Анна Туманова - Александра (СИ)
Спустя десять минут, все расселись по машинам и разъехались в разные стороны: черный Хаммер повез хозяина в офис, а ярко-красная Ауди свернула на кольцевую и двинулась в сторону усадьбы.
Саша, глядя на знакомые указатели, почувствовала, как радостно забилось сердце. Она возвращается домой.
Глава 24
— Сашенька…
— Глеб…
— Любимая моя… Господи, как же я соскучился по тебе…
— Я люблю тебя…
— Скажи это еще раз…
— Я люблю тебя… Люблю… Мой несносный, ненасытный оборотень…
Жаркий шепот раздавался в тишине спальни. Время давно перевалило за полночь, а супруги никак не могли насытиться друг другом.
Их близость приобрела совсем другой оттенок. Страсть, нежность, чувственность и…доверие. Пали последние оковы сдержанности, ушли недомолвки и сомнения, исчезли обиды и непонимания. Мужчина и его женщина. Они были вместе, они были неразделимы, они были единым целым.
Эта ночь стала для супругов откровением, позволив им почувствовать, всю глубину чувств друг друга.
— Глеб, прости меня за те слова… Я не хотела…
— Тшш… Тихо… Не нужно об этом…
— Но я должна объяснить…
— Саш, ты ничего мне не должна. Все. Забудь обо всем, что было.
Глеб проложил дорожку поцелуев от маленького ушка жены к чувствительному местечку в основании шеи.
— Гле-е-еб, — раздался протяжный стон.
— Вот, такие разговоры мне нравятся гораздо больше… — довольно прошептал Оборский и удвоил усилия. Хриплые стоны, срывающиеся с губ жены, участились, и он, победно рыкнув, стал спускаться ниже, заставляя Сашу призывно изгибаться в его объятиях.
Уже гораздо позже, насытившись друг другом, они обессиленно лежали рядом и просто наслаждались спокойным отдыхом. Рука мужчины запуталась в рыжих локонах жены, а Александра положила ладонь на грудь мужа, чувствуя, как размеренно бьется его сердце.
Идиллию нарушило тихое кряхтение. Тема. Он всегда объявлял побудку первым. Спустя пару минут, завозилась и Катерина, торопясь вслед за братом потребовать свою порцию внимания. Саша хмыкнула и попыталась встать с постели, но Глеб опередил ее. Одним гибким движением соскользнув с кровати, он подхватил малышей на руки и уложил их рядом с женой. Двойняшки мгновенно замолчали, стоило им только почувствовать, что мама рядом. Беззубые улыбки расцвели на довольных мордахах, заставляя Сашу улыбнуться в ответ. Маленькие хитрецы. Они всеми силами стремились туда, где им было хорошо — в объятия любимых рук. Дети синхронно потянулись и попытались сдвинуться с места. Крошечные кулачки мельтешили в поисках опоры, прозрачные янтарные глазки сонно моргали, два настойчивых ротика тянулись к желанному теплу, пока не уткнулись в мягкую мамину грудь. Александра покормила малышей, а потом, подвинув к себе Катю, кивнула мужу на сына. Глеб улыбнулся и аккуратно устроился на другой половине кровати, прижав к себе Тему. Спустя полчаса только довольное сопение детворы нарушало тишину комнаты. Покой и умиротворение опустились на спальню мягким покрывалом, укрывая спящих от всех забот и тревог.
Всю следующую неделю Глеб был занят. Он уезжал из дома ранним утром и возвращался поздно ночью. На вопросы Александры, что происходит, ловко отшучивался и советовал не забивать голову чепухой, а потом, быстро пресекал все вопросы старым проверенным способом — поцелуем, влекущим за собой более серьезное продолжение. В эти ночи, он любил жену исступленно и неистово, как будто открывая ее заново. И Саша, отбросив сомнения и скромность, полностью растворялась в муже, отдавая ему всю себя, без остатка.
Одной из таких жарких ночей, Оборский серьезно посмотрел на Александру и предупредил:
— Саш, мне нужно будет отлучиться на пару дней.
— Далеко?
— Не волнуйся, из страны не уеду.
— Что-то серьезное?
— Нет, просто нужно уладить кое-какие дела. С тобой останется Алекс. Ну, и все ребята, разумеется.
— А как же ты?
— У меня есть охрана, не переживай.
— Глеб, — Саша уткнулась носом в плечо мужа и втянула родной и неповторимо-прекрасный запах.
— О, все-таки подействовало, — удовлетворенно прошептал мужчина.
— Ты о чем?
— Ну, как же? Мы ведь пара, а ты совершенно не реагировала на мой запах.
— Ты знаешь, у меня ощущение, что я, вообще, на все запахи реагировать сильнее стала. И вижу как-то по-другому — четче, объемнее…
— Аллилуйя! — Глеб комично воздел руки. — Наконец-то! Я боялся, что из-за всего произошедшего ты не сможешь принять нашу связь.
— Так что, я теперь тоже стану оборотнем? И смогу… — девушка не договорила, удивленно глядя на мужа.
— Нет, Саш, — улыбнулся Глеб, — оборотнем нужно родиться. Вот, наши дети — да, они смогут оборачиваться. Но твой организм теперь отличается от обычного, человеческого — долголетие, скорость, улучшенные реакции, тонкое обоняние, чуткий слух, острое зрение…
— А долголетие, это сколько?
— Ну, в среднем, оборотни живут до трехсот, некоторые дольше, а ты, как моя пара, не будешь стареть до тех пор, пока жив я, а потом, просто проживешь оставшиеся годы человеческой жизни.
— То есть, я буду двадцатипятилетней очень долго?
— Угу.
— М-да… Ну, здравствуй, вечная молодость…
— Ты не рада?
— Я растеряна. Никогда не думала, что такое возможно…
— Привыкай, — Глеб легонько чмокнул жену в нос и легко рассмеялся. Саша удивленно посмотрела на мужа — совсем другой человек. Он будто скинул несколько лет и стал свободнее, веселее, раскованнее… И счастливее.
Наутро Оборский уехал.
Два дня после отъезда мужа Саша провела в какой-то непонятной тревоге. Она ощущала странные отголоски злости, нетерпения и ненависти. Что творилось с мужем, девушка не знала, но то, что она чувствовала, повергало ее в панику. Александра пыталась узнать у Алекса, где сейчас Оборский, но тот упорно не отвечал на ее вопросы, отшучиваясь и рекомендуя не забивать голову ерундой.
— Работа у него, Саш, работа, — беспечно отмахивался он от девушки.
Глеб звонил каждый вечер, был ласков и нежен, говорил, что скучает, но Александра чувствовала исходящее от него напряжение.
Наконец, к вечеру четвертого дня, Оборский вернулся. Усталый, осунувшийся, и заросший щетиной.
— Глеб, — девушка повисла на шее у мужа, целуя того в колючие щеки.
— Тихо, тихо, — попытался успокоить жену оборотень, — все нормально, Саш, чего ты?
Он вытирал слезы Александры, а она никак не могла прийти в себя — все напряжение, которое скопилось за время разлуки с мужем, прорвалось сейчас обильными слезами.
