Александра Турлякова - Рифейские горы
— А ты скажешь? — Кэйдар прищурился с недоверием, с усмешкой.
— Скажу! — Варвар часто-часто закивал головой, хватая Кэйдара за низ плаща, при-жимая его к лицу, к губам, но за руку, — как Лидаса — взять не решался.
— Пускай покажет! — разрешил Кэйдар, отворачиваясь, встретился с Лидасом глаза-ми. Тот спросил неожиданно:
— Зачем она тебе? Выкуп всё равно платить некому?
— Ты думаешь, дочь царя будет лучше смотреться прачкой в какой-нибудь ночлеж-ке? Прислуги из царевен у меня ещё не было… А ты бы не хотел сделать Айне такой подарок? Как думаешь, она бы оценила?
Лидас не нашёлся, что сказать. Кэйдар не скрывал своей насмешки. Ещё бы! Кому, как не ему, знать нрав своей сестрёнки! А Кэйдар рассмеялся весело, всем видом давая понять: это была просто шутка. Крикнул вдруг кому-то из слуг:
— Пускай её приведут ко мне! — а потом уже тише:- Я скоро управлюсь… Не хочешь, кстати, помочь мне с обходом?
Лидас повёл плечом, без особой радости выслушал предложение.
— Я вообще-то уже к себе возвращался… Рузал зачем-то хотел меня видеть.
— Ну, иди, раз так…
* * *
Всё своё недовольство судьбой, всё своё возмущение и отчаяние, весь свой про-тест, всю месть свою он вложил в одно чувство, чувство ненависти, той, которая требует немедленного выхода, иначе она сама начинает выжигать изнутри. Эта нена-висть предназначалась одному человеку, и вот он! — он появился снова. Свита его отстала, только голоса были слышны, и по суетливости матросов можно было по-нять, что капитан их где-то рядом.
Кэйдар улыбался довольно, испытывая радостное чувство приятного ожидания. Как бывает, когда пообещают дорогой подарок, но только-только намекнут о нём.
"Интересно, она хоть симпатичная? Была бы симпатичная, я б уже её точно заметил. А если не заметил, не обратил внимания, вывод напрашивается сам собой…"
Сигнальный флажок на самом верху мачты продолжал висеть вниз вот уже пятый день. На вёслах только третья часть пути пройдена, а при попутном ветре уже к четвёртому дню проходили как раз половину. Плохо! Потому и Манус беспокоится, и Рузал встревожен. Надо узнать у Лидаса, хватит ли корма для лошадей, для овец, за водой же так и так придётся подходить к берегу, возвращаться к устью Вайды…
Блуждающий взгляд Кэйдара скользил по влажным от пота спинам гребцов. Сви-стела дудка, надсмотрщик подгонял самого ленивого хлыстом. Скучная картина. И ещё это солнце. Жара немилосердная, как обычно в августе.
Ах, кстати, Манус же хотел показать мне… Там, в трюмах…
Крутанулся на месте, стремительно меняя направление, — доски под ногами засто-нали жалобно. "Ждёт, наверное…"
Резкое движение заметил боковым зрением, и всё равно не успел ничего сообра-зить: кто-то толкнулся в ноги, грубо, неожиданно. Теряя равновесие, Кэйдар почув-ствовал резкую боль в правом боку, там, где сходились завязки панциря, и не сдер-жал короткого сдавленного вскрика. Растерялся окончательно и даже пропустил один удар в лицо. Перед глазами всё поплыло, только выкрики ещё можно было различить, вопль надсмотрщика, и резкий свист плётки, рассекающей воздух. Кэйдар при этом звуке зажмурился, будто удар хлыста мог предназначаться ему.
— …Да держите же, держите его крепче!
Кто-то помогал Кэйдару подняться, почтительно и осторожно придерживая под руку. Сбежались все, кто был поблизости: надсмотрщики, матросы, прислуга, и Манус был тут же, и врач Лил. Тот сразу же спросил встревоженно:
— С вами всё нормально, господин?
Кэйдар не ответил, он уже смотрел в другую сторону. Два дюжих молодца из над-смотрщиков держали одного из гребцов за грубо вывернутые назад руки, и один из них, негромко ругаясь, наддавал рабу кулаком под рёбра.
— Кто такой? — Кэйдар поморщился, еле справляясь с болью, подошёл ближе. Раба рывком выпрямили, цепкая рука надсмотрщика, впившаяся в длинные волосы, с силой запрокинула голову.
— Ты?! — Кэйдар невольно удивился. Ещё бы! Никто до этого случая не уходил от его удара. Правда, и сейчас промашки не было. След — вот он, след от удара мечом, уже даже успел порядком затянуться.
Раб повёл головой, дёрнулся в попытке освободиться, и при этом продолжал смот-реть Кэйдару прямо в глаза, без страха, как на равного себе, которого он имел право ненавидеть.
"Жалкое животное! Да какое он право имеет вообще?! Даже прикасаться ко мне… Даже смотреть в мою сторону…"
Кэйдар не удержался, ударил в это запрокинутое лицо, сдирая о зубы кожу на костяшках пальцев и даже не чувствуя этой боли.
Раб! Тупое животное! Варвар! К сыну Воплощённого Отца-Создателя! Руку на него поднял? Смерти свободнорождённому пожелал?!
— Он из пленных, господин, — Манус вмешался. — Это я приказал взять его гребцом. Вместо умершего…
— Я знаю! Я знаю, кто это.
Кэйдар отвернулся. Одного удара хватило ему, чтоб вернуть себе прежнее спокой-ствие и ясность мыслей. А сейчас же нужно наказать раба-преступника, не личного врага-противника, уцелевшего в поединке, а раба, поднявшего руку на свободнорож-дённого, на своего господина.
— Бичуйте его! И если будет ещё жив, оставьте на солнце, другим в назидание!
И пошёл за Манусом, спрашивая на ходу:
— Откуда он мог взять оружие?
— Это не оружие, господин. — Капитан протянул тонкую, очень острую щепку с белым свежим сколом. Самый острый край её на добрых три пальца был вымазан в уже припёкшейся крови:- Вам не мешало бы показаться Лилу…
— Это пустяк! Царапина — не больше! — А Кэйдар уже отвернулся, не слушал капита-на. С раба к тому моменту сняли цепь, подволокли к перекладине, на которой обыч-но свежевали овец для кухни, каждое запястье отдельно притянули верёвкой так высоко, что варвар еле касался босыми ногами дощатого настила палубы. Первым же ударом его бросило вперёд, но раб устоял, удержался, только голову запрокинул вверх, хватая ртом воздух.
Кэйдар удивился вдруг самому себе, что с интересом смотрит на экзекуцию, но весь интерес сводился к одному: закричит — не закричит. Все кричат, рано или позд-но. Бич серьёзней любого хлыста. Им только бить надо умеючи, чтоб надольше хватило.
Он шёл с Манусом дальше, к трюмам, где держали пленных, и всё ещё продолжал прислушиваться в ожидании крика, вопля, мольбы о пощаде. Но ничего этого не было, только бичи свистели: один — другой, один — другой.
А потом Кэйдар отвлёкся, забыл про это.
* * *
Бок под панцирем ныл нестерпимо, и эта боль раздражала, отвлекала от дела. И всё же Кэйдар сделал всё до конца. Обошёл корабль, проверяя, как размещены в трюмах пленные. Мужчин и женщин держали отдельно. Женщины в свободных грубых платьях, безучастные и равнодушные ко всему. Не на что смотреть. Хотя есть среди них и довольно молодые… Нечесаные, спутанные волосы, вороватые движения, взгляды исподлобья. Варварская кровь. Все они больше похожи на животных, чем на людей. "И она такая же, должно быть…" Кстати, её ведь уже привели, наверное.
