно займется этим — начиная прямо с нынешней ночи.
Конечно, неплохо было бы дождаться, пока епископ благословит их союз, однако он был так счастлив, что это было свыше его сил. Оставив Эйдриана с Катбертом удивленно переглядываться, Джулиан бросился по проходу между скамьями туда, где стояла его невеста, не обращая внимания на поднявшийся возмущенный ропот приглашенных.
Подхватив Порцию на руки, он закружил ее, и ее веселый смех отдался в его душе, словно нежный перезвон серебряных колокольчиков.
— Ну-ну, мистер Кейн! Неужели вы решитесь поцеловать невесту до того, как дадите клятву любить и лелеять ее вечно?
Джулиан смотрел на нее и не мог наглядеться. В трепещущем свете горящих свечей она казалась ему прекрасной, но он и представить себе не мог, как она красива, пока не увидел ее при солнечном свете.
— Всю жизнь — до конца моих дней, — поклялся он. — Я уже говорил тебе, что — вампир я или человек — я всегда буду любить тебя! — Нагнувшись, он благоговейно коснулся губами ее лба. — Моя сладкая… любимая. Мой прекрасный ангел…
Порция отодвинулась. Глаза ее угрожающе сузились.
— Только попробуй сказать «Прунелла»! И тогда наша совместная жизнь покажется тебе вечностью!
— Моя сладкая… любимая. Мой прекрасный ангел… — Джулиан, слегка щелкнув ее по носу, прижался губами к ее губам. — Моя Ясноглазка!
