Дарья Кузнецова - Модус вивенди
— А я уж обрадовался, — весело хмыкнул он.
— Вета, здравствуй! — прервал нашу беседу мужской голос. Опять, что характерно, у меня за спиной; они точно все сговорились. Ветров вскинул взгляд, и по тому, как переменилось его лицо, — в какое-то мгновение весёлая улыбка исчезла, уступив место недовольной угрожающей гримасе с нахмуренными бровями, — я решила, что проблемы на сегодня ещё не кончились, и поспешила развернуться в руках своего агрессивного жениха. Размыкать объятья он явно не спешил, и хорошо ещё не пытался прижать меня покрепче.
— Добрый вечер, Ник, — вежливо улыбнулась я. — Знакомьтесь, это…
— Я знаю, кто это, — тихо процедил Одержимый. Уточнять, откуда, я не стала и, проигнорировав недовольство Ветрова, невозмутимо продолжила:
— Ник, это мой жених, гвардии ротмистр Игорь Владимирович Ветров. Игорь, это коллежский асессор Николай Дмитриевич Нечаев, мой хороший знакомый и коллега по Департаменту.
— Рад знакомству, — обаятельно улыбнулся Нечаев, протягивая руку для рукопожатия. Я на всякий случай, пользуясь собственным положением, аккуратно наступила Одержимому каблуком на ногу, надеясь, что намёк он истолкует правильно и не устроит скандал хотя бы сейчас. Ветров выразительно хмыкнул, но на пожатие ответил, пусть и молча. — Поздравляю с наградой и событием, — проигнорировав демонстративное недовольство ротмистра, продолжил он всё с той же улыбкой. — Подумать только, а ведь я чуть не оказался на вашем месте! — рассмеялся Нечаев, обращаясь к Одержимому.
— Да когда это было, — поспешила весело отмахнуться я, пока не высказался мужчина. — Расскажи лучше, как ты сам? Как супруга? Ты же сам недавно женился, я ничего не путаю?
— Хорошо, — без особого выражения ответил он. На губах была всё та же знакомая дежурная улыбка, а в глазах странное выражение: не то озадаченное, не то любопытное, не то недоверчивое. — Да что обо мне, сегодня ты звезда вечера. Выглядишь удивительно, никогда тебя такой не видел!
— Смотреть тоже надо уметь, — неприязненно отозвался Ветров, как-то нервно и машинально поглаживая мой бок, на котором продолжала лежать его ладонь, кончиками пальцев.
— Стало быть, я предполагал правильно, и это влияние господина ротмистра? Вы, очевидно, специализируетесь на чудесах, — опять игнорируя раздражение, весело сообщил он.
— Немного, но всё больше на чести и чужой смерти, — процедил Одержимый. Я, успокаивая, накрыла его ладонь своей.
— Чудеса у него тоже получаются неплохо, — мягко добавила, сглаживая грубость.
— Вета, разреши пригласить тебя на следующий вальс? — предпочёл сменить тему Нечаев. Выбрал, правда, не самую удачную, но тут я вновь успела опередить Ветрова.
— Прости, Ник, но все танцы я уже обещала, — виновато пожав плечами, я многозначительно покосилась на стоящего рядом мужчину.
— О, прости, я не подумал. Что ж, в таком случае, не буду дольше обременять, — короткий вежливый поклон, поцелуй руки…
— Игорь, ты планируешь убить всех мужчин, с которыми у меня были хоть какие-то отношения? — мрачно поинтересовалась я, увлекаемая им к центру зала.
— Неплохая идея, — отозвался он, и я с содроганием поняла, что Одержимый вполне серьёзен.
— Я понимаю, почему ты разозлился в прошлый раз, и даже благодарна тебе за такую заботу, но Ник ничего плохого мне не сделал, и расстались мы вполне мирно, — возразила я.
— Вот как? И это не он интересовался тобой ради титула? — хмыкнул Ветров.
— Нет, — коротко ответила я, не вдаваясь в подробности. — И я не желаю обсуждать сейчас эту тему, только напоминаю, что ты обещал вести себя достойно, а демонстративное желание вцепиться в горло каждому встречному совсем не вяжется с этим обещанием.
С Николаем мы действительно разошлись… мирно. Поначалу я была в него влюблена, а потом всё как-то само собой сошло на нет, осталась вежливость и привычка. Мне кажется, даже предложение он мне сделал из вежливости, точно зная, что я откажусь, и отношения можно будет разорвать. Не знаю, был ли он всерьёз увлечён, хотя бы даже поначалу, но вместе нам было достаточно комфортно.
Нечаев очень походил на меня саму. Точнее, ту, какой я себя считала или, скорее, какой хотела видеть. Спокойный, рассудительный, не склонный к необдуманным поступкам. Он не был меркантильным мерзавцем, но предпочитал всё планировать и руководствоваться при принятии важных решений разумом. Я с его точки зрения была «хорошей партией» и была ему симпатична, а потом… наверное, мы просто друг другу наскучили.
В общем, если по поводу гибели своей первой любви (а Ветров своё обещание исполнил) я даже не стала задавать вопросы, то здесь была настроена категорически против конфликта.
— Не сердись, — со смешком ответил Ветров на мою тираду, явно совершенно не впечатлённый ею. — Учитывая, как на тебя смотрят, я проявляю похвальную сдержанность.
А потом начался танец, и стало не до разговоров, зато можно было немного помолчать, подумать и посмотреть по сторонам. И обнаружить, что Ветров сказал правду: в нашу сторону действительно косились. Только, полагаю, не на меня, как он утверждал, на нас обоих, и на него самого — в не меньшей степени.
Одержимые всегда привлекали внимание на таких массовых мероприятиях; уже потому, что их всегда присутствовало немного, а их мундиры ярко выделялись контрастным сочетанием чёрного полотна с золотом эполет, аксельбантов и позумента отделки. А Ветров бросался в глаза даже на фоне остальных своих сослуживцев. Сложно сказать, чем именно. Скорее всего, вечной угрюмой мрачностью, делающей его похожим на то самое чудовище, какими порой рисовала Одержимых молва. Например, его приятель Марков совсем не казался таким уж пугающим; как я успела заметить, это был вполне обаятельный и дружелюбный улыбчивый мужчина. И даже когда он не улыбался, его внешность всё равно была располагающей и приятной. А вот задумчивый Ветров вызывал желание обойти его стороной: не дай Бог привлечь внимание. Поэтому на него глазели со стороны.
Вместе же мы на контрасте чёрного и красного тем более привлекали внимание.
Но вскоре я перестала оглядываться на окружающих, слишком захваченная собственными ощущениями, мыслями и переживаниями. Я пыталась понять, чем этот вальс отличался от предыдущего. На фигурах танца не сказывался цвет наряда, наличие общих воспоминаний и изменившийся статус наших отношений; но была какая-то ускользающая деталь, уцепить которую всё никак не получалось.
Потом я поняла. Появилась лёгкость. Не заученно-привычная, вызванная знанием движением и отточенным умением их выполнять, а доверием гораздо более глубоким, чем прежде. Лёгкость прикосновений и шагов. Я чувствовала себя невесомой в каком-то превосходном смысле этого слова; не мягким морозным туманом, лежащим на земле, но устремлённым вверх языком пламени. Игорь же сейчас не выглядел насупленно-мрачным и недовольным всем миром, и его тёплый ласкающий взгляд заставлял забыть, что мы здесь не одни.
