Магия сдвигается (ЛП) - Эндрюс Илона

Кэрран поморщился.

— Ты слышал, что сказал ифрит?

— Насчет отродья предателя? Да. Что, черт возьми, все это значит?

— Я точно не знаю, — сказал Кэрран. — Но Дали кое-что проверила, документы о приеме Эдуардо в Стаю. В разделе «Место рождения» он указал Атланту, штат Джорджия. Она попросила людей сделать несколько звонков в Оклахому. Стадо бизонов-оборотней официально не общается со Стаей. Они крутятся вокруг родителей Эдуардо.

— Почему?

— Никто не знает. Но неофициально людям Дали удалось выяснить, что мать Эдуардо стала членом стада через шесть лет после рождения Эдуардо. Его отец, бизон-оборотень, занимающий высокое положение в иерархии командования стадом, и он не хочет ничего из этого.

— Если родители Эдуардо каким-то образом предали ифрита, возможно, он наказывает Эдуардо. Разве они не захотели бы помочь?

— У Дали возникло ощущение, что матери Эдуардо даже не сказали. С кем бы не общались ее люди, собеседники сказали, что видели ее вчера на вечеринке по случаю дня рождения, и она смеялась и веселилась. Судя по тому, что мы знаем, она любит своего сына. Если бы она знала, что он пропал, она, скорее всего, была бы здесь.

— Они аннулировали разрешение на брак?

— Эдуардо было семь, когда они поженились.

Это может абсолютно ничего не значить. Множество людей ждут, чтобы пожениться. Или это могло означать, что мужчина, женатый на матери Эдуардо, его отчим.

— Думаешь, ее муж защищает ее?

Кэрран кивнул.

— Мы не получим от них никакой помощи.

— Тогда нам придется работать с тем, что у нас есть.

Может быть, я могла бы спросить об этом Роланда. Разве это не было бы круто? Эй, я знаю, что мы смертельные враги, но ты можешь мне помочь с этой штукой? Я глубже погрузилась в воду. Я не хотела идти.

— Ты когда-нибудь хотел убить Мэхона? — И почему я сейчас спросила его об этом? Агрх.

— Нет. Было время, когда я сделал бы что угодно, ради его одобрения.

Меня это не удивило. После того, как он видел, как убивают его семью, Кэрран жил один в лесу, преследуемый теми же лупами, которые сожрали тела его родителей и сестры. Потом Мэхон привел в лес группу оборотней. Мэхон теперь стал старее, а я сильнее, но я все равно бы не решилась драться с ним. Изголодавшемуся двенадцатилетнему ребенку он показался бы больше, чем жизнь.

— Когда я повзрослел, я понял, что он манипулирует мной, чтобы получить желаемое, — сказал Кэрран. — Я помню, как это щелкнуло у меня в голове в первый раз. Мне было восемнадцать. Он хотел, чтобы я принял закон, а я хотел пойти покувыркаться с моей новой девушкой.

— Что за девушка?

— Ты ее не знаешь. Она была блондинкой с огромными сиськами. — Он нахмурился. — Имя было какое-то на «К». Кайла… Келли… Что-то в этом роде. — Он ухмыльнулся. — Ревнуешь, детка?

Я прижалась к нему, мой голос звучал медленно и лениво.

— Келли есть в этой ванне? Нет? Тогда мне ни к чему ревновать.

— Мэхон достал меня, поэтому я сказал ей подождать и два часа сидел там, рассматривая этот долбаный закон о процентах, которые Стая получала от прибыли своего бизнеса.

— Звучит захватывающе.

— О, так и было. Когда я закончил, Мэхон сказал мне, что мой отец гордился бы мной. Мне пришло в голову, что мой отец был отшельником. Ему было бы насрать на Стаю или на то, что масоны должны платить двенадцать процентов, а учителя — семь. Это было пустое поощрение, которое Мэхон давал мне, когда я делал что-то, что ему нравилось, потому что он знал, что я скучаю по своему отцу и хотел бы, чтобы он гордился мной. Я сидел там после того, как он ушел, и пытался вспомнить все случаи, когда он этим пользовался. Он не часто это использовал.

Его лицо посуровело. Привет, Царь Зверей.

— Тогда я понял, что должен срезать поводок, потому что я не буду ничьим ручным Царем.

Нет, быть чьим-то домашним животным ему не подходило. Как меня не устраивало быть Шаррим.

Моя жизнь всегда была вектором, направленным к одной и той же цели: убить Роланда или умереть, пытаясь. Этот вектор не пережил столкновения с реальностью. Сила Роланда была слишком велика, и у меня не хватило духу умереть, пытаясь убить его, наблюдая, как все, кого я люблю, сгорают в одном погребальном костре. Произошло именно то, о чем предупреждал меня Ворон. Я влюбилась. Я приняла на себя ответственность за ребенка. У меня были друзья, и я не была способна обречь их на смерть за дело, которое на самом деле не было моим. Я выжила.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это был правильный выбор. На самом деле, это был единственный выбор. Но тренировки Ворона не пропали. Он вырастил меня, чтобы я могла убить Роланда или умереть. В любом случае Роланд пострадал бы, и Ворону этого было достаточно. Ноющее чувство неудачи все еще не покидало меня, и я чувствовала столько вины и стыда, что их хватило бы на небольшое озеро. Чувство вины подпитывало мой гнев, и каждый раз, когда я думала о Роланде, у меня чесалась рука с мечом. Я знала, что не была готова к противостоянию, но почему-то я обманывала себя, думая, что смогу победить тем же способом, которым обычно побеждала — грубой силой и своим умением владеть мечом.

Пришло время повзрослеть. У меня была ответственность перед землей, которую я притязала, и всеми живыми в ее пределах. У меня была ответственность перед Кэрраном и Джули, перед моими друзьями и перед самой собой. В какой-то момент я заслужила иметь жизнь. Бросаться на своих врагов с обнаженным мечом и колотить их словами силы со всей утонченностью молотка больше не срабатывало. Теперь мы играли в высшей лиге. Инсульт был болезненным уроком, но он помог донести до меня суть: я должна была сражаться умнее.

— Мы не можем показать, что поняли, что башня — это отвлекающий маневр, — сказала я. — Я собираюсь сосредоточиться на этом, и, возможно, мы сможем узнать что-нибудь об ифритах. Он все равно думает, что мы с тобой деремся с кем ни попадя. Он не заподозрит никакой изощренной уловки.

Кэрран улыбнулся.

— Ты бы хотела, чтобы я рычал в подходящие моменты и обещал разнести головы на куски?

— Ты не будешь возражать?

— Ну, для меня это может быть натяжкой, поскольку я никогда не делаю ничего подобного.

Я усмехнулась.

— Но если я буду должным образом мотивирован, я смогу сделать все, что в моих силах.

Ох, мальчик мой.

— У тебя есть какая-то конкретная мотивация на уме?

Он наклонился ко мне, в его глазах заиграли крошечные золотые искорки.

— А то.

В дверь спальни раздался приглушенный стук. Кэрран встал, обернул полотенце вокруг бедер (которое не должно было быть горячим, но было) и открыл дверь ванной.

— Да?

— Нам нужно выходить через двадцать минут, — крикнула Джули через дверь спальни.

— Ты не пойдешь, — сказала я ей.

— Я полностью одета и накрасилась.

— Нет, — прорычала я.

— Что, если это хитроумная уловка, и пока вы будете ужинать, придет Хью д'Амбрей и похитит меня?

О, ради всего святого…

— Теперь ты не сможешь выбросить это из головы, — крикнула Джули. — Ты будешь беспокоиться об этом весь вечер.

Кэрран рассмеялся.

Я еще глубже погрузилась в воду.

За что мне это все? За что?

— Кроме того, внизу Асканио, — сказала Джули. — Он говорит, что был очаровательным, а капризного соседа зовут Джастин Томас Роджерс. У Асканио есть его адрес. Дочь мистера Роджерса вчера заявила об его исчезновении. Он получил эту фотографию. Сейчас я подсуну ее под дверь.

Кэрран зашел в ванную и протянул мне фотографию. На меня смотрел мужчина средних лет, лысеющий, худой, несколько обрюзгший. Великан, который бесчинствовал в Гильдии, имел его лицо. Вот оно, подтверждение, которое мы так долго искали.

— Могу я сказать ему, что теперь ты его помнишь? — спросила Джули. — Он пригласил меня на свою вечеринку жалости, и я действительно хочу пойти.

Глава 19

Я ВОШЛА В «Эпплби’с» в своей рабочей одежде: свободных темных брюках, ботинках, сером свитере и простой черной куртке. Вес «Саррат» удобно покоился у меня за плечами. Кэрран шел рядом со мной. Он хотел надеть спортивные штаны, потому что «они легче рвутся». Я спросила его, не хочет ли он, чтобы я купила ему какие-нибудь джинсы для стриптиза, чтобы он не был похож на русского гангстера из фильмов перед Сдвигом, после чего он сильно обиделся и вместо этого надел обычные джинсы.