Кэмерон Джейс - Красная Шапочка (ЛП)
Я неохотно сделала шаг вперед. Парень был очаровательным. Это просто шаг. Что может случиться?
— Счастлив? - спросила я.
— Немного. - Он улыбается. И эта улыбка была полна тайн.
— Так почему красный запрещен?
— Потому что это цвет смерти. - Прошептал он.
— Ты имеешь в виду, что это цвет крови, и он напоминает о... - Я не смогла произнести слово "смерть". Почему-то оно было слишком тяжелым, чтобы произнести его.
— Нет. Я имею в виду, Смерть саму по себе. - Он понизил голос, звучащий осторожно и жутко.
— Ты говоришь так, словно Смерть - реально существующий человек.
— Не совсем человек, а демон, который может принимать обличие человека, кого только пожелает. – Он снова зашептал, подозрительно оглядываясь. – Она каждый день бродит по лесу в красном плаще с капюшоном.
— Значит поэтому красный под запретом? Не похоже на нечто такое, о чем нельзя рассказывать.
— Потому что никто не знает всей правды. Смерть разгуливает в красном плаще с косой, которой убивает всех, кто попадется на ее пути. Ты ведь знаешь, что такое коса? – от его слов у меня по спине побежали мурашки.
Конечно, я знала, что такое коса, но я сказала:
— Нет. Что такое коса?
— Орудие для резки, изготовленное из дерева, с лезвием на конце. Некоторые люди рубят ей деревья.
— О, - сказала я, открыв глаза. - Это? У нас в саду есть такая. В самом деле, у нас их много.
— У всех есть, но они используют их для рубки деревьев. Смерть - чтобы обезглавливать. Вот как Смерть выделяется. Представь мир без красного цвета. Как только появится нечто красное, это сразу обнаружат, и, быть может, только быть может, нам удастся убежать, или даже убить это, и тогда никто больше не умрет.
Думая о теории паренька, я поняла, что она имела некий смысл. Но мне не хотелось говорить об этом, потому что все, о чем говорил парень, напоминало мне о моей матери.
— Могу я задать тебе вопрос? - спросила я.
— На языке Тоски? - Он вскинул бровь.
— Нет же. Волки - зло?
— Ну, это зависит от обстоятельств.
— Каких?
— Их много. А ты знаешь почему? Потому что зло - это точка зрения.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, маленькие дети боятся леса, потому что там волки. Для них волки - зло. А волки боятся Смерти. Они думают, что она зло. Червяки думают, что зло - это овцы, потому что они едят их. Овцы думают, что волки - это зло, потому что волки питаются ими. Ты поняла суть. Что представляет для тебя опасность, то и есть зло. Абсолютного зла нет.
Когда я слушала его, я не переставала думать о моей маме. Я думала о ее ежедневных путешествиях по лесу, что она владеет косами, и что у нее есть двухсторонний плащ, одна из сторон которого красного цвета. Может ли статься так, что моя мама – Смерть? Чем она зарабатывает нам на жизнь?
Ткань, покрывающая корзину, сместилась от мягкого ветра. Как только парень увидел пироги и вино, что-то в нем изменилось. Я бы поклялась, что увидела голод в его глазах, его язык высунулся, как у животного, когда он смотрел на пироги.
— Ты голоден? - удивилась я.
— Я люблю пироги. - Он отбросил книгу в сторону и потер руки, его взгляд задержался на корзине. - Я люблю пироги слишком сильно.
Ух-ты.
Я почувствовала, что он готов петь пирогам дифирамбы.
— Когда я очень голоден, - будто бы во сне произносит парень, - я иду на кладбище и ем сладкие пироги и пью лучшее вино. Это очень вкусно.
— На кладбище? - Я начала волноваться. Его голод был очень необычным. Как будто пироги могли заставить его стать выше или что-то в этом роде.
— Ты не знала, что лучшие пироги и вино можно найти на кладбище? - Наконец он посмотрел на меня.
— Как это так?
— Большинство людей приносят пирог и вино, когда навещают своих умерших близких, - объяснил он. - Все это знают. Это старая традиция. Спасибо Римской цивилизации.
Я не собиралась спрашивать, что это еще за Римляне такие. Я не хотела, чтобы он знал, будто я невежа и затворница. Но идея с вином и пирогами в качестве подношения была любопытной. Мои подозрения по поводу матери усилились.
— Так я могу взять пирог? – Парень уже во всю пускал слюни.
— Прости, - ответила я. – Не могу поделиться. Они для моей бабушки. Я уже потеряла несколько по дороге, и мне нужно идти, или будет слишком поздно. Она живет в лесу.
— Твоя бабушка живет в лесу? - Парень потер подбородок.
— Что в этом странного?
— Я не знаю. Но это странно. Когда ты виделась с ней в последний раз?
— Хммм... Окало десяти лет назад. Она жила с нами, но я не слишком много о ней помню.
— Лес большой. Ты легко можешь потеряться. И, кто знает, Смерть может найти тебя.
— Я не боюсь... - Я опять не могу произнести это слово. - Даже волков.
— Никто не боится волков. Они славные.
— Ух ты. Ты так думаешь? - хихикнула я. - Вообще то, у меня были мысли о том, как они прекрасны. Их шерсть и глаза, быстрота, и скорость, с которой они бегают. Мне это нравится.
— Я рад, что у нас одинаковое мнение о них. Все думают по-другому, не зная, что волки - жертвы, и настоящая опасность в лесу - это Смерть, которую боятся волки. Но ты все равно можешь потеряться.
— Не волнуйся. У меня есть карта.
— Оу. - Его глаза заблестели. - Но как можно пользоваться картой в лесу? Что она может рассказать? Пройди пять шагов до яблони, а затем три шага доя гриба? Или подожди, пока облако на небе станет похожим на барашка, и поверни направо.
Я рассмеялась, когда она сказала что-то похожее, но сейчас, когда я придвинулась ближе, она говорила следовать по хлебным крошкам.
— Ты нашла хлебные крошки?
— Нет. Вот почему я должна идти.
— Это грустно. Я подумал, что подружился с кем-то в этом одиноком лесу.
Заводить друзей - моя слабость. Если бы мне не нужно было идти к бабушке, мы могли бы поиграть в игру языка Тоски.
— Послушай, я не хочу опаздывать, - говорю я. - Если ты подождешь меня здесь, я встречу тебя снова, когда буду возвращаться обратно.
— Правда? - Он почти подпрыгнул на месте. - Это было бы потрясно.
— Я думаю, что правильнее говорить потрясающе, - говорю я. Язык Тоски перемешался с этим языком. - И, чтобы доказать тебе, что мы хорошие друзья, держи кусочек пирога.
Я подошла к нему поближе и протянула руку с пирогом.
Парень посмотрел на пирог, зажатый в моей руке, сияющими глазами, которые немного пожелтели.
— Хмм. - Он облизался и начал есть пирог прямо у меня с руки. – Обожаю пироги.
Я не видела его глаз, пока он ел, как животное, слизывая пирог с моей руки. Его язык был странным, грубым, как у кошки. Не как язык...
Боже. Мой.
Внезапно я отступила назад, когда он поднял голову. Его глаза превратились в щелочки и стали желтого цвета. На руках выросли волосы. Тело увеличилось в размерах и выгнулось, как будто ему больно, ткань его одежды разорвалась, когда он зарычал на меня. Он был оборотнем.
