Ведьма для охотника (СИ) - Чащина Татьяна
И жарче становится, и болезненней напряжение…
— А ты? - тихо спрашивает он и еще шире распахивает дверь, все настойчивей приглашая… В свое логово маньяка.
— Ведьма, — через силу улыбаюсь я. И предпринимаю еще одну, последнюю и определенно глупую попытку соблюсти приличия, — я просто пересижу дождь…Покажешь, где дорога к остановке? Я уйду, когда дождь пройдёт. Могу здесь постоять.
— Я пока не опустился до того, чтобы оставлять девушку на крыльце дома, — говорит Юра и, похоже, теряя терпение, хватает за руку и в буквальном смысле заталкивает меня в своё жилище.
Ничего не успеваю увидеть, только стены из бревна.
Прислоняюсь к ней, слепая в полумраке, и ощущаю, как здоровенная мрачная фигура Юры - маньяка нависает надо мной.
Он тяжело дышит мне в губы, упирает руки по обе стороны от лица…
И кладет ладони на плечи.
Горячие!
Обжигают!
— Сама, ведьма, давай… А то замёрзнешь, заболеешь… — с усмешкой в голосе шепчет Юра, второе имя не хочу ему прикреплять, потому что… Страшно, блин.
Страшно и волнительно до жути.
Спина ноет от жесткого удара о стену, и есть четкое ощущение, что , стоило закрыть дверь в домик, как у охотника просто лопнуло терпение, и движения тут же потеряли даже зачатки осторожности.
Он прижимает меня к бревнам, ладони с плеч ползут ниже, как там, в лесу, когда сама прижималась…
Теперь он жмется, беспорядочно шарит по фигуре, словно не веря, что это все - теперь его.
Практически. Чуть-чуть осталось…
И возразить нечего…
Но я пытаюсь. Трепыхаюсь все еще, словно бабочка в паутине, прекрасно понимая, что не убегу никуда.
И понимая, что дальше будет.
— Юр! — выдыхаю я, неловко цепляясь в его ладони и пытаясь их притормозить. — Мы же только познакомились, а ты на меня уже наскакиваешь.
— Снимай, дрожишь вся, греть буду, — он уже на взводе.
Не слышит меня, ведет вниз пальцы, ощупывая грудь, собирая ткань в горсть.
И вид его вообще успокаивает!
Словно к дикому зверю попала…
А вообще, что я хотела, он тут один в лесу…
Дергает на мне рубашку, рычит что-то невразумительно, но я понимаю слова. Еще бы, такое не понять!
В голове, конечно - дурман и дикость, а пальцы… Пальцы подчиняются, расстегивая оставшиеся пуговицы рубашки.
А вдруг я все же сплю?! Пропустить такое? Да ни в жизнь!
По мере того, как открывается вид на грудь, упакованную втонкий лифчик, глаза охотника становятся все чернее, хотя он голубоглазый. Но в этом полумраке… И взгляд теперь только там, в ложбинке между моих грудей.
В любое другое время это бы меня выбесило, наверно. Я, безусловно,горжусь грудью, чувствую себя вполне комфортно и сексуально в своем весе и размере, но за такое приходится расплачиваться похотливыми взглядами мужчин. А это далеко не всегда приятно.
Не всегда.
Но вот сейчас…
Сейчас я нарочно замедляю движения, жадно отслеживая реакцию охотника на свое обнажение, и получаю от этого дополнительное сладкое удовольствие.
И от зрачков, резко расширившихся, и от чуть подрагивающих ноздрей, словно у хищника, да… теперь я вижу, что это настоящий хищник. Он, в лесу - размеренный, спокойный,тут буквально срывается от близости добычи.
Его потряхивает, он сдерживается из последних сил. И я хочу травить его, дразнить.
Не сон! Не сон! Так какого хрена я себя так веду?
Облизываюсь, во рту сохнет. Он губы нарочито сжимает. Ресницы чуть подрагивают, скулы делаются острее.
Все эти микро-движения, каждое по отдельности, и в совокупности, бьют прицельно в сердце, растекаясь оттуда волнами возбуждения и предвкушения по всему телу.
Не сон… Лишь бы не сон!
Я себя ощущаю невозможно желанной, невероятно сексуальной… Красивой… Самой-самой…
Боже…
Лишь бы не сон!
Ни за что не проснусь, пока не кончу. И не один раз!
Замечтавшись, запредвкушавшись, я пропускаю момент, когда моему охотнику в очередной раз изменяет выдержка.
Он жестко рвет полы рубашки в разные стороны с такой силой, что оставшиеся пуговки горохом сыплются по полу домика…
И даже это меня не выводит из морока страсти, которая туманит голову.
Я жалко выдыхаю, а вдоха нет, его заменяют жадные губы мужчины, решившего больше не медлить.
Голова моя летит и кружится, а ноги слабеют.
Я явно не понимаю сейчас, что тут внутри находится, какая обстановка, стол, стулья…
Кровать.
Кровать тут есть.
Крепкая, укрытая какой-то пушистой тряпкой, она приятно пружинит под спиной, а ткань нежна к голой коже.
На мне уже нет рубашки, волосы распускаются из косы и мешаются на лице. Охотник отводит их с глаз, а я таю под его грубыми царапучими пальцами.
— Кто ты такая? — он стоит надо мной, опираясь коленями о кровать, его взгляд откровенно плотояден, он – словно трогает меня, словно уже… Берет.
Мне надо испугаться.
Любая нормальная женщина в реальности бы испугалась.
Но я не в реальности. И далека сейчас от нормальности. А потому отфыркиваю пряди с лица, тянусь к защелке на лифчике, она спереди, нажимаю на замочек… И, с удовольствием глядя в горящие, уже плавящие сознание в своем огне глаза охотника, которые при виде моей уже обнаженной груди становятся просто безумными, шепчу в ответ:
— Я же сказала, Ведьма…
— Ведьма… — выдыхает он, — отлично. Будем пытать и наказывать. Хочешь сгореть, ведьма?
— Пугаешь? — Что-то ёкает внутри, но мужчина не даёт опомниться.
— Хочешь ведь, да? —выдыхает он и наклоняется резко, прихватывая меня за горло.
Губы на шее - клейма, оттиски железные, раскаленные, вскрикиваю, обхватывая руками широкие плечи приникнувшего ко мне мужчины, и отвечаю.
По одному слову на каждый поцелуй:
— Да! Да! Да!
Сдаваясь окончательно.
Он рычит, сдавленно и глухо, а затем как-то очень быстро и жестко разбирается с моими джинсами, не отрываясь от облизывания, прикусывания груди, мучая нежные ареолы сосков, заставляя забыть даже эти простые слова согласия.
Кажется, ему изначально не требовалось их, больше для порядка спрашивал…
И сейчас, подхваченная стихией, я понимаю это.
На измученное сознание накладывается прежний сон, прежние ощущения нашего секса под водопадом, и то, что сейчас происходит, хоть и острее гораздо, и жарче, но так же отдает безумием, погружает в такую воронку похоти, что мыслей вообще никаких не остается.
Только ощущения.
Жадность губ, мучительно медленно исследующих грудь, шею, спускающихся ниже, ниже, ниже… Ай…
Боже…
Горячее дыхание, шепот бессвязный: «Откуда ты такая… Я же тебя сейчас…»
Понимаю, что он меня сейчас.
Слова грубые, царапают, но не пугают. Такое в них искреннее восхищение, такой накал, что еще жарче становится, и я теперь реально горю. И не удивляюсь этому.
Он же обещал…
Когда горячие губы касаются клитора, я этого не понимаю даже, тоже только ощущаю, как тело прошивает таким диким зарядом удовольствия, что невозможно даже реагировать правильно.
Лишь кричать.
И я кричу. Выгибаюсь.
Меня всю трясет, скучивает от бесконечно длящихся спазмов наслаждения.
И не хочется, чтобы это прекращалось…
У меня никогда не было такого мужика!
*****
Это не прекращается.
Потому что охотник мой оказывается неожиданно надо мной, касается губами моих губ, что-то опять шепчет восхищенное…
И резко вторгается во все еще подрагивающее, трепещущее от затихающего удовольствия тело.
Запуская воронку безумия по новой.
Я опять выгибаюсь, опять кричу, а он ловит мой крик губами и целует. Двигается, двигается, двигается во мне! И язык его, жадный, такой же настойчивый и горячий, как и член, проникает глубоко в рот, не дает дышать, забирает последние крупицы воздуха, крупицы жизни.
Я умираю от каждого движения его, мощного, сильного, от разгоняющихся амплитуд, словно волн в океане, они все сильнее, все чаще, все глубже.
