Ольга Резниченко - Друзья
Не посмеет.
Ни я, ни Закон ему это никогда не позволит.
… ты считаешься моей "прирученной", так что…
(нервно рассмеялась я: очень красиво звучит это "прирученная"…
как там Берн говорил: "Шавка"?
да и потом, отчего-то не вериться мне этим словам)
— И ты убиваешь людей?
(невольно закусил губу; утопил взгляд в белом потолке)
— Бывало…
— Много?
— Немало…
(… слезы, слезы томной рекой вновь текли по моим щекам, боясь даже на мгновение остановиться; неужели всё это — ПРАВДА???)
— Но, в основном, это были… злодеи, мерзавцы…
(сорвалась, сорвалась я;
разрыдалась я на всю глотку…)
Сама не понимала, что творю…
а, может, вот оно: я наконец-то повзрослела; очнулась…. утеряла розовые свои очки?
— А кто, кто у ВАС решает, мерзавец он или нет?
Кто дал вам право отбирать чужие жизни, чтобы питать свою гнилую, алчную суть??
КТО ДАЛ ВАМ ПРАВО РЕШАТЬ: жить или не жить??? КТО???
Я…
я… даже теперь не знаю, что лучше: вы, или маньяк-убийца, который не ведает, не осознает свои действия, убивая других!
Не знаю…
Но это ваше самовозведение в БОГОВ — я никогда не приму!
Я ВАС НЕНАВИЖУ!
(резкий, насколько это было возможным, рывок
— попытка спешно подняться на ноги;
но тщетно — только и развалилась на полу, как куль)
Марат тут же кинулся ко мне, желая помочь — отпрянула, отпрянула я, кинулась в сторону, как от больного, жуткого существа…
— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!
— … прости.
Встать, встать на коленки — а затем, с усилиями, подвестись на ноги.
Резкие, спешные шаги — и выбежала, вылетела из квартиры долой.
К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!… но подальше от этого жуткого абсурда!!!
…
Пройтись, подумать — понять.
Мне нужно всё это осознать, обнять — и принять какое-либо решение…
Не сразу сообразила, что забрела на наш "пляж".
Да, именно тот, где уже однажды я сходила с ума, рыдала, умирала и проклинала весь этот мир…
…там, где когда-то обрела счастье (большое, глубокое, сказочное)…
И там, где предстоит его похоронить…
…
Слезы уже давно высохли…
… а в душе было невероятно пусто. Пусто — и даже боль… казалось какой-то притупленной, привычной, едва заметной…
… несмело толкнула дверь…
Открыто.
Марат всё еще дома.
Робкие шаги в комнату, взгляд по сторонам…
Сидит,
сидит в том же углу, где была я прежде. Сидит и не шевелиться.
Словно каменная статуя, от него не исходила жизнь —
лишь боль, холод и мертвый покой.
Тяжело сглотнула я;
… глубокий вдох — и едва слышно прошептала:
— Я хочу домой.
(молчание, долгое, убивающие, разрывающее душу, молчание;
не реагирует)
— Закажи мне билет на завтра, пожалуйста,
я оплачу…
(закрылись, закрылись его веки, пряча от меня… застывшие слезы)
Глава Семьдесят Пятая
(МАРАТ)
* * *Я едва уговорил Патти… разрешить мне сопровождать ее домой.
В кротчайшие сроки… мне было необходимо завершить все дела здесь: отыскал арендодателя (с шести утра уже вызванивал), обсудили… вопрос о возмещении ущерба — за разбитую мебель и… так, кое-какие, вещи.
Сдать авто, оформить документы.
В общем, как и хотела Патриция, в этих же сутках мы и вылетели… в Рим. А затем — пересадка… — и самолет на родину.
…
Что было потом, я мало помню.
Только… отчетливо отбился в моем сознании жестокий факт: я ей звонил, по десять раз на день… звонил — отчего она, видимо, совсем не выдержала (делать вид, что не слышит)… и вовсе отключила телефон.
Прошла уже вторая неделя, а на рынке, дома… нигде я не мог ее найти.
Мать с трудом, но все же, призналась, что та уехала к родственникам — попытки прийти в себя…
Но за эту тайну мне пришлось пообещать, что поиски, терроризирования я свои прекращу: слезно просила не тревожить Патрицию…
…ибо ей и так очень плохо.
Вернувшись с Мальты, Патти уже два раза попадала в больницу…
Плохи, дела ее очень плохи…
А вчера я узнал, что мою… девочку положили на сохранение. Еще только шесть месяцев, так что… вряд ли… преждевременные роды… окажутся успешными.
Я запретил, запретил себе…
… я закрыл путь в страну рез… и отрубил все связи с Патти.
Нельзя. НЕЛЬЗЯ было так безрассудно поступать: ушла — отпусти. ОТПУСТИ — а не добивай…
Но, я… был глуп. Очень глуп…
Я едва не убил ее и нашего малыша. Я — а ни кто-то иной. Я.
Всё это случилось — из-за меня…
…
(щелкнул замок, несмело дрогнула дверь)
Оливия.
— Привет, Мар. Это — я.
Подкрепиться тебе кое-что принесла.
Наверняка… давно уже ничего не пил…
(она разговаривала непринужденно, ни капли не ожидая каких-либо слов, ответов взамен, с моей стороны)
— Кстати, лимонов тебе притащила.
Как-никак, потребность в витамине С и в железе еще никто не отменял,
… а то задохнешься, как кроль в норке.
В общем, вот…
(стала неспешно выкладывать все передо мной, на стол)
Отвернулся, отвернулся я, уткнулся взглядом в окно.
— И да, вот что еще надумала: наверно, сегодня еще раз приеду — кое-какие вещи свои привезу.
Поживу некоторое время в твоих хоромах.
И займу спальню, ты всё равно… там не спишь.
* * *Каждую ночь,
… ты мне снишься каждую ночь…
Каждое утро я просыпаюсь и испуганно ищу тебя… рядом с собой.
Но сон есть сон — и мечты не имеют материального обличия…
В каждой мелочи, в каждой вещи — я вижу тебя…. твоё отражение.
Ты — со мной, но тебя… рядом нет.
Эта рубашка…. которую я так… люблю и ненавижу, помню…. как носила ты ее. Как часто, после душа, забыв свой халат или какую прочую одежду, одевала именно ее…. и, пристыженная, смущенная, тут же мчала в спальню — исправлять свою ошибку…
Сколько раз потом извинялась за подобный "грех", а я — молчал, улыбался… и тихо сходил с ума, С УМА!… тебя любя…
Всё никак не решусь выбросить ее… Ее — болезненное напоминание… о рае…
Этот рояль, на котором ты так любила бренчать по вечерам…
