Таня Хайтман - Одержимые
Возбужденная этой идеей, Леа спрыгнула с кровати и бросилась к двери, чтобы для начала осторожно заглянуть в щелочку. Она увидела камин, в котором горел огонь, и ноги Адама в носках, притопывавшие по грубо сработанному журнальному столику.
Старый диванчик, обтянутый кордовой тканью, и сложенный из грубо обтесанного камня камин составляли сердце домика. На каминной полке стояла коллекция памятных вещей: засохшие каштановые человечки, семейные фотографии, самодельная глиняная пепельница с трещинками. Половицы отливали золотом в свете камина - в тех местах, где не были покрыты красными и коричневыми дорожками. Треск, раздававшийся в те моменты, когда языки огня охватывали сухие дрова, казался успокаивающей мелодией. Все будто приглашало ее стряхнуть тоску и войти в уютную пещерку.
"Не притворяйся, - попыталась она подзадорить сама себя. - Адам наверняка уже понял, что ты прячешься за дверью, вместо того чтобы пойти к нему и умолять о прощении и примирении".
И, словно кто-то подтолкнул ее сзади, Леа протопала к дивану, на котором уютно устроился Адам, почитывая пожелтевший рыболовный журнал. Рядом с ним, свернувшись клубочком, лежала кошка и мурлыкала.
— Разве Миноу не хочет посмотреть, что да как там, на улице? - тонким голосом спросила она, останавливаясь на безопасном расстоянии от Адама. При этом она потирала руки, словно пытаясь подавить в себе смущение.
— Она гуляла всю ночь и полдня. Теперь ей, наверное, нужно немного передохнуть, - холодно ответил тот, не отрывая, впрочем, взгляда от журнала.
Она посмотрела в окно через открытую кухонную дверь и с удивлением заметила, что уже снова опустились сумерки. С тех пор как она вчера вечером рухнула на постель, прошла целая вечность.
- Она поймала мышь и, наполовину сожрав ее, принесла мне под ноги. Вы, женщины, склонны к странным способам выражения привязанности, - заметил он затем и наконец поднял на нее взгляд. Смесь тепла и веселости, которой сверкали его глаза, прорвала плотину, и не успела она опомниться, как плюхнулась на диван и уютно устроилась у Адама под свободным бочком.
Вздохнув, он опустил журнал и обнял ее одной рукой за плечи. А потом зарылся лицом в ее волосы. Вынырнув, он отбросил их назад и нежно прижался губами к виску, словно желая ощутить взволнованный пульс. При этом он крепче сжал ее здоровое плечо и принялся поглаживать - сначала осторожно, потом отчетливо страстно, пока его пальцы наконец не скользнули под свитер и не принялись гладить спину.
Внезапно Леа ощутила теплое и томящееся тело Адама. Но - не важно, насколько сильно ей всегда хотелось воспользоваться этой манящей близостью, - в данный момент она не могла выносить его нежности. Она чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы предаться страсти и приняться за исследование его тела. В ушах все еще гремели выстрелы, перед глазами всплывали изувеченное тело Надин и мерзкая ухмылка на лице Макавити. Воспоминания были еще слишком свежи.
Она расстроенно застонала, когда ощутила, как кончик языка прошелся по ее шее, и Адам словно по команде отодвинулся. Но вместо того чтобы снова схватиться за журнал о рыбалке, как она опасалась в приступе паники, он только изучающе взглянул на нее. Затем осторожно, так, что не задел даже кошку, поднялся и направился к кухонным полкам. Вернулся с открытой бутылкой вина и двумя бокалами. Когда он снова уселся и обнял ее одной рукой, в его жесте было что-то успокоительно знакомое.
- Можем посмотреть парочку серий "Баффи - победительница вампиров", - предложила Леа, и голос ее прозвучал неожиданно жалобно. Но ей нужна была передышка, прежде чем она сможет окунуться в непривычную симпатию Адама и все вытекающие из этого последствия. - Мне срочно нужно расслабиться, просто переключиться. С "Баффи" это получается лучше всего...
Сначала Адам покосился на нее, словно искал подтверждения тому, что она не пытается его одурачить. Но затем пожал плечами.
- Как хочешь.
На протяжении вечера она позволила быстрой смене картинок обрушиться на нее, пила красное вино, при этом не напиваясь. Леа всячески избегала даже глядеть в сторону своего внутреннего мира. Она радовалась тому, что ощущает рядом Адама, не задумываясь ни о чем. Он был рядом и не пытался ни сбежать, ни отстраниться как обычно. Большего ей в данный момент и не требовалось.
Леа удивленно заморгала, когда солнечный луч пробежался по ее носу. Книга, которую она только что читала, лежала на полу со смятыми страницами. Язык прилип к нёбу. Она уснула на веранде. На миг она почувствовала укол совести, но потом потянулась и обеими руками взъерошила волосы на затылке.
Интересно, сколько она проспала? "Конечно, это совершенно не важно", - поспешно заверила она себя. Здесь можно не вести учет времени - так, как ей нравилось. Совершенно новое ощущение жизни, и она с удивлением заметила, что переключение далось на удивление легко.
Обычно - сколько она себя помнила - ее дни были целиком заполнены встречами. Еще когда она была маленькой девочкой, у нее был аккуратно заполненный план на неделю, который она крепила на холодильник магнитами в виде Пиноккио. В конце концов уже став взрослой девушкой, она продолжала жить так, как считала правильным ее мама - чтобы привязать свою мечтательную дочку к реальности. Тому, кто очень занят, не придет в голову заводить дружбу со сказочными существами или отправляться на охоту за подвальными призраками. Но поняла это Леа только сейчас.
"Если присмотреться внимательнее, то Адам окажется не единственным, кому приходится приспосабливаться к переменам", - подумала она. К ее несказанному удивлению, мысль о свободной от напряженности повседневных забот Леа казалась не такой уж и плохой. Интересно, к чему еще приведет пребывание на озере?
Привело оно, по меньшей мере, к тому, что она дрожащими руками набрала телефонный номер своей начальницы. Запинаясь, она объяснила на удивление сдержанной женщине, что находится в другой стране и собирается пробыть там еще некоторое время.
- Это не очень неожиданно, Леа, - произнесла начальница. При этом ее голос звучал так мягко, что Леа от удивления постучала по трубке. Подобный тон предназначался исключительно для авторов, которые находились в глубоком творческом кризисе. - Этот добровольно взятый вами на себя объем работы нельзя было выдерживать вечно. Здесь у нас многие проиграли пари, потому что вы продержались намного дольше, чем предполагалось по самым лучшим раскладам. В последнее время мы начали серьезно беспокоиться о вас. Вы казались невероятно измученной и никого к себе не подпускали. Так что наслаждайтесь отпуском и побалуйте себя как следует! Книги будут выходить и без вас.
