Ольга Загустин - Нашепчу звездам (СИ)
Сон улетучился мгновенно, не оставив даже намёка на остатки видения. Дрэг как всегда оказался прав, мои инстинкты никуда не пропали, они лишь затаились на время, чтобы в нужный момент предупредить меня об опасности. Да, сегодня не ласки и поцелуи любимого, чьё спокойное дыхание слышится совсем рядом, разбудили меня, а звенящее чувство опасности, набатом проносящееся по разбуженным нервам. Тёмная тень уже нависла надо мной, оскверняя своим присутствием наше брачное ложе. Загнутый нож, что она занесла в ударе, предательски выдаёт себя в лунных серебристых лучах.
Достаточно двух ударов сердца, чтобы отвести коварный удар и… я опоздала…
Сильное тело, что укрыло меня собой, болезненно выгнуло спину в мучительном стоне. Неестественная бледность вмиг проступила на изумрудном лице, жестоко меня пугая маской страдания.
— Дрэг!
Я ловлю его лицо дрожащими руками и слёзы немым потоком заливают мои глаза. "За что?! Нет, только не ты! Я люблю тебя, мой солнечный властелин. Люблю. Больше жизни. Не уходи, прошу тебя."- кричат мои глаза, заливая слезами безумную боль.
Уголки губ дрогнули в печальной улыбке и угасающий взгляд потускневшего золота любящих глаз, устремился в единственном порыве — оставить для души воспоминание о нас, чтобы однажды, где-нибудь, на просторах бытия, рассказать Демиургу при встрече новую историю о вечной любви.
— Люблю тебя, Амата. — прощаясь шепчут губы и бессознательное тело накрывает меня всей своей тяжестью.
— Дрэг! Только не ты! Нет!
Я кричу. Я ору до хрипа в голосе его имя, сотрясая пространство безумными рыданиями. Дрэг! Не уходи! Мне так много нужно тебе рассказать! А сама чувствую, как внутри разрастается зловещая пустота, медленно убивая мою, уже почти мёртвую душу. "Дрэг, любимый, останься! Не торопись покинуть этот мир! Не оставляй меня, любимый!".
Осторожно, чтобы не потревожить рану, пусть даже бесчувственного тела, я вылезаю из под любимого тела и на коленях подползаю к нему. Неосознанно покрываю раненную спину нежными поцелуями, совершенно не замечая сладко-солёного вкуса на своих губах.
"Амато! мой Амато!" — зову тебя таинственным именем, которое приходит ниоткуда, словно в нужный момент подсказанное небесами. 'Амато, мой Амато' удерживаю шёпотом драгоценную душу, с призрачной надеждой успеть залечить умирающее тело.
Я не обращаю внимание ни на убийцу, который, выронив из дрожащих рук окровавленный нож, завывает в рыданиях, падая на пол, ни на свою неприкрытую наготу. Ничто не имеет значения. Только он. Его жизнь. Моя жизнь. Потому, что без него, моя потеряет всякий смысл. "Амато" — шепчут губы, "Амато"- кричит разум, "Амато" — зовёт растерзанное сердце, в то время как глаза и руки открывают передо мной его угасающую ауру. "Успеть! Я должна успеть!" набатом бьётся одна и та же мысль и в лихорадочном танце уносит мою сущность по тонким нитям искалеченной ауры. Я вплетаюсь в его рваный рисунок и поспешно начинаю вплетать свой, восстанавливая утраченные связи. Нить за нитью я зашиваю коварную рану, сращивая ткани и отгоняя боль.
Раненое сердце глухими ударами отзывается на моё лечение, но его биение всё еще терзает мой слух неровным ритмом. В чем причина? Что я упускаю? Почему моё плетение не смотря на все старания не затягивает рану? Что-то ускользает от моего понимания. Что? Пусть я и первый раз в жизни использовала нити для лечения, но знаю, что сделала всё правильно и даже лучше любого мага. Лихорадочно ищу ответ, пока… пока не натыкаюсь взглядом на окровавленный нож. Выброшенное оружие таинственной угрозой лежало недалеко от рыдающей женщины. И на окровавленном лезвии виднелись не только рубиновые следы. Мне даже необязательно брать его в руки, чтобы понять — оно отравлено.
— Я убила своего сссына. Я убила сссына. — не прекращая повторять одну и ту же фразу, женщина стеклянными от слёз глазами не отрываясь смотрела на Дрэга не замечая ничего и никого вокруг.
— Я могу вылечить Дрэга, но мне нужно противоядие.
Трясу за плечи безвольную растерянную женщину, так похожую внешне на мою любовь, в надежде привести её в чувство, но это не даёт никакого результата. Она непонимающе поднимает на меня безучастные глаза и повторяет снова и снова:
— Я убила сссвоего сына. Я не хотела. Убила. Я убила сссвоего сссына.
Только сейчас замечаю тонкие струйки крови из её носа и налитые кровью белки глаз. Ей потребовалась невероятная стойкость и сила воли, чтобы переступить порог дворца, не смотря на запрет Альфы. Не долго думая, скользнула в её ауру и сняла наложенное вето, которое грозилось сжечь её рассудок. Если я хочу получить вменяемые ответы, мне необходимо, чтобы она отвечала разумно, а не затуманенным болью разумом. Хотя… что может сравниться с той болью, что сейчас отравляла мне сердце и разрывала в клочья рыдающую душу?
— Мне нужно противоядие! — крича в лицо медленно приходящей в себя женщине, я хлещу ладонью по щекам, чтобы привести её в чувство.
И горький безжалостный ответ… вырывает нечеловеческий раздирающий пространство рёв из моего тела.
— От яда кракаса нет противоядия. Моему сыну уже ничто не поможет!
Я не понимаю, где я? Что со мной? Коварный удар превратил меня в одночасье в бездушную куклу. Я чувствую как умираю вместе с ним, вместе со своим любимым. Больно! Как же больно, в том месте где хранится сердце! Я ползу на коленях до нашего ложа. Обессиленными от горя руками с трудом переворачиваю любимого на спину и пытаюсь согреть холодные губы своими.
— Дрэг! Я люблю тебя, мой Амато! Прошу, забери мою душу к своей!
И слышу сзади причитания убитой горем матери:
— Он так долго не выходил! Так долго! Но я бы почувссствовала его сссмерть. Думала, что ты победил, но специально не убиваешшшь моего мальчика, чтобы насссладиться над ним пытками. Я не сссразу поняла, я не увидела, что ты — сссамка, что он… рядом… и что вы… Он не должен был умереть! Он ещё должен был стать великим властителем и покорить Связующего. Так было сказано в пророчестве.
Я смотрю на неё и хочу ненавидеть за то, что она сделала с нами и… не могу. Как я могу ненавидеть необъятную силу материнской любви, которая не смотря на чудовищную боль и запрет, пыталась спасти своего сына. Даже, если её благое намерение привело к катастрофе.
Наши взгляды наполненные нескрываемой мукой цепляются друг за друга в жадном поиске ответов на мрачные мысли.
Горькая улыбка исказила моё лицо, залитое слезами и я произнесла через силу, со всхлипом глотая слова:
— Он уже очень давно… покорил его. И… ему не нужно… становиться великим. Он уже стал им.
Дрожащие руки зарылись в оранжевом шёлке волос и моя голова упала ему на грудь, рыдая навзрыд. "Не оставляй меня любимый, не оставляй единственный, Амато. Или… забери мою душу с собой."
