Элизабет Ричардс - Феникс
Жизель пододвигается ко мне поближе, когда мы лежим на крыше и наблюдаем за гвардейцами Стражей, которые грузят заключенных в Транспортер на городской площади под нами. Как и в Блэк Сити, здесь так же гражданам выдается Эвакуационный билет, когда те сдают охране своих пленных. Меня тошнит от того, что люди готовы сделать со своими соседями, но это означает, что в городе будет относительно безлюдно к тому времени, когда начнется нападение, так что потери будут сведены к минимуму.
— Вот откуда мы начнем завтра, — говорю я. — В полдень, когда у гвардейцев будет пересменка, так что людей будет немного.
Мы остаемся на крыше, пока можем, наблюдая за гвардейцами и пытаясь выяснить, как у них происходит смена. По-видимому, только здесь всегда находится около сотни гвардейцев. Остальные остались на Эсминце. Во мне закипает злость, когда из мэрии выходят и спускаются по лестнице Себастьян, Гаррик, Саша и Лунный пес, одетый в красный плащ, и Джаред. На Себастьяне его форма Ищейки, в то время как Гаррик с Сашей одеты в свои привычные серые куртки, штаны и, со стальными вставками, башмаки. Гаррик хмуро оглядывает происходящее, его серебристые глаза блестят исподлобья. Он наклоняет голову, принюхиваясь. Его голова поворачивается в нашу сторону.
Мы скатываемся с крыши, прежде чем он замечает нас. Не желая больше испытывать нашу удачу, мы спешим обратно в лес, чтобы переговорить с остальными. Мадам Клара сидит рядом с Лукасом и другими детьми вокруг костра, нашивая капюшоны на черные балахоны, в то время как Натали с Элайджей готовят обед. Рядом с ними лежит большая гора яблок, и они их чистят. Когда она видит нас, на её лице отображается облегчение. Она подбегает ко мне и обнимает меня за шею. На мгновение все становится точно так же, как прежде, и я притягиваю её ближе, сердце у меня разрывается.
— Я так волновалась, — говорит она. — Ты не сказал мне, куда собираешься.
— Прости, — бормочу я у её щеки. — Этого больше не повторится.
Она поднимает взгляд, и я понимаю, что она собирается поцеловать меня. Но затем она замечает, что за ней наблюдает Элайджа и отстраняется. Краткий миг радости, который я только что ощутил, испаряется, уступая место пустоте и отчаянию.
Мы присоединяемся к остальным. А я рассказываю им о том, что мы увидели в городе, Жизель выдергивает блестящий зеленое яблоко из кучи рядом с Элайджей и полирует его манжетом своего желтого платья.
Натали бросает на нее раздраженный взгляд.
— Яблоки на обед.
— И что? Если чего-то хочешь, так пойди и возьми. — Жизель переводит взгляд на меня и в её серых глазах мелькает озорной блеск, когда она кусает яблоко.
Натали подскакивает на ноги и вытирает руки о платье.
— Пойду, пройдусь.
Она проходит мимо меня и направляется к противоположной стороне поляны. Элайджа поднимается и следует за ней.
— А что я такого сказала? — интересуется Жизель с невинным видом.
Меня злит легкая навязчивость Жизель, её желание досадить Натали, но в тайне я немного рад, что Натали ревнует. Это доказывает, что у неё еще остались чувства ко мне.
Остаток дня мы проводим за подготовкой нападения на Фракию, которое собираемся совершить завтра утром. Только начинает садиться солнце, как из города возвращается группа женщин, неся в руках стопки сложенной синей ткани. Я провожу рукой по небесно-голубой ткани, которая так сильно напоминает мне глаза Натали. Вот почему я выбрал этот цвет, но об этом никто не догадывается.
Ко мне подходит Нептун.
— У меня новость от Пандоры. Она пробралась внутрь станции, и все уже настроено. Она останется там, чтобы все завтра прошло как надо.
Я киваю с облегчением. Это был последний пазл, чтобы наш план стал целостным. Остается только ждать. Завтра мы вернемся во Фракию.
* * *
К тому времени, когда мы заканчиваем наши приготовления, наступает ночь. Все собираются на ужин вокруг костра. Дети играют возле огня, будто у них нет никаких забот, в то время как взрослые чинно выпивают по бокалу пряного Шайна, понимая, что многие из нас могут погибнуть в течение следующих двадцати-четырех часов. Я смотрю на Натали, которая сидит на длинном бревне с Элайджей. Они оба просто смотрят на огонь. Они сидят молча, просто созерцают. Чувствуя, что я смотрю на неё, Натали поворачивает голову в моем направлении. Мое сердце сжимается.
Старик с тату русалки на предплечье принес с собой аккордеон и затягивает какую-то народную мелодию, его пальцы перебирают по клавишам. Дети кружатся и танцуют под музыку. Мадам Клара и Жизель хлопают в ладоши, в то время как несколько мужчин подходят к своим караванам и берут свои инструменты, а затем присоединяются к старику. Один за другим, люди пускаются в пляс, счастливые за такую возможность расслабиться и отвлечься.
Натали смеется, когда смотрит на пляшущих, в её синих глазах мерцает огонь. Она выглядит немного лучше, чем раньше, теперь, когда у нее было время отдохнуть. Элайджа встает и протягивает ей руку. Она колеблется, но потом принимает её.
Знакомая боль растекается по моей груди при виде их танцы. Он очень хорош, но наверняка его наверняка обучали танцам, все-таки сынок Консула. На них бросают много восхищенных взглядов, не только из-за того, как здорово они танцуют, но еще и потому что они очень хорошо смотрятся вместе. На самом деле, просто отлично. Он кружит Натали по кругу, и она запрокидывает голову назад и смеется. Я не слышал смех с её дня рождения. В тот вечер я сделал ей предложение.
Начинается новая музыка, в которой солируют барабаны. Мелодия заполняет ночное небо ударами барабанов. Рядом Жизель кружится и вертится в такт ритма, ее желтое платье и красные волосы раздувается и она похожа на костер. Она перехватывает мой взгляд, и на её губах появляется игривая улыбка. Она вызывающе манит меня к себе. Я смотрю с завистью на Натали и Элайджу.
В эту игру могут играть двое.
Я подхожу к Жизель, беру её за руки и танцую вместе с ней под эту экзотическую музыку, наши тела раскачиваются в унисон. Одной рукой я обнимаю её за талию, сильно прижимая к себе. Она тихонько ойкает, её серебристые глаза озорно сверкают.
Я смотрю на Натали, он хмурится, когда видит меня, в тот момент, когда Элайджа кружит её.
Музыка перетекает в нечто более медленное и чувственное. Пальцы Жизель расчесывают мне волосы, вызывая перегрузку ощущений, когда она прижимается ко мне. Её губы так близко к моим. Одно неверное движение и мы поцелуемся. Щеки Жизель горят, глаза сверкают. Я видел подобную реакцию, после дозы Дурмана. Похоть. Черт, как приятно быть желанным.
