Рут Оуэн - Кудесник
Джилл глубоко вздохнула наполненный ароматами воздух, принужденная столь невероятной переменой обстановки к молчанию. Симулированная среда была самой что ни на есть настоящей! Свободной рукой она прикрыла глаза от яркого солнца и обнаружила еще один сюрприз. Волна преобразовала не только окружающую ее обстановку!
Черный облегающий комбинезон исчез, а вместо него на ней оказалось надето бархатное платье цвета слоновой кости, рукава-буфы которого были расшиты золотом и серебром. Край лифа был украшен жемчужным бисером, создававшим узор в виде виноградных листьев, опускавшийся от высокой талии по всей длине развевающейся юбки. Ей никогда не приходило в голову, что платье может быть до такой степени красивым, и она вновь ахнула от удивления, на этот раз оценив совершившееся чудо.
Но в обстановку чуда тотчас же вмешалась раздавшаяся прямо над ухом ругань.
— Зараза чертова, Паркер засунул нас в игру “Темницы и драконы!”
“О, Господи, да конечно!” — подумала она, оценив характерное для Феликса неуемное чувство юмора. Он неделями донимал ее просьбами сыграть с ним в эту игру, но она отговаривалась отсутствием времени. Так что коллега заставил ее стать участником игры помимо воли. Она обернулась к Синклеру, чтобы объяснить ему, почему Феликс так над ним подшутил, но слова застряли у нее в горле.
Прямо перед глазами заблистал шлем рыцаря в сверкающих латах.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В жизни Синклера бывали времена, когда он отдал бы все на свете ради того, чтобы надеть на себя полный комплект рыцарских доспехов — пусть даже виртуальных. Мальчиком он читал все попадавшиеся ему под руки книги о короле Артуре и даже позволял себе шарить на пыльных полках дедовской библиотеки. Не раз он зарабатывал основательную порку тростью за то, что таскал с полок фолианты, оказывавшиеся безумно ценными, но и это его не останавливало. Чтение было величайшим из удовольствий, пока он жил у деда в элегантнейшем мавзолее, именовавшемся помещичьей усадьбой. А иногда — единственным удовольствием, с учетом того, что в огромном, уединенном имении он был единственным ребенком.
Он буквально глотал истории о рыцарях Круглого стола, воображая себя одним из них, скачущим бок о бок, побеждающим злодеев, поражающим драконов, спасающим благородных девиц, попавших в беду. Мечты были прекрасны, но каждая из них обошлась ему весьма дорого. Он действительно стал своего рода рыцарем, но титул оказался столь же пустым, как рыцарские доспехи, выставленные в выщербленных коридорах помещичьего дома. А попытка спасти благородную девицу, попавшую в беду, чуть не погубила его душу.
— Зараза чертова! — вновь выругался он, но на этот раз он уже не имел в виду созданную Паркером искусственную среду. Он поднял забрало — виртуальное забрало, ибо оно, как и все прочее, представляло собой всего-навсего проекцию через симулятор — и окинул взглядом находившуюся рядом с ним женщину.
— Миз Полански, в нашем распоряжении всего лишь час, так что не лучше ли начать…
Конец фразы завис в пустоте. Миз Полански исчезла. На ее месте находилась принцесса из сказки, в белом одеянии, с золотым обручем на голове. Пряди светло-каштановых волос струились по ее щекам, и от страстного желания погрузить в них ладони у Синклера закололо в кончиках пальцев. Благодаря глубокому вырезу чарующе виднелись полные груди, что заставляло его пытливый ум разрабатывать теории, не имевшие ни малейшего отношения к симулятору и стоящей перед ним, как перед ученым, задачи. Усилием воли, заставив себя поднять голову, он очутился в еще более тяжком положении, сосредоточив взгляд на беспредельно нежной, подобной цветочным лепесткам, коже и ощутив изначальную чувственность полных, сложенных сердечком губ. Губ, умеющих сотней способов любить мужчину и знающих, как заставлять его умолять о сто первом. Детские мечтания разом превратились во взрослые эротические фантазии.
— Зараза чертова! — в третий раз на протяжении минуты на одном дыхании выпалил он. — Миз Полански, вы выглядите, словно…
— Осталось пятьдесят минут, — проговорил бесстрастный голос.
Сделанное Паркером объявление переменило атмосферу. Синклер окаменел, внезапно осознав, что он чуть-чуть не свалял полнейшего дурака. Он отвернулся, внутренне проклиная себя за идиотское поведение, и лишний раз безжалостно напомнил себе, что этот мир и все, что в нем находится, — всего лишь иллюзия. Напоенный солнцем пасторальный пейзаж, окружавший его, был нереален. Сверхъестественная красота женщины, стоявшей сбоку от него, была нереальной. В определенном смысле он и сам был нереален.
Но укол сожаления, который он только что испытал, увы, был вполне реален.
— Пора приступать.
— Да, да… пора…
У нее перехватило дыхание. Ее охватила нерешительность. Он нахмурился, недоумевая, отчего бы ей стать нерешительной. Затем он вспомнил, что в симуляторе она находится впервые, и эта ситуация для нее, наверное, столь же необычна, как первый шаг Алисы в Зазеркалье. Он вновь окинул ее взглядом, страстно желая разглядеть под внешностью сказочной принцессы нервничающего кибертехника.
— Не беспокойтесь, миз Полански. Скорее всего, нам не попадется по пути огромный скачущий белый кролик с секундомером.
— Меня гораздо больше пугает Злая Волшебница, — ответила она с робкой улыбкой.
Одежда ее могла быть иллюзией, а вот улыбка — нет. Он ее и раньше видел: проанализировал, каталогизировал и сделал вывод, в какой степени она может оказаться полезной в его работе. Но он никогда еще не осознавал, как эта улыбка может подействовать на мужчину. Где-то в глубине души пробудилось скрытое, подавленное томление. Уже многие годы он так не реагировал на женщину — с тех пор, как Саманта…
Саманта!
Он резко дернулся, безжалостно разрывая тонкую нить, которая только-только начала их связывать.
— Начали! — командным голосом распорядился он. — Мы впустую тратим время. — И он широким шагом двинулся по полю, тяжелой поступью безразлично круша нежные, трепетные цветы. Виртуальные цветы, напомнил он себе. Это место — не что иное, как иллюзия, проекция, помогающая легче совершать плавание в глубинах компьютера. Жизнь и смерть — явления реального мира, наряду с такими понятиями, как долг и честь, наряду со всеми прочими истинами, в которые его научили верить.
Истины, как он установил из собственного опыта, столь же фальшивые, как яркие поддельные цветы у него под ногами.
— Остается двадцать минут, — объявил Паркер.
— Черт, — выпалила Джилл, пытаясь освободить юбку, запутавшуюся в зарослях куманики. Великолепный наряд был сплошным несчастьем, когда надо было идти пешком через поле: тяжелую ткань, словно магнит, притягивала к себе каждая колючка, попадающаяся по пути. Не раз ей хотелось сбросить с себя этот элегантный, но абсолютно непрактичный наряд и далее двигаться без него, но она не осмелилась это сделать. Она знала, что Феликс обожал точность деталей — неприятно-реальные заросли куманики были тому доказательством, — но она сомневалась в том, позаботился ли Феликс о виртуальном белье, составляя топологический проект.
