Ж. Жукова - Замуж с осложнениями
— То есть как гуляли?
— Пешком. По лесу.
— Ты что, в лес её поволок? Ты сдурел?!
— Это она меня поволокла, и ей понравилось.
— Да ты её больше слушай! Небось опять только вид делала, что понравилось, а ты и поверил! Хоть бы в казино сводил девушку, а то — в лес!
Я в последний момент стискиваю зубы, чтобы не прокомментировать. Чур меня, чур, ещё только азартных игр не хватало!
— И где вы ужинали? — продолжает Алтонгирел свой допрос. Азамат покорно отвечает, но он такой же блаженно-осоловевший, как я, и ему, видимо, вообще всё равно, что вокруг происходит.
— А там за лесом таверна.
— Эта мерзкая забегаловка?! Я там пять лет назад отравился!
— Там хозяин сменился с тех пор, — вставляет Эцаган, который тоже с ухмылкой слушает этот разговор.
— Там теперь земная кухня, — говорит Азамат, — потрясающе вкусно. Вот куда Тирбишу надо было бы сходить.
Духовник закатывает глаза.
— Боги, Азамат! Ты через неделю предстанешь перед Старейшинами, тебе надо думать о том, чтобы женщину покрепче к себе привязать, а ты о Тирбише! Надо было идти в какой-нибудь развлекательный центр, чтобы тут же тебе и номера, может, удалось бы её уложить, а ты придумал тоже — в лес! Что она тебе, на дереве даст, что ли?!
У Азамата становится очень интересное лицо — ироничное и мечтательное одновременно. Я прячусь в чашке, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не фыркнуть.
— Знаешь, Алтонгирел, — говорит Азамат, неожиданно кладя ладонь духовнику на плечо, — тебе стоит отвлечься от моих проблем. Постарайся просто быть повежливее с Лизой.
На этом Азамат встаёт и объявляет отбытие, отчего все резко выскакивают из-за стола и разбегаются в разные стороны, кроме меня, Гонда, Эцагана и Алтонгирела, который так и сидит, широко раскрытыми глазами таращась на своё плечо, как будто там выросло щупальце.
Гарнет уже полностью влезает в иллюминатор, когда я в клубах пара выпадаю из душа, так и не разрешив мучащую меня дилемму: идти сейчас к Азамату или нет. С одной стороны, вроде бы, он сказал, что моё общество ему приятно в том числе и ночью, хотя вдруг я не так поняла. С другой, он уже сегодня днём опять забыл, что у нас принято жить вместе, значит, ему это всё ещё очень странно. С третьей, он вполне может считать на сегодня программу оконченной. С четвёртой, вдруг он вообще занят и не в каюте?
Мои метания прерывает сам Азамат, постучавшись в дверь.
— О, — говорю, — ты прямо мысли мои читаешь. Я как раз к тебе собиралась.
— Ну что ты, Лиза, — хмурится он, — конечно я не читаю твоих мыслей, это мерзкое тёмное дело, и я бы никогда…
— Хорошо-хорошо! — перебиваю. — Это просто выражение такое, я только имела в виду, что ты прямо угадал момент!
— А, вот как, — он расслабляется. — Ну замечательно. Я как раз хотел сказать, что не стоит тебе в халате по коридорам ходить.
— Да я вроде специально приличный халат купила…
— Ну, всё равно нехорошо, — кривится он. — Это вообще я к тебе ходить должен…
— Я бы предпочла, чтобы мы оба были подвижными субъектами, — хмыкаю я. — Так что мне, каждый раз в уличное одеваться, что ли?
— Я, собственно, хотел кое-что предложить… — произносит он задумчиво. — Правда мне немного неудобно, как бы ты не подумала, что я это заранее так спланировал…
Я только моргаю.
— Что спланировал?
— Да ничего не планировал, в том-то и дело. Так случайно вышло, только теперь выглядит, как будто нарочно.
— Ну, если ты говоришь, что случайно, то я тебе поверю, — пожимаю плечами. Ещё б понять, о чём речь…
Азамат облегчённо выдыхает.
— Тогда смотри.
Он подходит к столу, берётся за ручку верхнего ящика, потом поворачивается ко мне:
— Можно открыть?
Там у меня вязанье, насколько я помню. Киваю.
Он открывает ящик, просовывает руку вглубь и что-то там делает. Я слышу тихий гул, оборачиваюсь на звук и вижу, как стена с иллюминатором быстро ползёт вверх. Я только и успеваю открыть рот, когда вся стена втягивается в потолок, а за ней открывается… каюта Азамата.
Несколько секунд хлопаю жабрами, забыв, что у меня есть лёгкие. Наконец подбираю оброненный дар речи.
— А как же иллюминатор?
— А, это просто экран, у тебя же каюта в середине корабля, откуда тут настоящий иллюминатор…
— И… ты хочешь сказать, что случайно дал мне каюту, смежную с твоей?
— Я так и знал, что ты не поверишь, — вздыхает он. — Вас всех разместили в одинаковые каюты, подряд от входа. Тебе досталась последняя. Просто так число совпало.
— А то, что тут стенка поднимается, — тоже совпадение? — продолжаю таращиться я.
— Все стенки поднимаются, — усмехается он. — Правда, в обитаемых каютах я всегда запираю их изнутри, вот тут, в ящике кнопка. Но если отпереть, то поднимаются вообще все переборки. Собственно, холл — это шесть кают с поднятыми стенками между собой и коридором.
— Чумаааааа, — протягиваю я, осознавая масштаб дизайнерской мысли. — Кру-у-уто, слушай, это же должно быть очень удобно!
— А это и есть удобно. Только тссс! — он смешно прикладывает к губам палец — не прямой, а согнутый петелькой. — Кроме Алтонгирела и Ирнчина, никто в команде об этом не знает.
— Почему?
— Ну, я просто новичкам без нужды не говорю, а вышло так, что уже много лет не было нужды. Молодняк — играться начнут, поотпирают чужие каюты… А то ещё украдут мою идею. Так что это вроде как секрет.
Я только качаю головой.
— Если захочешь поднять стенку между своей каютой и кабинетом, сними с полок всё нужное, потому что сами полки спрячутся в стенку, — продолжает наставлять Азамат. — Ничего не пострадает, но из потолка ты никак не достанешь, если понадобится что.
— Хорошо, что там стеллаж у другой стены стоит… — говорю и вижу хитрую улыбку Азамата. — Ну да, ты же и ставил, ясно. Значит, по утрам стенку будем закрывать, чтобы если кто заглянет, не заметил, так?
Азамат кивает. Я осматриваю получившееся в итоге двойное помещение. Забавно, такая чёткая линия отделяет мой бардак от порядка у Азамата. А кровати у нас в итоге бок о бок стоят.
— Ну что, — говорю, — сдвинем кровати и освоим новые пространства?
Азамат очень доволен собой.
Глава 17.
Мы снова продрыхиваем до десяти, что для меня, впрочем, вполне нормально, а вот Азамат сильно удивлён. Даже пытается извиняться, видно, всё ещё подсознательно уверен, что спать после секса — непростительное оскорбление, особенно много спать.
Я его успокаиваю, после чего мы снова разделяем каюты и идём завтракать. От завтрака, конечно, остались рожки да ножки, хотя Тирбиш и пытался нам что-нибудь зажать.
