Ольга Куно - Торнсайдские хроники
— Пишешь статью?
Я даже не сразу заметила, что темноволосый наблюдает за моими действиями с лёгкой усмешкой на лице.
— Да, — соврала я.
Вовсе и не статью я писала, а если на то пошло, стихи. Я часто так делаю, когда у меня совсем уж плохое настроение. Стихи при этом получаются, прямо сказать, не очень, зато отрицательные эмоции вытягивают на ура. Но я ни за что никому не призналась бы в том, что именно сейчас писала. Ни Тесс, ни Рози, ни Люку, ни уж тем более этому дворянчику.
Я оглянулась на щуплую девочку-уборщицу, неловко мявшуюся в паре шагов от меня.
— Вы не могли бы ненадолго пересесть? Всего на две минуточки.
Судя по её виду, девушка заранее приготовилась к возмущённой тираде с моей стороны; как видно, от посетителей ей довелось наслушаться всякого. Но я барышня негордая, особенно этой ночью. Так что, бросив взгляд на темноволосого и не увидев возражений, пересела на его сторону. По ходу дела предусмотрительно спрятав свои бумаги в сумку.
Усевшись на новом месте, я с немалым удивлением обнаружила кипу недельников, лежавшую на скамье возле моего соседа. Не съязвить по этому поводу было выше моих сил.
— Благородный господин внезапно ощутил себя домохозяйкой? — осведомилась я, подняв брови.
— А чем ещё прикажешь здесь заняться в такое время? — равнодушно пожал плечами он.
— По-моему, у вас наверху осталось прекрасное занятие.
Я многозначительно подняла глаза к потолку.
— Сама-то чего здесь сидишь? — насмешливо фыркнул он.
Резонно.
— Да ладно тебе, не кипятись, — продолжил темноволосый, рассеянно перелистывая один из недельников. — Это ты подписываешься инициалами «А.А.»?
— Ну да, Абигайль Аткинсон, — не без удивления ответила я.
Ах да, он же знает, что я написала про грабителей. В таком случае несложно было определить, какие ещё статьи — мои.
— У тебя неплохой слог, — заметил он. — И, кажется, нет ни одной нормальной темы. Грабители, брачные аферисты, циркачи, менестрели и даже восточные шаманы.
— На эти темы интересно писать, — пожала плечами я, — и читать кстати тоже. А что вы называете нормальной темой? Светскую хронику? Так с чего вы взяли, что хоть кому-то интересно читать про все эти ваши балы, браки и сплетни? Тем более, что за одно неосторожное слово можно с лёгкостью загреметь в Стонридскую тюрьму.
Может показаться, что я играла с огнём, столь непочтительно разговаривая с вышестоящим. Но дело в том, что было вполне очевидно: этот дворянин — не слишком высокого полёта. Среди аристократов ведь тоже не все равны; в из рядах иерархия будет ещё почище, чем среди военных. Сначала, ясное дело, король, Рауль Первый, ну, затем кое-кто из его приближённых, это вне конкуренции. А дальше идут герцоги, затем графы, потом бароны и прочие. А дворяне попроще, без громких титулов и сверхъестественных богатств, не настолько уж и высоко стоят над нами, людьми без происхождения, зато с образованием и профессией. То есть разница, конечно, есть, но не такая громадная, чтобы бояться лишний раз вздохнуть в их сторону. Конечно, они вхожи в те дома и на те церемонии, куда нет доступа нам. И конечно, для нас в целом ряде сфер существует стеклянный потолок. Но даже он в последнее время становился всё более хрупким. Особенно с тех пор, как сам король завёл личного секретаря, обладающего академическим образованием, но лишённым дворянского происхождения. Новость, которая, кстати сказать, чрезвычайно воодушевила людей того класса, к которому принадлежала и я.
— Не заводись. — Похоже, мой тон темноволосого не разозлил, скорее так, позабавил. — Я не сказал, что ненормальная тема — это плохо. Скажи лучше, где ты находишь материалы. Как ты, к примеру, писала про грабителей?
— Обыкновенно. — Я даже растерялась от такого вопроса. — Пообщалась с грабителями, проанализировала беседы, сделала выводы, написала статью. На каком пункте остановиться поподробнее?
— На нулевом. Откуда ты вообще взяла грабителей? Они ведь по улице с табличками не шляются. Или ты долго ходила по тёмным переулкам в поисках приключений, ждала, пока тебя начнут грабить…
— Нет, пока ноги раздвинут, — язвительно скривилась я.
— Не важно, — отмахнулся он. — А как они появились, выскочила им навстречу с криком «Разрешите взять у вас интервью»?
Я тихонько хмыкнула. Он даже не представляет себе, насколько это в моём духе. За исключением одного маленького нюанса: я заранее прорабатываю всевозможные детали и «на дело» иду хорошо подготовленная.
— Да я в Торнсайде кого угодно найду, не только грабителя! — воскликнула я. — У меня тут везде связи. Так что когда захотите подделать какой-нибудь документ, украсть фамильную реликвию или кого-нибудь убить, обращайтесь. Я запросто сведу вас с нужными людьми.
— И как я все эти годы жил без такой протекции? — тяжко вздохнул он. — До сих пор всё это приходилось делать самому.
— Хотите чего-нибудь выпить? — поинтересовался приблизившийся к нам Дик.
— Что, решил размять ноги? — насмешливо спросила я.
— Да, чего-то засыпаю на ходу, — признался наливальщик. — Народу никого, а до конца смены ещё пару часов.
Мне в голову внезапно пришла гениальная мысль. Рука сама потянулась к сумке и выудила несколько чистых листков.
— Дик, — ласково произнесла я, хищно сощурив глаза, — ты не стесняйся, присаживайся. Мимо тебя ведь ежедневно проходит очень много людей, верно?
— Ну да, — подтвердил усевшийся на скамью наливальщик, не вполне ещё понимающий, что к чему.
— И многие из них изливают перед тобой душу, делятся впечатлениями и планами на будущее, верно?
— Можно сказать и так.
— Прекрасно. — Более не таясь, я разложила на столе листы и обмакнула перо в чернильницу. — Тогда рассказывай. Какие чувства ты испытываешь по отношению к напивающимся за стойкой людям? Безразличие? Раздражение? А может быть, ты с ними отождествляешься?
— Если бы он со всеми ними отождествлялся, он бы давно уже спился, — брякнул темноволосый.
Я эту фразу проигнорировала.
— Люди, принадлежащие к какому сословию, напиваются больше всего? — продолжала пытать парня я. — Дворяне, купцы, простолюдины, церковники? Каково соотношение пьющих мужчин и женщин? Какие напитки пользуются наибольшим спросом среди молодёжи?
Дик под таким напором вжался в спинку скамьи.
— Парень, — сочувственно произнёс мой сосед, — давай так: я её подержу, а ты беги и ныряй за стойку.
Дик покосился на него, потом на меня, и поспешно ретировался.
— Подумаешь! — разочарованно насупилась я, убирая в сумку так и не пригодившиеся листы. — Какие мы нежные!
