Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
— Почти. Дай я, — он сел, с трудом поднявшись, попутно коснулся ее ключицы губами.
Не то чтобы поцелуй, но хоть какая-то активность.
— Гер!
— Только не бей по лицу… — взмолился он, развязывая тесемки и невольно касаясь ее груди. — Лучше обними.
— Как? У тебя спина… все еще один сплошной синяк, — шепчет она тихо и дыхание многоликого обрывается. Несколько мгновений он смотрит на ее ключицу, медленно поднимающуюся и опускающуюся, сглатывает и чуточку хрипит:
— Держись за плечи. И не забывай ты ведущая.
— Ускориться? — понимает с полуслова, уточняет с улыбкой. — И как лучше будет, прямыми или круговыми?
Таррах! Простые слова, но как звучат соблазнительно. Гер сглатывает вязкую слюну, сжимает кулаки, и гонит прочь мельтешащие перед глазами цветные круги.
— Прямые. — Она послушно исполняет заказ, плавно и эротично до скрежета зубов. — Прогнись…
— Куда прогнуться? — прошептала Сумерька и прикусила губу, кажется ей так же "хорошо", как и ему.
— Назад, — сдавленный стон. И Герберт вопреки всем заверениям в пассивности, лицом уткнулся в ее все еще скрытую корсетом грудь. — Будь проклята моя спина…
— Терпи, чуть-чуть осталось. — Она исполнила предложенное с тихим вздохом.
Замерла на несколько мгновений, словно бы прислушиваясь к тяжелому дыханию метаморфа, и вновь опустилась на его бедра. Как раз на свежее заштопанную рану.
Сдержать болезненный стон не удалось, Сероглазая забеспокоилась.
— Ты как? — Паршиво, но не кричать же об этом во всеуслышание. — Герберт, не пугай меня своим молчанием!
— Я… Бедро не долечил, — сквозь стиснутые зубы признался многоликий. Сумерька что-то спросила, но он уже почти не слышал. Упал на подушки, мечтая повторно умереть и избавиться ото всех обязательств и обстоятельств, сковывающих его сейчас. Из трех сотен пиков браслет сообщил лишь о двухсот восьмидесяти пяти. Где остальные? Что же так долго.
И послать бы все к Тарраху, но нельзя.
— Гер? — мягкие локоны коснулись его лица, по губам скользнуло теплое дыхание худышки. Да уж после всего, что он ощупал и увидел, язык не повернется назвать ее суповым набором. — Гер, ты решил местами поменяться или тебе совсем плохо?
Признаться, в слабости и полном бессилии? Нет, он на такое еще не способен, а потому скомандовал хрипло:
— Предоставляю тебе полную свободу… Покачайся еще немного и заканчивай. Скоро тренировка.
Ему следовало дать ей волю раньше. Затянутый красным туманом взор ловил лишь тень ее фигуры, а слух нарастающий гул пиков. Сколько их тут? Шесть сотен? Семь?
Счастливое восклицание Сумерьки: "О да!" совпало с перемещением группы в поместье рода Граун, воплями нежити: "Ой, ей! Куда? Кто затушил свечи?" и его собственным сдавленным рыком: "Твою ж мать!".
Сегодня они условились не уходить в портал вслед за командой, а самостоятельно добраться до места назначения. Именно поэтому после пикового финала Герберт пришел в себя, лежа в темноте в той же комнате и на той же кровати, отголоски боли все еще прокатывались по телу, и сердце грохотало где-то в горле, а взгляд с трудом фокусировался на Сумерьке, вышедшей из образа страстной любовницы. Она раскатала штаны, что были подняты, по самые не балуй, застегнула и заправила в них рубашку, завязала корсет, спрятала под платок волосы, потянулась к перчаткам и замешкалась, посмотрев на Дао-дво.
— Что? — ему совсем не понравился этот взгляд и лукавая улыбка. Было в них что-то от кошмаров под названием: "Ну как сегодня убивать тебя будем?" А она, не говоря лишних слов, подошла к метаморфу, запустила пальчики в его волосы, наклонилась и… вместо того, чтобы поцеловать прошептала:
— Тамати Анти а-то Теи.
Энергия заструилась по нервным клеткам, восстанавливая кожные покровы, волосы и кости, удаляя растяжение связок и мышц, растворяя боль и усталость, латая дыры в резерве, что так и не исчезли после купания с карзией. Отстранившись, сероглазая с довольным видом подала ему костюм для тренировки и, позволив одеться, вручила сумку с оружием.
— Пошли?
Гер кивнул и не сдвинулся с места. Одна долгая ночь, две инсценировки, битва за жизнь, допрос и вот это короткое лечение, казалось перевернули все с ног на голову и окончательно запутали его. И многоликий поймал себя на том, что разрывается между желаниями: поцеловать Сумеречную и не разрушить ее едва возникшее доверие. Ведь исцелила она его без посторонних просьб, сама.
Таррах! И он называл ее смертьнесущей оказией?
— Намин, знаешь… — произнес он тихо, — познакомься мы при других обстоятельствах, я бы не шутил над тобой и твоими страхами, в воду не кидал, не оставлял одну, не грубил, не орал, не сердил, не доводил до… Я… Мне очень жаль, — признался он.
На что сероглазая улыбнулась и так же честно ответила:
— А я бы лечила тебя более щадящими способами, не вызывая боли и слез.
— Что ты сказала?!
— Я сказала, что мы квиты. — Сверкнула она глазами и вздернула подбородок.
Квиты? После всего?! Поганка! Не зря все-таки оказией называл, заслуженно. Что ж подожди, Сумерька. Как с тренировки вернемся, мы во всем с тобой разберемся.
— Обсудим позже.
* * *Мне следовало выслушать его сожаления, прикусив язык и загнав вредность в темные глубины сарказма. Но вот, не удержалась, и теперь рыжий, едва осознавший грубость своих проделок, поджимает губы, смотрит строго и командует не хуже нашего декана. Он вывел меня на крышу домика и накинул на плечи теплый платок, завязал как на болеющем ребенке, впереди крестом, сзади перехваченным треугольником и подтолкнул в направлении крылатого скакуна, невесть как уместившегося на дымоходе.
— Сейчас полетим на нем, а затем на… Кхм, я тебя перемещу.
Я с опаской смотрела на ощерившегося зверя… Казалось бы, травоядное создание, давным-давно прирученное и покорное, но стоило мне подойти ближе, и скакун проявил хищные замашки, обнажил клыки, пригнул голову и забил копытом.
— Ничего не бойся, — продолжил Гер инструкцию, за плечи подталкивая меня к… зверю, — держись, крепко, а главное молчи.
— Иначе он меня скинет?
— Он вряд ли, а вот я могу, — приглушенно ответил метаморф, но я все равно расслышала. Все-таки обиделся. И с чего бы это? Ранее я его задевала куда сильнее, что же случилось теперь?
Многоликий хлопнул скакуна по морде, лихо вскочил в седло и, натянув поводья, протянул руку мне.
— Хватайся.
Ухватилась, взлетела и, оказавшись за спиной Дао-дво, тут же обвила его руками и крепко прижалась к спине. Крылатый храпнул раздраженно, Гер приглушенно и оба они обернулись ко мне.
