Мария Захарова - Черта: прогулка по грани
— Пока, — на прощание сказала девушка, прежде чем закрыть дверь и окунуться в новый трудовой день.
До работы она добралась очень быстро по меркам утреннего ажиотажа, с выстроившимися во все стороны колоннами автомобилей, а там ее уже поджидал Корягин.
— Явилась, и всего-то на пять минут опоздала, — беззлобно подтрунивал Семеныч над помощницей, протягивая ей пакет документов.
— Я сегодня "мисс пунктуальность" практически, — в тон ему ответила девушка, разглядывая папку. — Это что?
— Нужно в "картинку" отвезти. Директору. Пусть посмотрит и подпишет, если все устраивает.
— Ясно, — Тамара усмехнулась. — Сегодня я в роли посыльного.
— Придется, — ничуть не смущаясь, заявил Виктор. — Я тоже не всегда начальник.
— Так я и не спорю.
Девушка прекрасно знала, что в случае необходимости Корягин сам берется за "лопату" творчества, и машет ей с заметным энтузиазмом.
— Кофе угостишь? — Она еще говорила, а Семеныч уже давал задание секретарю.
* * *Надаров спешил. Время без пяти, а к одиннадцати ему позарез нужно быть в конторе, и километровая пробка в этот график никак не укладывалась. Не укладывалась, но была. Уже черт знает сколько, он ехал со скоростью объевшейся черепахи и сдвинулся только на один квартал, а впереди еще четыре, которые предстоит преодолеть.
— Дьявол! — мужчина зло "приласкал" руль, вымещая скопившееся раздражение. — Всегда так!
Мало того, что последние два дня у него все из рук валится, а теперь еще и это. Такую встречу сорвать. Оперативник был недоволен, крайне недоволен захлестнувшими его обстоятельствами.
— Давай же!
Надаров вдавил клаксон, сигнализируя впереди идущей машине, чтобы не пропускала наглеца, лезущего по встречке. Но тот не послушался, и зеленая "двенашка" засунула нос в ряд, приготовившись юркнуть в поток и отодвинуть тем самым Руслана от желанной цели еще на четыре с лишним метра.
— Придурок, — рыкнул служитель закона, мечтая добраться до водителя иномарки и придушить собственными руками. — Так мы до вечера стоять будем!
Догадываясь, что застрял надолго, оперативник вернул рычаг коробки передач на нейтралку и отпустил сцепление. Его режущий взгляд уперся в багажник хетчбека, словно намеревался просверлить в нем дыру и вонзиться в сидящего за рулем.
Когда от дорожного "паразита" остался виден лишь маленький кусочек, в голове оперуполномоченного что-то щелкнуло и выдало образ умоляющих медовых глаз, которые преследовали его вторые сутки. Руслан даже вперед подался, будто это могло помочь ему добраться до водительского сидения ВАЗ 2112.
— Вот чертовка, — Руслан сам не понял, как на губах появилась улыбка, но вынужден был признать, что жаждет еще раз увидеть свою недавнюю подопечную. — Точно она. И опять ищет неприятностей!
Имей Надаров сейчас такую возможность, он бы положил девушку поперек колен и отходил хорошенько по одному известному месту за безрассудное поведение, но это, ни в коей мере, не умаляло его желания видеть ее рядом.
Потеряв "двенашку" за идущим впереди джипом, Руслан посмотрел на часы и, крепко выругавшись, схватился за телефон. Без двух минут — по любому опоздал. Набрав Шапашникова, он попросил Дениса работать без него, тот хоть и не горел желанием, отказаться не мог. На том и порешили. Расквитавшись с работой, мужчина бросил сотовый на сиденье и вернулся мыслями интересующей его особе. Что-то было в этой девушке, что не давало ему успокоиться. Руслан даже имени ее не знал, а забыть не мог, и это после одной единственной встречи, за время которой они почти не разговаривали. Для совести Надаров "придумал" логичную причину — глаза. Эти странные разноцветные глаза, что смотрели на него на протяжении мгновенья, вот только в груди что-то зудело и не хотело принимать подобное объяснение возникшего интереса.
Миновав в основном потоке еще два квартала, Руслан вновь увидел автомобиль той, что занимала его мысли. Девушка в очередной раз лихачила. Выскочив на встречную полосу, она ушла на поворот раньше времени и исчезла в жилом массиве близлежащего района. Выкручивая руль, мужчина чертыхнулся, понимая, что в последние дни из-за нее ругается как сапожник, и рванул следом, продолжая костерить себя всеми мыслимыми способами, но не находя сил отказаться от "нужды" последовать за ней.
Петляя по узким улочкам, Надаров чувствовал себя первостепенным идиотом. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Так же банально и глупо, и, тем не менее, он продолжал кружить, в надежде увидеть знакомую "двенашку". Разве не идиот?!
Мужчина "убил" около часа на бессмысленные поиски и уже готов был плюнуть, когда его взгляд наткнулся на развивающуюся светлую шевелюру. Сердце Руслана екнуло и, трусливо пропустив удар, заколотилось о ребра с новой силой. Она.
* * *Вцепившись в злополучное "задание" Корягина, Тамара возвращалась из картинной галереи с видом вышедшего на дело маньяка. Потратив два часа на дорогу, собрав по пути все пробки которые только можно было найти этом городе, припарковавшись в богом забытом месте, она только и смогла, что поцеловать дверь кабинета и отправиться восвояси. Оказывается директриса уже как две недели находится в отпуске.
— Я тебе припомню, — бубнила девушка себе под нос, придумывая различные виды мучений для Семеныча. Признаваться в том, что сама разиню словила, ей не хотелось. Знала же, что Виктор человек рассеянный, вполне может забыть что-то важное, а сама позвонить не додумалась. — Старею, — был ее неутешительный вывод на сей счет.
Занятая разработкой очередной пытки для любимого начальника, Тамара шагала вдоль дороги, не обращая внимания на происходящее вокруг, и когда из окна проезжающего мимо автомобиля раздалось: "Привет. Куда торопимся?" — подпрыгнула от неожиданности. Собираясь отчитать испугавшего ее "приставалу", девушка гневно воззрилась на говорящего.
— Ты! — сорвалось с губ вместо отповеди, когда знакомый взгляд голубых глаз "странного" спасителя встретился с ее. — Откуда?
5
Замерев в коленопреклоненной позе, упираясь лбом в переплетенные замком пальцы рук, брат Святослав возносил покаянную молитву.
Гордыня — один из смертных грехов, а он оказался подвержен ей. У кого-то подобное открытие вызовет лишь усмешку полную безразличия, для кого-то ляжет в основу стыда, а для него, послушника, оно является неприемлемым! Святослав — гордец. Невозможно! Непереносимо! Недопустимо!
— Ослаби, остави, отпусти Боже согрешения наша, вольная и невольная, яже в слове… — шептали губы, взывая к источнику его веры.
