Саша Суздаль - Перстень Харома
Напрасно Маргина в уничижительной форме думала о Хароме, полагая, что он не способен на поступки. Если бы она была внимательнее и раскинула свои симпоты на Глаурию, то увидела бы Харома, летящего к станции репликации, где он стал под баранку репликатора и исчез.
Вынырнул он на планете Деканат, в лаборатории, и очень удивился её запущенности, отметив про себя, что нужно будет напомнить Хранителю планеты о его обязанностях.
Хранитель Рохо в это время развлекал Фатенот на берегу озера, рассказывая о своём создателе Блуждающем Нефе и о своей жизни на планете Контрольная.
Несмотря на ужасное недовольство Судеб Времён, Фатенот взяла за привычку делать себе перерывы, проводя их с Рохо. Когда Фатенот работала, Рохо облагораживал остров, на котором находился дом Фатенот, практически став её садовником. Когда Фатенот делала перерыв, Рохо с гордостью показывал совершённые изменения, и они обсуждали следующие задумки, проводя время задушевно и весело.
Следует сказать, что Фатенот изменилась за последнее время, стала решительной и весёлой, чего раньше никогда не наблюдалось, а вторая половинка лица реже омрачалась печалью, сменяясь приятной обворожительной улыбкой. Рохо купался в облаке благожелательности, окружавшем Фатенот, не обращая внимания на гадких сов, недовольно ухающих в углу, и старался предупредить её желания, испытывая при этом странное чувство удовлетворённости и восхищения.
Несмотря на то, что Онти по-прежнему занимала в его глифомах достойное место, наблюдая со стороны, можно было бы сказать, что он влюбился в Фатенот, а что было на самом деле, мог сказать только Рохо.
Харом по пути к Фатенот встретил в небе парочку глеев[35], которых внимательно рассмотрел и запомнил, намереваясь соорудить таких зверей на Глаурии. Подлетая к озеру, на котором расположился остров, с домом Фатенот, он создал огромный букет из роз, а когда приземлился, сразу принял вид красавца, выдранный откуда-то из недр глифом Маргины. Когда он увидел Фатенот в обществе Рохо, то потерял все заготовки, наработанные с Маргиной, и у него напрочь отобрало дар речи, сделав его, к тому же, глухим.
В звенящей тишине он видел Фатенот, приближающуюся к нему, её обворожительную улыбку и руки, потянувшиеся к букету. Харом попытался разжать ладони, но они, скованные, как металлом, цепко держали букет, не давая Фатенот никакого шанса выдрать его у него из рук. На лицо Фатенот набежало лёгкое замешательство, и она что-то сказала, но Харом по-прежнему не слышал и стоял, как столб. Фатенот слегка ударила его по щеке, и он обрёл слух.
— Харом, отдай мой букет, — настаивала Фатенот, смешливыми глазами глядя на него, а он, неожиданно обливаясь потом, сказал: — Не могу.
— Почему? — улыбнулась Фатенот, глядя ему в глаза.
— Руки не разжимаются, — признался Харом, а Фатенот обняла его и поцеловала в губы, прошептав перед этим на ухо: — Дурачок, я ведь тебя люблю.
Внезапный вихрь, поднятый в душе Харома, закружился в его глифомах, вынося ему человеческий мозг, вознося вверх, в небо, и Фатенот, и Рохо, стоящего рядом. Заскрипевшие деревья во дворе дома Фатенот перепугали Судьбы Времён и те одновременно и неодобрительно заухали, схватив с двух сторон ткацкий станок, чуть не свалившийся на пол.
Фатенот смеялась, кружась вместе с Харомом, а Рохо, летящий рядом, с радостью впитывал в себя ощущения Харома и Фатенот, чтобы потом, когда пройдёт эта буря, умчаться к Онти и поделиться с ней.
Фатенот подлетела ближе к Харому, обняла его за шею и припала к его губам, а он взял её на руки и унёсся от дома вдаль, оставив и дом, и опавшего Рохо, и недовольных сов. Под вечер, когда Фатенот и Харом появились в её доме, недовольные совы исходили слюной, но никто на них не обращал внимания. Расставаясь, Харом спросил:
— Подождёшь меня немножко? — на что Фатенот лукаво ответила: — А что я делала всю жизнь.
Харом улетел, а Фатенот, не обращая внимания на Судьбы Времён, зажгла все свечи в доме и всю ночь ткала ковёр, сверкавший таким изобилием сочных красок, что у сов слепило глаза.
***В студёное утро на перроне Николаевского вокзала Санкт-Петербурга стояла странная пара: чернявый мужчина с лошадиным лицом и черноволосая женщина некрасивой, но обаятельной наружности. День был морозный, но пара от мороза, видимо, не страдала, так как дама была в белой, с пенистым жабо, кружевной кофточке, заправленной в чёрную, до пят юбку, а мужчина щеголял в красной косоворотке и чёрных брюках, заправленных в черные, гармошкой сапоги.
На голове у дамы красовалась жёлтая соломенная шляпка с красными маками, охваченная голубой широкой лентой и завязанная бантиком, а мужчина подставлял под тающие снежинки непокрытые чёрные прямые волосы, рассыпавшиеся у него на плечах. Ожидающие прибытия поезда из Москвы бросали косые взгляды на неправильно одетую пару, пряча от мороза носы в меховые воротники.
— Куда мы попали, Тёмный? — спросила Маргина, понимая, что в своём наряде кажется белой вороной на вокзале, но для того чтобы изменить облик, следовало куда-нибудь укрыться.
— Если судить по газете, которую читает тот господин, — сказал товарищ Тёмный, разглядывая «Санкт-Петербургские ведомости» в руках господина в круглых очках, — то мы попали на планету Земля в 1907 год и сейчас январь месяц.
— Нужно уходить отсюда, а то мы привлекаем внимание, — сказала Маргина, осматривая перрон и соображая, куда идти. В это время вдали показались клубы дыма, вырывающиеся из трубы паровоза, который резво приближался к ним. Выглянув в боковое окно, усатый дядя потянул за верёвку, оглашая окрестности резким гудком, чтобы предупредить зазевавшихся пассажиров на рельсах.
Маргина, никогда не видевшая ничего подобного, застыла очарованная железной мощью, во все глаза наблюдая за прибытием поезда из Москвы. Поезд протянул до самого вокзала и остановился. Вагоны дёрнулись вперёд, стуча буферами, а встречающие искали глазами номера вагонов.
Проводники вытирали ручки вагонов, пропуская господ и кланяясь на прощание. Забегали бородатые носильщики, хватаясь за чемоданы и корзинки, послышались приветственные крики и звуки поцелуев и вскоре весь перрон был усеян народом.
— Пойдём, — сказала Маргина, — затеряемся в толпе.
Тёмный ей не ответил, и она на него оглянулась. Уставившись на кого-то в толпе, Тёмный застыл с блуждающей улыбкой на лице, которое у него странным образом потекло. Она толкнула его под бок, но он буркнул ей: «Не мешай!» — и потянулся вперёд, возбуждённо бормоча: «Товарищ Будённый, товарищ Будённый!»
— Какой я тебе товарищ! — сказал, толкая Тёмного, лихой усатый драгун и пошёл вперёд. Тёмный поменялся лицом и, неожиданно для Маргины, превратился в чёрного жеребца, который громко заржал, пугая толпу.
