Алисон Ноэль - Зачарованные
— Дайра волновалась из-за Паломы, — продолжает он, отчаянно стремясь прояснить ситуацию. — Я взял ее с собой в резервацию повидаться с бабушкой, и, должно быть, это сработало, поскольку Паломе лучше.
Дженника приторно улыбается и торжествующе смотрит на меня:
— Отлично, значит, дело улажено, — заявляет она и манит меня за собой.
Я не шевелюсь, и тогда Дженника идет в наступление.
— Мы с тобой заключили сделку, — строго изрекает она. — Теперь, когда Паломе лучше, пора попрощаться с друзьями и улететь в Лос-Анджелес.
На минуту я теряю дар речи. Мой взгляд скользит по лекарственным растениям, барабану, стопкам книг на полках. Это мой дом, я не собираюсь покидать Очарование. Только не сейчас, когда Палома может еще чему-то меня научить. Я должна изгнать Рихтеров из Нижнего мира и остановить Кейда в его безумных попытках добиться могущества. А возможно, даже потом я никуда не уеду. Дженника упирает руки в бока и кричит:
— Дайра! — и косится на Дэйса, безмолвно спрашивая меня, действительно ли я хочу продолжать семейную ссору в его присутствии.
Я и впрямь бы предпочла этого не делать, но теперь, когда мы начали, мне кажется, что у меня не было выбора.
— Я не уеду, — твердо отвечаю я, игнорируя ее негодование. — Я знаю, ты считаешь, что я спятила, но мне здесь нравится. Все очень просто.
Я чувствую теплую и надежную ладонь Дэйса. Но когда я украдкой смотрю на него, то понимаю, что он явно не в своей тарелке, поэтому прошу его подождать в гостиной. Затем мы с Дженникой спускаемся по пандусу, ведущему из кабинета Паломы, и она заявляет:
— Он будет очень долго тебя ждать, потому что я забираю тебя с собой.
Я лишь тяжело вздыхаю в ответ. Спор ничего мне не даст. Мне необходимо, чтобы меня услышали, и поэтому мне требуется найти другой подход к Дженнике. Стараясь не повышать голос, я спрашиваю:
— Дженника, какие у тебя претензии к Очарованию?
Она рассерженно фыркает:
— А что? Разве не очевидно? Зачем тебе какой-то затрапезный городок и парень без будущего, хоть он и красавчик?
Она застывает на месте и стискивает челюсти, я пытаюсь держать себя в руках. Ведь Дженника желает мне только самого лучшего, пусть даже она не всегда точно знает, в чем это «лучшее» заключается.
— А если мне здесь нравится? — парирую я, теребя изорванный край куртки. — Представь себе на минутку, что этот городок стал мне родным? И может, я обратила внимание на симпатичного парня вовсе не для того, чтобы он обеспечивал мое будущее? Кстати, я способна сама построить свою судьбу! Что, если я просто хочу иметь настоящий дом, семью, друзей и, ах да, даже парня? Мама, вдруг именно в Очаровании я получу все это? Неужели ты мне откажешь? Ты, значит, будешь настаивать на своем и силком затащишь меня в самолет, потому что тебе так кажется лучше?
Я умолкаю, уверенная в том, что хорошо обрисовала ситуацию, но на Дженнику сложно повлиять.
— Ты получишь это и в Калифорнии! И поверь мне, Лос-Анджелес — куда более приятное местечко, чем замшелое Очарование. Тебе надо дать Лос-Анджелесу шанс, Дайра.
— А если шанс нужен мне? — упорствую я. — Подари мне один-единственный год учебы в Милагро! А если я потрачу его впустую, облажаюсь, начну попадать в неприятности, у тебя будут все основания дернуть за поводок, и я, конечно, не стану сопротивляться. Но повторяю, почему бы тебе не дать мне шанс?
— Потому что за тебя отвечает не Палома, а я — твоя мать! — выкрикивает она.
— Но ты в любое время можешь навестить меня! Один год, Дженника. Пожалуйста! Предоставь мне такую возможность! Вдруг я действительно все смогу!
Она хмурится, окидывает взглядом стены и потолок. Потом замечает, что мы находимся рядом с полной народу кухней, и ворчит:
— Но будь с ним поосторожнее! И не говори, что я тебя не предупреждала, Дайра!
Я киваю. Дженника чуть сутулится, и я понимаю — она сдалась.
— Спасибо, — с чувством произношу я и, застав ее врасплох, кидаюсь к ней и крепко обнимаю.
Отстраняясь и смаргивая слезы, я осознаю, как сильно буду по ней скучать, не важно, что порой она меня ужасно достает.
Эта мысль тянет за собой и другую. Наверное, Дженника тоже тоскует без меня. У нее больше никого нет. Мы с ней были командой в течение шестнадцати лет. Даже Харлана она держит на безопасном расстоянии. Его подобный расклад огорчает, но он мудро решил принимать Дженнику вместе со всеми ее проблемами. И как бы Дженника ни пыталась этого избежать, она, несомненно, нуждается в доме, как и я. Ей нужны друзья и личная жизнь за пределами работы. Ей требуется то, что наконец-то есть у меня, только в Лос-Анджелесе, а не в Очаровании.
— Что теперь? — интересуюсь я, а в моей голове рождается новая идея.
Она складывает руки на груди и устало смотрит на меня.
— Раз ты вернулась, я вздремну немного, а позже проведаю Палому и уеду.
— А как насчет тех девчонок, которых ты взялась преображать? — улыбаюсь я. — Похоже, ты создала себе фан-клуб!
Дженника смеется, а я отваживаюсь сказать кое-что — выпалить прямо здесь и не жалеть о последствиях:
— Ну, если ты ищешь соседку по комнате в Лос-Анджелесе…
Она настораживается, а я продолжаю:
— Подумай о Марлиз. Она вообще-то помолвлена, но ее жених — ничтожество, а она…
— Они расстались, — прерывает меня Дженника.
Я хлопаю ресницами и изумленно пялюсь на нее.
— Да уж… у каждой из нас выдалась безумная ночка, — усмехается она и вновь погружается в размышления. — Ладно… ерунда. — Она встряхивает головой, и платиновые пряди падают ей на глаза. — Просто мне надо как следует выспаться, вот и все.
— Ну, что? Ты спросишь ее?
Но Дженника проталкивается мимо меня, а я добавляю:
— И еще… мне надо выйти. Передай Дэйсу, что я вернусь через минуту, договорились?
Я выскальзываю через заднюю дверь и миную стоящий особняком гараж. Затем открываю ворота и иду по грунтовке, где на обочине припаркован черный полноприводный пикап.
Не успеваю я приблизиться к окошку с водительской стороны, как из салона раздается голос Кейда.
— Ты ранила мои чувства, — заявляет он обиженно.
— Хмм, не думала, что они у тебя есть, — отвечаю я и смотрю в его безжизненные глаза.
— Ты сбежала и даже не задержалась на праздник! — восклицает он укоризненно. — Без тебя все пошло прахом. Я запасся леденцами в виде черепов, их сделали специально для тебя… в итоге пришлось скормить их Койоту.
— Извини, — цежу я сквозь зубы, а на моем лице не написано ничего, кроме «я должна была вернуть душу».
Он кивает и бормочет:
— Вроде бы Палома поправилась.
